Николай Прокудин - Вернуться живым
– Готов! Отмучился. Когда вытаскивали, он еще хрипел, теперь не дышит.
Шальной осколок влетел в приоткрытый люк и нашел свою цель. Очередная жертва войны.
– Почему люк-то был не закрыт? – размышлял вслух медик.
– Да потому, что иначе механика от взрывов мин и фугасов под днищем танка, расплющит о закрытую крышку люка. Хотя и так смерть, и эдак, получается, тоже погибель, – вздохнув, пояснил Пыж.
Разведчики побежали дальше, а с ними и я. Вот и долгожданный пост. Солдаты с заставы стреляли за канал, не жалея патронов, обеспечивая нам прорыв. Но «духи» не собирались окончательно уходить, не сделав какую-нибудь пакость на прощание. Они продолжали обстрел из миномета, безоткатки, гранатометов. Но все в конце концов когда-нибудь заканчивается. Бой стих…
Я положил автомат на борт БМП, снял нагрудник и принялся чистить маскхалат от засохшей грязи и налипших колючек. Разведчики заряжали магазины, набирая горстями патроны из цинков, и наполняли опустевшие мешки россыпью. Им предстояло вновь идти вперед, к следующей заставе. Солдаты работали быстро, дело спорилось, но лица у них были хмурые и испуганные. Так бывает всегда, когда начинаются потери. А как иначе? Вчера вместе ели, вместе курили, шутили. А сегодня одного в морг, двоих в госпиталь. И кто будет следующий – неизвестно!
Пыж громко матерился, поторапливая бойцов.
– Начало движения запланировано через полчаса. Мартын, Фикса, Молдован, Шлыков, идете первыми. Гостенков, берешь радиостанцию, теперь ты основной связист, идешь рядом со мной! – распорядился взводный. – Тарчук, Лямин и Вакула в замыкании. – Солдаты, не прерывая работы, слушали и молча кивали головами.
– Замполит, с нами дальше пойдешь или как? – спросил Пыж.
– А я тебе нужен? – усмехнулся я.
– Лишний ствол никогда не помешает. Никифор Никифорыч, если можешь и хочешь, составь компанию! – предложил Николай.
– Сейчас встречусь с комбатом, узнаю его мнение. Сдается, что он будет нами сегодня крайне недоволен, – кивнул я в сторону Василия Ивановича, который с грозным видом надвигался на нас от командирской машины.
Так и получилось. Встреча началась с громкого мата.
– Пыж! Какого х… ты так долго не выходил на связь? Почему станция молчала? Почему Ростовцев за тебя работал?
– Связиста убили, а я был далеко впереди. Лежал под шквальным огнем, – пробормотал, слегка заикаясь, взводный.
– Я не спрашиваю, под кем ты лежал и сухие ли у тебя штаны! Все мы были под обстрелом, а не на пляже! Не надо выпячивать свое геройство. Меня интересует: почему не было связи?
– Солдаты растерялись. Рядом со станцией находились молодые ребята, только из учебки. Перепугались, балбесы, – объяснил Николай.
– Я не спрашиваю почему! Я требую ответа, отчего не была организована устойчивая связь! – рявкнул комбат. – Я хочу знать, почему на меня орут по очереди Филатов, комдив, командарм, а я не знаю обстановку, не могу доложить! Почему?
– Товарищ майор, я это и пытаюсь вам объяснить! Была такая ужасная бойня! Пекло! У замполита спросите! – оправдывался разведчик.
– Не у замполита, а у старшего лейтенанта Ростовцева! Иногда разрешаю обращаться по имени и отчеству! – оборвал взводного Чапай. – Пора научиться соблюдать дистанцию и субординацию.
– Виноват. Спросите у старшего лейтенанта Ростовцева!
– И спрошу! Ростовцев, за мной! – прорычал Василий Иванович и потянул меня за руку в сторону заставы. Мы отошли к капониру с пулеметной установкой и присели на поваленное дерево.
– Объясни, какого хрена ты оказался с разведвзводом? – понизив голос, спросил комбат, глядя на меня с нескрываемым удивлением и интересом.
Он достал сигарету, спички, но, сломав подрагивающими руками одну за другой три штуки подряд, бросил бестолковое занятие. Иваныч вынул из кармана зажигалку и жадно прикурил. Он глубоко затянулся, закашлялся, а затем привалился спиной к стене, пытаясь расслабиться и успокоиться.
– Рассказывай! Почему ты шатался по кишлаку с Пыжом?
– Так получилось! Постоял с управлением, побывал в первой роте, слышу: впереди стрельба. Я ведь и за разведвзвод теперь отвечаю. Связи с ним нет, вот и пробрался к разведчикам. Само собой получилось. Подошел к танку, а танк поехал. Я, прикрываясь броней, пошел рядом. Танк стрелял, я стрелял. Танк полз, и я полз. Смотрю – а вот уже и разведка. Связь восстановил и наладил управление, – пересказал я вкратце события прошедшего боя.
Комбат выпустил изо рта клубы дыма и прикрыл глаза. Казалось, он заснул. Сигарета тлела, столбик пепла увеличивался, Чапай молчал, будто задремал. Умолк и я.
