Ричард Вудмен - Око флота
«Вот так-так, — подумал Хоуп, — то ли Эпплби ясновидящий, то ли ему все известно».
— Подумайте, господа, кто кроме политиков мог это придумать? Политиков, издавших Принудительные акты[14] и игравших в войну с парламентскими статутами? Конечно политики! Милорды Норт[15] и Джермен измыслили это! Джермен, допустим, сказал Норту, как здорово все получится. И дешево. Напечатать несколько миллионов бумажек, обрушить экономику мятежников, поставить Конгресс на колени. И не нужно войск, не нужно полагаться на генералов и адмиралов и все это — вот в чем вся прелесть — благодаря блестящей идее их сиятельств!
Со стороны собравшихся за столом офицеров послышался ропот одобрения.
— Вы улавливаете суть, джентльмены. Идею выносил человек, которого после Миндена выгнали из армии за трусость, но который благодаря толстой шкуре и другому имени остался…
— Сэквиль[16], Богом клянусь! — воскликнул Вилер, не обращая внимания на попытку Эпплби сострить. — Я совсем забыл. Разве не вычеркнул его король собственноручно из армейского реестра, запретив впредь занимать любую военную должность?
— Именно так, дорогой сэр, покойный король так и сделал. И кем же теперь стал означенный субъект? Никем иным, как фактическим руководителем военных операций в Америке, стране, о которой он ничего не знает. Вот Барре знает, но Правительство игнорирует бравого полковника. Берк, Фо и Чатэм знают, но никто не прислушивается к их мнению. И вот мы здесь! — Эпплби удовлетворенно перевел дух и обвел взглядом публику, словно ожидая аплодисментов.
— Вы не вполне правы насчет Джермена, мистер Эпплби.
Эпплби нахмурился и покрутил головой в поисках того, кто осмелился ему противоречить. Это был Крэнстон.
— Прошу прощения?! — вскинулся доктор.
— Готов согласиться, что лорд Джордж Джермен именно таков, каким вы его описываете, но в его секретариате служит американский лоялист, которого можно признать экспертом в ряде вопросов. Его зовут Бенджамин Томпсон[17].
— Фи! — отозвался Эпплби. — Томпсон — это его катамит!
Дринкуотер понятия не имел, что значит «катамит», но мог предположить, судя по ухмылкам, появившимся кое у кого на лицах.
— Полагаю, мистер Эпплби, в словах Крэнстона есть доля истины, — весомо заявил Хоуп, но Эпплби не намерен был уступать.
— Не согласен, сэр.
— И я, сэр, — снова вмешался в разговор Дево в очередной попытке направить его в нужное русло. — Факты говорят сами за себя. Если Томпсон такой гений, то неужто он не знает, что наше прибытие в Чарлстон или Нью-Йорк принесло бы гораздо больше вреда мятежникам?
— А! Да вот в чем загвоздка, — снова бросился в бой Эпплби. — Джермен обращается к Томпсону. «Будь я проклят, Бенджамин, — заявил доктор, подражая манере Джермена, — если доверюсь этому тупому идиоту Клинтону и его прихвостню, чертову предателю Арнольду, который наверняка ведет двойную игру. Лучше не посылать деньги им». Джермен берет карту: «Кому же нам их послать, Бенджамин? Корнуоллису? Мне никогда не нравился этот пучеглазый. Или его заместителю, молодому Роудону? Или этому проклятому всезнайке Фергюсону?»
— Фергюсон мертв, — ровным голосом заметил Вилер.
Эпплби тем временем воздел очи горе:
— «Нет-нет, все это не то, Бенджамин. Пододвинь-ка поближе карту; где тут Каролина? Ах, вот она. Так, куда-нибудь сюда!» — Эпплби зажмурил глаза, ткнул пальцем в дамастовую скатерть, потом опустил взор, как будто вглядываясь в воображаемую карту. — «Вот и прекрасно. Бенджамин, запиши место, а то уже пять часов и мне пора провести часок-другой за столом, чтобы расслабиться…». Все надевают шляпы и уходят. Занавес.
Эпплби наконец сел, довольно ухмыляясь и сцепив руки на животе.
Кое-кто вяло захлопал. На лицах читались презрительные улыбки, выражавшие врожденное отношение моряков к этим политиканам. «Чего же еще от них ожидать», — словно говорили они.
Хоуп отчетливо понимал, что ему надо выбить подобные мысли из своих людей. Такая позиция ведет к халатному исполнению обязанностей.
— Я нахожу ваши умозаключения любопытными, мистер Эпплби, но неверными. То, что «Циклопу» предстоит выполнить задачу, понять смысл которой мы не в состоянии, вовсе не открывает новую страницу в морской истории. Весь смысл военно-морской службы состоит в выполнении приказов, без чего невозможно…
— Сэр, — проронил Дево, — лейтенант Вилер допросил негра, попавшего к нам в руки во время боя с «Креолкой». Чернокожий говорит, что Каролина пребывает в состоянии полного безвластия, и никто не имеет понятия, кто ей руководит. У лорда Корнуоллиса войск хватает только на то, чтобы удерживать несколько укрепленных пунктов и гоняться за мятежниками.
