Книга утраченных имен - Кристин Хармел
– Но наша больше и лучше. Я не сомневаюсь, что мадам Фонтен положила на нее глаз еще в самом начале войны. Как по-твоему, что будет, когда мы приедем и попытаемся вернуть ее? Ты правда не думаешь, что она сразу вызовет полицию и нас арестуют?
– Она живет в нашей квартире? – Лицо мамуси изменилось. – И мы позволим этой ужасной женщине присвоить ее себе? После того, как мы столько лет усердно работали и честно платили за нее? А теперь нас можно вышвырнуть на улицу, как собак, которыми она нас считает?
– Мне это не нравится так же, как и тебе, но у нас нет выбора.
Мамуся так крепко сжала от гнева губы, что кожа вокруг них побелела.
– Выбор есть всегда. И мне кажется, что ты свой выбор сделала – решила отказаться от того, что нам принадлежит, и отречься от отца.
– Мамуся, мы не отрекаемся от него. Мы пытаемся выжить. Именно этого он хотел.
– Откуда ты знаешь? – Ее мать душили рыдания. – Мы подвели его, Ева! Неужели ты не понимаешь? Мы позволили им забрать его! Ты позволила им забрать его! Ты знала, что они придут, и просто стояла и ничего не делала.
Ева повесила голову, принимая эти обвинения. Она должна была убедить отца уехать. Теперь ее всегда будет терзать совесть.
– И что теперь? – спросила мать. Она снова начала ходить по комнате, выкрикивая гневные фразы и яростно размахивая руками. – Теперь ты хочешь, чтобы мы остались жить здесь и делать вид, будто наш настоящий дом не в Париже? Ты ведь даже не спросила меня, хочу ли я этого! – Ее слова сменились рыданиями.
Ева заморгала, пытаясь сдержать слезы.
– Мамуся, наша прежняя жизнь закончилась.
Мать нахмурилась и внимательно посмотрела на нее:
– Ладно. Тогда мы поедем в Швейцарию. Ведь отец говорил, что мы должны так поступить, правда? А он приедет к нам, когда его ситуация разрешится.
Ева отвела взгляд, чтобы мать не видела боли в ее глазах. Неужели мамуся верила в то, что отцу удастся договориться и его выпустят из немецкого лагеря, а потом у него получится проехать через половину континента и найти их?
– Да, мамуся, мы поедем туда. Но сначала мне нужно кое-что сделать.
Мать взглянула на нее с недоумением.
– Кое-что? Ты говоришь о подделке документов, об обмане, вроде того, который помог нам выбраться из Парижа без отца.
– Мамуся…
– Ложь, Ева, все это ложь! – На Еву упали брызги ее слюны. – Ты обманываешь саму себя! Как ты можешь быть такой эгоисткой? Почему для тебя важнее остаться здесь и работать с незнакомцами, вместо того чтобы поступить так, как сказал твой отец?
– Потому что им я еще могу помочь, – выпалила Ева. – Потому что их дело еще не безнадежно!
Она тут же пожалела о сказанном, но было уже поздно. Лицо мамуси побагровело, глаза горели, а сжатые губы вытянулись в тонкую ниточку. Она пошла к двери, оттолкнув Еву в сторону.
– Ты куда? – спросила Ева, когда мать очутилась в коридоре. Но мамуся не ответила и удалилась прочь, едва не столкнувшись с мадам Барбье. Та, видимо, услышала крики и пришла узнать, что случилось.
– Простите, – пробормотала Ева и устремилась вслед за матерью.
Но мадам Барбье преградила ей путь.
– Оставьте ее, – сказала она. – Вы, моя дорогая, пытаетесь найти дорогу в будущее, а ваша мать пока способна лишь оглядываться назад. Ее боль слишком сильна, и она не видит ничего, кроме своей утраты.
– Но…
– Дайте ей время, – сказала мадам Барбье, голос ее был убаюкивающим, как колыбельная. – Я постараюсь ей помочь. А вы тут немного отдохните.
Ева кивнула и вернулась в комнату. Все ее тело болело, голова гудела от переутомления, но она понимала, что не сможет заснуть, пока не вернется мать.
Глава 14
Мамуся вернулась в комнату в начале пятого утра и тут же улеглась в постель. Лишь после этого Ева позволила себе задремать – тепло материнского тела успокаивало ее. Через несколько часов, когда она проснулась, тонкие солнечные лучики уже пробивались сквозь щелки в шторах. Ева повернулась, посмотрела на мирно спящую рядом с ней мать, и внезапно ее охватила грусть. Боевой настрой покинул мамусю, и теперь она напоминала маленькую девочку. Возможно, отчасти она оставалась такой до сих пор. Мамусе было всего восемнадцать, когда она вышла замуж. Лишившись мужа, она еще не до конца осознала, каково это – быть самостоятельной. Ева тихо оделась и вышла, стараясь ее не разбудить.
– Вы присмотрите за ней сегодня? – спросила она мадам Барбье, которую встретила в коридоре.
– Смотря куда вы направляетесь. Вы идете к отцу Клеману?
Ева замешкалась, но затем кивнула.
– Хорошо. Тогда я позабочусь о ней, – согласилась она. – Подождите здесь минуту. – Она ушла и вернулась с яблоком и куском сыра. Ева сделала отрицательный жест рукой, пытаясь отказаться от угощения, но урчащий желудок предал ее, и мадам Барбье с улыбкой настояла, чтобы Ева взяла еду. – Я оставила немного и для вашей матери. Вам обеим нужно подкрепиться.
Несколько минут спустя Ева шла к церкви Сен-Альбан, сжимая в руках свой паек. На улицах Ориньона стояла тишина, но ее трудно было назвать мирной. Чистый воздух был неподвижен, словно небо затаило дыхание, даже птицы не пели, приземистые горы вдали за церковью отбрасывали свои рассеянные тени на город и казались зловещими.
Отец Клеман подметал пол между рядами скамей. Когда Ева вошла, он поднял голову.
– Ева, ваша матушка хорошо себя чувствует? Вчера вечером я видел ее на городской площади. Вы должны напомнить ей, что после захода солнца выходить на улицу небезопасно. Город маленький, и в таких местах слухи распространяются быстро.
– Я передам ей. И спасибо, у нее все хорошо. – Она замялась, а потом добавила: – Думаю, она сильно подавлена.
– Как и все мы. – Отец Клеман грустно улыбнулся. – Ева, вчера вечером Реми принес мне документы. Вы проделали удивительную работу.
Ева опустила голову, чтобы он не увидел, как покраснели ее щеки.
– Спасибо. Надеюсь, они вам пригодятся.
– Уже пригодились. Я принес для вас еще материалы. Пока вы живете здесь, мы будем признательны вам за помощь. – С этими словами он протянул ей ключ. – Возьмите. Он от библиотеки. Кроме меня, такие ключи есть только у Реми и теперь еще у вас.
Он ушел, прежде чем она успела ответить. На лице Евы появилась слабая улыбка, и она отправилась в маленькую библиотеку.
Там она к своему удивлению обнаружила, что Реми уже сидит за столом, низко склонившись над работой. Когда она закрывала за собой дверь, он посмотрел на нее и улыбнулся.
– Я принесла яблоко и немного сыра. Если хотите, могу поделиться, – сказала Ева, доставая из кармана юбки еду и укладывая перед ним на стол, словно в знак примирения.
Он посмотрел на ее скромную пищу.
– Вам совсем не обязательно
