Робин Янг - Тайное братство
— Кто ты? — Голос у Эврара был хриплый, негромкий, но властный.
Уилл засуетился, принялся вставать. Бросил взгляд на алтарь с пустой чашей и тарелкой.
— Отвечай! — приказал капеллан шипящим, как полено в костре, голосом.
— Мое имя Уильям. Я прибыл сюда на «Опиникусе». Мой наставник, сэр Овейн, погиб при нападении в Онфлере.
— Что ты здесь забыл?
— Я заблудился, — протянул Уилл с невинным выражением лица, всегда обманывавшим Овейна.
Эврар невесело улыбнулся. Затем наклонился, принюхался.
— Так ты выпил, сержант?
— Нет, сэр.
— Нет? — Эврар еще раз втянул носом воздух. — Отчего же у тебя изо рта несет дешевым вином? — Он хмуро глянул на алтарь и пробормотал угрожающим тоном, глядя на Уилла: — Может быть, тебя сморило действие Святого причастия? Кровь Христова очень сильна. Особенно если ее принимают как в трактире, а не в виде священнодействия с глубочайшей верой в душе!
Уилл попробовал что-то сказать в свою защиту, но капеллан положил ему на плечо костлявую руку и повернул к двери.
— Куда вы меня ведете? — спросил он с нотками страха в голосе.
— К инспектору, — прохрипел Эврар. — Сам я не властен изгнать тебя из прицептория.
Уилл тщетно пытался придумать какие-то слова, которые могли бы смягчить капеллана. В голове сейчас была сплошная каша. По пути к покоям инспектора он пробормотал несколько сбивчивых извинений, но их капеллан пропустил мимо ушей.
Покои инспектора находились в главном здании под башней замка. Через широкий портик они вошли в коридор. Здесь им встретились много рыцарей, заканчивающих после вечерней трапезы свои дневные дела. Эврар подвел Уилла к черной двойной двери. Резко постучал.
— Входи, — произнес низкий глубокий голос.
Эврар открыл дверь, впихнул Уилла.
Солар инспектора был больше и роскошнее, чем у рыцарей в Нью-Темпле. У дальней стены стоял полированный стол с четырьмя стульями, с другой стороны — покрытое вышитой накидкой кресло, похожее на трон. В стальных подсвечниках горели свечи, в очаге пылал огонь.
Инспектор сидел в кресле, держал перед собой раскрытую книгу.
— В чем дело, брат Эврар? — Он выжидательно посмотрел сначала на капеллана, потом на Уилла.
— Этот еретик осквернил чашу Святого причастия. Я пришел готовить часовню к повечерию и застал его спящим под столом. Он был пьян.
Инспектор нахмурился. Уилл опустил голову ниже, не в силах встретить твердый взгляд этого человека.
— Это действительно достойно осуждения. — Он посмотрел на Эврара. — Мы рассмотрим его проступок на следующем собрании капитула.
В душе Уилла затрепетала надежда. Однако капеллан был настроен решительно.
— Конечно, можно подождать до собрания, брат, но этот сержант из Англии. Он завтра отбывает. И я хочу, чтобы он понес наказание за использование часовни как таверны.
Инспектор помолчал, закрыл книгу и сцепил на столе руки. Уилла кольнуло в сердце. Именно такую позу за столом часто принимал Овейн.
— А ты что скажешь, сержант?
Уилл откашлялся.
— Я действительно заснул в часовне, сэр. Но это случилось без умысла.
— То, что ты заснул в часовне, не так важно, — сказал инспектор, по-прежнему хмурый. — Ответь, почему ты осквернил чашу Святого причастия?
Уилл смотрел в пол.
Инспектор задумчиво смотрел перед собой.
— Ты из Нью-Темпла?
— Да, сэр, — тихо ответил Уилл. — Мой наставник, сэр Овейн, погиб в Онфлере.
— Как твое имя?
— Уильям Кемпбелл, сэр.
— Кемпбелл? Не сын ли ты Джеймса Кемпбелла?
— Я его сын, сэр, — сказал Уилл, поднимая голову.
— Мы встречались несколько раз, когда он посещал прицепторий. Насколько я знаю, сейчас твой отец пребывает в Акре под началом великого магистра Берара. — Инспектор укоризненно покачал головой. — Я разочарован. Сын такого уважаемого рыцаря совершил богохульство.
— Позволь мне поговорить с тобой приватно, брат, — произнес Эврар.
— Конечно. — Инспектор с недоумением посмотрел на капеллана. — Сержант, подожди за дверью.
Выходя, Уилл поймал взгляд Эврара. Тот смотрел на него с каким-то непонятным интересом. Это встревожило его даже больше, чем гнев.
Гарин лежал на спине, осторожно касаясь пальцем разбитой губы. В опочивальне пусто и темно. Сержанты заканчивали свои работы перед повечерием. Постель была неудобная, солома впивалась в спину, прокалывая тонкую нижнюю рубашку. Он встал, подошел к окну. Вгляделся в людей, снующих по освещенному факелами двору. Хорошо бы уплыть домой прямо сейчас, не ждать до рассвета.
