Б. Кайго - Тигр в лабиринте
Опять жмурки-прыгалки, опять смех и этот странный стишок из Перины Дракона. Но все закончилось, как прежде. Дети сладко зевнули и в который раз погрузились в глубокий непробудный сон.
Родители почти потеряли надежду на нас и перепробовали все, что знали. Они привязывали к лбам детишек зеркала, чтобы демоны болезни увидели свое отражение и в страхе умчались прочь. Отчаявшиеся отцы выкрикивали детские имена и размахивали игрушками, надеясь привлечь странствующие души ребят, пока матери стояли наготове с веревками, которыми надеялись привязать души к телу. Народом двигали отчаяние, суеверия и страх. Я вбежал в комнату к настоятелю и сильно хлопнул дверью.
Вся надежда оставалась лишь на «сердце силы». Только эта часть корня могла пробудить спящих, но где ее искать? Я поднял глаза и увидел цитату из древнего учения мудрых:
У всех деревьев есть корень и листва, У всех событий — начало и конец; И тот, кто поймет, что следует за чем, Обретет Дао-Путь.
Я был слишком далек от Дао. Сейчас я думал совсем о другом. Детские игры и глупые стишки, корни женьшеня и перья, птицы и говорящие флейты, правители в жутких масках и духи-призраки — все смешалось в моей голове и требовало ответа. Я находился в растерянности и вообще боялся, что сойду с ума.
В этот момент послышались шаги, дверь отворилась, и в комнату вошел Ли Као. Он залпом осушил три кружки вина, сел напротив меня и, достав бронзовый колокольчик, позвенел им.
Послышалась барабанная дробь, и хорошо поставленный женский голос начал сказ про молодую куртизанку, которая состарилась и вышла замуж за купца. За вторым звуком колокольчика последовал веселый и непристойный рассказ о девушке по имени Золотой
Лотос. Когда же Ли Као в третий раз позвенел колокольчиком, голос поведал грустную историю о ученом Пи Хане, которого злой император приказал казнить, дабы проверить, правду ли говорят, что у мудреца семь дырок в сердце.
Ли Као отхлебнул еще вина и задумчиво уставился в пол.
За окном светило солнце, пели птицы, а мне казалось, будто это один большой кошмарный сон. У нас имелась флейта, рассказывающая сказки, магический шар, показывающий смешные картинки, и, наконец, колокольчик, исполняющий сказы под барабан. Не было у нас одного — ключа к разгадке.
Мастер Ли поднял глаза и посмотрел на меня.
— Я разгадаю эту загадку, даже если придется перевернуть гору Тайшань, переплыть Небесную Реку и открыть Ворота Великой Пустоты. Десятый Бык, мы найдем этот корень, и мой маленький недостаток пойдет нам только на пользу. Этот мир полон зла и несправедливости, в нем так много неправильного. Но во мне тоже многое неправильно, и именно это дает мне силы противостоять несправедливости вокруг. Понимаешь? А вот с тобой сложнее. Ты, наоборот, настолько чист в мыслях и душе, что… — он запнулся, — что, честно говоря, я тебе даже завидую.
— Мастер Ли, я пойду с вами до конца, и никакая сила меня не устрашит! — ответил я как можно тверже. Правда, по выражению глаз Ли Као было понятно, что прозвучало это не так уж и уверенно. — К тому же мы ищем Ключника-Кролика, а стало быть, и его жену, а вот за право обладать ею я готов сразиться даже с голодным тифом!
К моему удивлению, я почувствовал себя намного лучше. Мысль о Цветке Лотоса вдохновила меня настолько, что у меня не просто перестали трястись руки. Я был готов драться хоть с целой стаей голодных тигров, о чем тут же и заявил старику.
Он с любопытством посмотрел на меня и улыбнулся своей мягкой лукавой улыбкой. За окном послышались возня котов и ворчание тетушки Хуа, метелкой разгоняющей забияк.
Мастер Ли подошел ближе и постучал пальцем мне по лбу.
— Лао-цзы сказал: «Благословенны незнающие, ибо они самые счастливые люди на свете». Ладно, пусть это и самоубийство, но чему быть, тому не миновать. Мы отправляемся завтра утром.
Я поклонился и вышел во двор. На улице было светло и жарко. Лучи солнца приятно грели спину, и погода как нельзя лучше подходила для весеннего праздника «обметания могил». Я взял в сарае мотыгу и грабли и отправился на могилу родителей.
Здесь я прибрал мусор, подстриг кусты и вымел опавшие листья, оставил еды и вина и положил в чашу для приношений серебряный пояс и красивые кисточки от шляпы, оставшиеся от наряда, который я носил во дворце прародительницы. После этого я помолился и попросил родителей дать мне силы и храбрости в предстоящем нелегком пути.