– Ну чего затих, продолжай! – произнес он, не открывая глаз.
– А чего рассказывать… Стрельба, разрывы, обстрел со всех сторон. Бородатых – толпы, как тараканов ночью в солдатской столовой. Не счесть! Ужас! Еле отбились! Светлоокова зацепило насмерть или живой? На моих глазах его ранили.
– Когда повезли в медсанбат, еще дышал. А что будет дальше – неизвестно, – ответил Подорожник. Он стряхнул пепел в траву, затушил о стену окурок и задумчиво посмотрел в сторону афганского кишлака.
– Товарищ майор, мне с кем дальше идти? Разрешите с разведчиками? – спросил я осторожно.
Подорожник прервал свои размышления и удивленно посмотрел на меня:
– Ты это серьезно? Не шутишь? Никифор, тебя назначили на должность замкомбата, а ты хочешь быть замполитом разведвзвода!
– Ну почему же? В отдельных взводах надо работать? Вот я в них и работаю.
– Хорошо, тогда иди работай с обозом! Взвод обеспечения – самая большая клоака батальона. Три прапорщика командуют, еще зам по тылу Головской, а толку никакого, – хмуро произнес Подорожник.
Я замолчал, а комбат продолжил отчитывать меня:
– Ты мне свои анархистские штучки брось! Чтобы я в последний раз видел тебя в драном маскхалате, бегающего по кустам.
– Понятно. Переоденусь в новый…
– Опять двадцать пять! Издеваешься? Кстати, знаешь, что майора Степушкина ранило?
– Нет, не знаю. Как это получилось? Сильно зацепило? Опять мы без начальника штаба?
– Левое бедро осколком располосовано. Я в люке сидел, командирском, а он за башней с радиостанцией примостился. Докладывал в дивизию обстановку и вдруг как заорет! Метрах в пятнадцати мина взорвалась, осколок отлетел, и мышцы, будто бритвой распорол. Ранило на броне только его одного. Тебе лично приказываю – надеть бронежилет, хватит строить из себя бессмертного!
– Товарищ майор! Проанализируйте, кого и куда сегодня ранило? Двоих бойцов в голову, разведчика в шею, Степушкина в бедро. Какой толк от бронежилета? Только бегать мешает. Башку чем защитить?
– Каску надень! – рявкнул Подорожник и демонстративно нахлобучил на себя обшитую масксетью каску. Как будто для примера.
– А Светлоокову в лоб попала пуля, – продолжал я отговариваться.
– Приделай к ней забрало или стальной козырек. Что хочешь делай, но ходи в каске и бронике. Будь образцом для других! Прекрати пререкаться!
– А ноги? Степушкину ногу распороло.
– Можешь и на ноги, и на яйца защиту прицепить, но приказываю воевать как положено! Выполнять требования командования! С тебя теперь пример должны брать, воспитатель батальона! А пока что ты – только непутевый образчик дурных привычек.
Я молча сопел и кивал, но выполнять дурацкие требования, конечно, не собирался. Хорошо, что в полусапожках пошел в рейд, не то за рваные кроссовки досталось бы еще больше.
– Так что, можно идти с Пыжом? – продолжал я осторожно гнуть свою линию.
– Черт! Я ему про Фому, а он мне про Ерему! Ступай хоть с самим чертом! Ладно, дойдешь до следующей заставы и назад. Управление будет тут находиться. Должен же у меня быть хоть какой-то заместитель? Пусть и непутевый. НШ ранен, зам по технике в рембате застрял, зам по тылу в батальоне обеспечения что-то достает! А зам по строевой в полку бумажки партийной документации заполняет! Заменщика, видите ли, Лонгинов, ждет. Деятели! Одни деловые! А воевать кому? Мне?
– Я что, в штаб дивизии отпрашиваюсь уехать? – огрызнулся я. – Вперед иду, под пули!
– Вот я и говорю: бегом, туда и обратно! Хватит заниматься с пятью бойцами! Комиссар! В нашем батальоне пятьсот человек! Не забывай!
– Понял, товарищ майор! Буду работать со всеми. В следующий раз пойду со второй ротой.
– Вот-вот! Арамов только назначен, и Шкурдюк после болезни. Правильно, им и помогай. И перестань повторять «товарищ майор, товарищ майор»! Ты мой первый помощник! В неофициальной обстановке можно Василий Иванович. Да и вообще, я уже неделю как подполковник. Только еще не объявили полку об этом и погоны не вручили.
– Поздравляю, товарищ подполковник, – улыбнулся я и пожал руку комбату.
– Тьфу-тьфу! Я о чем говорил только что? В неофициальной обстановке – по имени-отчеству!
– Виноват, товарищ майор. То есть подполковник. Тьфу, Василий Иванович, – сплюнул я на землю от досады за свою неловкость в общении с комбатом. Всего месяц назад он меня топтал и постоянно дрючил. А полгода назад буквально изничтожал и по стенке размазывал. Теперь же – Василий Иванович! Чудно и непривычно. Если наш Василий Иванович – Чапай, то я что – Фурманов? Хорошо нет большой реки, а то пришлось бы книгу писать…