Дверь отворилась. В опочивальню вошел слуга в коричневой тунике со стопкой шерстяных одеял под мышкой и мерцающей свечой в руке. Он поставил свечу на стол и, низко наклонив голову, принялся менять на койках одеяла. Гарин снова уставился в окно, с остервенением грызя ноготь, уже обкусанный до мяса. Неожиданно к шелесту соломы добавился слабый звон монет. Гарин развернулся. Слуга у его койки доставал из мешка кошель.
Гарин ринулся с криком: «Убери свои руки!..» — и остановился как вкопанный, когда слуга поднял голову. На него смотрел мерзкий подонок со всклоченными волосами, худым длинным лицом и впалыми щеками.
Грач широко улыбнулся, показав обломанные коричневые зубы.
— Чего ты так всполошился, приятель? Из-за этого? — Он встряхнул бархатный кошель.
— Как ты сюда проник? — Гарин посмотрел на закрытую дверь.
Грач проследил за его взглядом.
— Оказывается, можно выдать себя за слугу в прицептории. И без большого труда. — Он показал на свою коричневую тунику. — Меня никто не приметил. А один добрый сержант сказал, где тебя найти. — Грач приподнял полу туники, обнажив прицепленный к поясу кривой кинжал в ножнах. — Ты, наверное, собирался удрать от нас с этими денежками. — Он привязал бархатный кошель рядом с кинжалом.
— Это мои деньги, — слабо запротестовал Гарин.
— Твои?
Грач выхватил кинжал и пошел на Гарина. Тот попятился к подоконнику.
— Это золото тебе заплатили за службу. — Грач взмахнул кинжалом и остановил острие у сердца Гарина. — Но ты служил не нам, мальчик, а себе.
— Я выполнил все требования принца Эдуарда! Рассказал об остановке в Онфлере, встретил ваших людей там, в «Золотом руне», оповестил об отплытии «Терпеливого».
Он пришел в ужас, когда за два дня до плавания явился Грач с заданием Эдуарда найти в Онфлере трактир «Золотое руно», где прятались наемники, и дать им сигнал к нападению. До сего момента теплилась надежда, что принц никак не использует переданные ему сведения.
— Я не виноват в гибели ваших людей! — воскликнул Гарин, чувствуя острие кинжала.
— К смерти наши люди подготовились хорошо. А вот к предательству — нет. Те двое, кому удалось спастись, рассказали, как ты себя вел.
— Принц обещал, что они никого не тронут! — вскипел Гарин.
Грач презрительно засмеялся:
— Так уж и не тронут!
— Вы убили моего дядю! — закричал Гарин, толкая Грача в грудь. — Я сделал, как договаривались, а вы его убили!
Грач прижал Гарина к стене. Острие кинжала проткнуло кожу на груди.
— А теперь ты отправишься на встречу с ним!
Гарин сопротивлялся, но Грач сжал ему горло. Под нижней рубашкой по груди потекла струйка крови.
Грач наклонился ближе, обдавая лицо Гарина смрадным дыханием.
— Ведь ты предупредил рыцарей! Отвечай, кусок дерьма! Ты рассказал о планах моего господина?
— Нет! — крикнул Гарин задыхаясь. — Клянусь!
— Нужны мне твои клятвы! Так же, как и твоя никчемная жизнь.
— Я ничего не говорил рыцарям! — Гарин обмяк, откинувшись спиной на стену.
— Стой прямо, сопляк! Ты предупредил рыцарей?
— Нет!
— Из-за тебя мы потеряли драгоценности!
— Я… я не могу дышать! — Гарин в панике сжал руку Грача. Он чувствовал, как теряет сознание. — Ради Бога! Не убивай меня!
— А почему?
— Я знаю… тайну! Украли… книгу… важную для тамплиеров… группы в ордене… там и король Ричард был… и…
— Что ты бормочешь? — Грач немного ослабил захват.
— В ордене тамплиеров есть тайная группа, — проговорил Гарин, ловя ртом воздух. — У них украли книгу, из этого прицептория. Не знаю почему, но это угрожает ордену.
— Ах ты, собачье дерьмо! — Грач замахнулся кинжалом. — Рассказал все рыцарям, а теперь пытаешься извернуться?
— Тогда убивай! — Гарин посмотрел в глаза Грачу. — Убивай! Но я не говорил рыцарям. Клянусь! — Он закрыл глаза и напрягся, ожидая удара.
Грач отошел назад и хрипло рассмеялся.
— Я пришел сюда не убивать тебя, мальчик. — Он перестал смяться. — Мне нужно знать, предал ты нас или нет. А страх пробуждает в людях искренность. — Он вложил кинжал в ножны. — Потеря драгоценностей сильно расстроила моего господина, но он верит, что ты будешь продолжать ему служить и отработаешь пожалованные деньги. В Онфлере ты проявил себя очень плохо.