«Мы отправляемся завтра утром… « Что ж, до утра оставалось еще много времени, и я побежал к восточным холмам.
Долина на востоке целые столетия принадлежала великому роду Ли. Большой дом и до сих пор возвышается на вершине холма, но его хозяева редко навещают свое владение.
Сады же по-прежнему цветут, и я всегда считал этот парк самым прекрасным местом под солнцем. Так думал не только я. Великие писатели Чжао Цзюньцин и Као Но тоже восхищались этими садами и написали много прекрасных строк, воспевая их красоту. Для меня же это попросту был рай, и я знал его как свои пять пальцев.
Тропинка, стена… Я пролез по потайному тоннелю и очень скоро оказался среди цветов и благоухающих трав. Алые пионы трепетали на ветру, а тополя и осины шумели пышной листвой. С вершины холма бежал холодный стремительный поток и обрушивался водопадом в голубое озеро. По берегам цвели персиковые деревья, а в бамбуковых зарослях пели иволги и соловьи.
Я спустился к озеру и, пройдя абрикосовую рощу, очутился на глухой, заросшей травами тропке, тянувшейся вдоль ущелья. Здесь повсюду вились лианы, а камни поросли сизым мхом. Тропинка же бежала дальше, мимо стройных кипарисов и прибрежной Бухты Цветущей Чистоты, где я обычно прятал лодку. Отвязав канат, я быстро прыгнул внутрь и оттолкнулся от берега веслом.
Плакучие ивы склонялись надо мной и шептали свои тайны, а ярко-голубое небо отражалось в холодной и чистой воде. Перебравшись на другой берег, я поднялся по склону холма и, нырнув в чащу, полез в горы. Здесь росли орхидеи, и кузнечики стрекотали в траве. Сверху открывался чудесный вид, и у меня захватывало дух от нахлынувших чувств и переживаний. Вперед, вперед… Вскоре я увидел небольшой деревянный мост, на другой стороне которого начиналась ивовая роща. Я вошел под сень деревьев и быстро отыскал небольшую могилу, укрытую среди диких цветов.
Здесь была похоронена дочка садовника. Ее звали Ветер Юга, но из-за застенчивости и скромности ей дали имя Мышка. У нее были самые красивые в мире глаза, и она вовсе не стеснялась, когда мы играли в жмурки-прыгалки. Мышка почти всегда оставалась до конца игры и становилась королевой. И так же без тени смущения и страха однажды она сказала мне, что когда-нибудь мы станем мужем и женой.
Она заболела в тринадцать лет. Я сидел у постели умирающей, и ее последними словами стали слова Мэй Фэй: «Я пришла из Земли Благоухания, в Землю Благоухания и вернусь…»
Я присел у надгробного камня.
— Мышка, это я, Десятый Бык, и я кое-что тебе принес. Я положил на могилу веер, который когда-то так понравился Красотке Пин, помолился и рассказал ей все. Солнце медленно садилось за горизонт, ветер пел над головой, и почему-то я был уверен, что
Мышка не сердилась на меня из-за Цветка Лотоса и всех моих приключений. Напротив, признавшись во всем, я почувствовал такую легкость на душе, что мне стало хорошо и свободно.
В ту ночь я видел странный сон. Поначалу передо мной кружились знакомые картинки: Размазня Хо с серебряным гребнем в руках и Яркая Звезда, исполняющая свой магический танец; Скряга Шэнь, Пещера Колоколов и Адская Рука. Я метался по лабиринту правителя Циня в поисках выхода и вдруг очутился в просторной белой комнате. Здесь было тепло и уютно, и, казалось, стены состояли из светящегося молока. Я поднял голову и увидел, что навстречу мне идет Мышка. Она улыбалась и, держа в руках мой веер, смотрела на меня своими прекрасными глазами. В ее взгляде было столько понимания и любви, что я засмеялся и бросился к ней.
— Я так счастлива! — нежно сказала она. — Знаешь, когда мы были маленькими и, держась за руки, пели сиротские песни, я уже тогда знала, что ты полюбишь Цветок
Лотоса.
— Мышка, я люблю тебя тоже, — ответил я.
— Ты должен доверять своему сердцу. Лу Юй, ты вырос и стал большим и сильным.
Теперь же тебе придется собрать все свои силы, чтобы найти Королеву раньше, чем счет достигнет сорока девяти. Пятьдесят означает «уже никогда»… — Мышка таяла, растворялась в слепящей белизне. — Разве тысячи лет не достаточно?.. Птицы должны прилететь… прилететь… прилететь…
Она исчезла, и мне ужасно захотелось узнать, где я оказался. Что это за комната? Белая комната… белая… молочно-белая… Внезапно я понял. Я находился внутри огромной жемчужины!
Тут все закружилось, и я проснулся. За окном ярко светило солнце, и соловьи радостно встречали новый день.