Хоуп не выдержал.
— Мистер Дево, — почти закричал он, — а каких слов вы ждали от чертова ниггера? Он же мятежник. Вы думали, он скажет, что мы побеждаем?
Дево тоже вспыхнул.
— Умоляю, выслушайте меня, сэр. Во-первых, он лоялист, и имеется подтверждающая бумага, пусть он даже оказался среди мятежников; во-вторых, он раб, освобожденный нами, и глупо ожидать от него симпатий к своим угнетателям; в-третьих, парень служил денщиком у лейтенанта из Двадцать третьего пехотного полка.
— И надо полагать, — язвительно заметил Хоуп, — что вышесказанное является железным доказательством тому, что каждое его слово правда?
Теперь капитана обуял настоящий, страшный приступ гнева. Он злился на Дево и Эпплби за то, что те облекли в слова сомнения, мучившие его самого, злился на себя за малодушие, с которым согласился на уговоры Эджкамба, и за те четыре тысячи фунтов призовых денег, от которых по эту сторону океана ему не было никакого проку, злился на всю эту систему, сделавшую возможной возникновение такой глупой ситуации.
— Время покажет, сэр, кто из нас прав…
— Может и так, мистер, но это не должно препятствовать исполнению нами своего долга, — и капитан обвел собравшихся многозначительным взглядом. Их смущенный вид и потупленные взоры взбесили его еще больше. Он встал, и офицеры вскочили следом.
— Мистер Дево, вы вправе предпринять все меры безопасности, которые сочтете необходимыми. Доброй ночи, джентльмены.
Уход офицеров сопровождался грохотом передвигаемых стульев и шумом голосов. В ушах капитана стояли слова Дево: «Время покажет, сэр, кто из нас прав». Беда была в том, что Хоуп уже знал, кто…
Дринкуотер покинул обед с чувством, что стал свидетелем того, чего не должен был видеть. До этого момента он считал авторитет Хоупа непререкаемым, и был поражен яростными нападками Дево. Помимо этого его смутили смешки, которыми обменивались некоторые из гостей, особенно Дево и Вилер, показывая, что их забавляет достигнутый результат. Но больше всего ему врезалось в память лицо Блэкмора. Старик с зачесанными назад седыми волосами прошествовал мимо мичмана с лицом, напоминавшим своей невозмутимостью носовую фигуру. Но рядом с Дево и Вилером на этом лице отобразилось выражение крайнего презрения.
Дринкуотер последовал за Крэнстоном вниз. В темноте твиндека чья-то рука схватила его за локоть. Он едва не закричал, но из мрака выступило лицо с прижатым к губам пальцем. Это был Шарплз.
— Чего ты хочешь? — прошептал Дринкуотер, не в силах еще сбросить с себя тягостное ощущение после недавнего разговора. Но что-то в облике Шарплза, с которым мичман не пересекался уже несколько месяцев, говорило, что это не праздный визит.
— Прошу прощения, сэр. Вам надо знать: уверен, Треддл и мистер Моррис что-то замышляют, сэр. Думаю, вам следует знать, сэр…
Шарплз разжал руку и растворился во тьме.
Дринкуотер вошел в кокпит.
— Ну что, вернулись из-за капитанского стола, да? — голос Морриса сочился ядом.
Поначалу Дринкуотер решил не отвечать, но, понимая, что Крэнстон еще не спит, задумал подразнить врага.
— Скажи, Моррис, за что ты меня ненавидишь?
— Да за то, сосунок, что ты — всего лишь собачье дерьмо, и все же с самого твоего появления на корабле ты стал причиной трудностей для меня. Ты несносный маленький ублюдок…
Кулаки Дринкуотера сжались, он посмотрел на Крэнстона. Тот невозмутимо забирался в свою койку.
— За эти слова я вызову тебя, когда мы придем в Нью-Йорк…
— Да? А почему не сейчас? Потому что у тебя нет этого проклятого шеста? Ты стал больше заботиться, как бы не изуродовать свою смазливую мордашку с тех пор, как повстречал ту шлюху в Фалмуте. Скажешь не так? Или свел теперь компанию с офицерами, со щеголями типа Вилера?
Намек на Элизабет взбесил Дринкуотера, но он сдержал гнев. Он увидел, как Крэнстон, сидя в койке, машет ему, призывая не обращать внимания. Моррис завелся, из его уст лились оскорбления и непристойности на все лады, какие только мог подсказать его гибкий развращенный ум. Дринкуотер схватил под мышку свой плащ и вышел на палубу…
