Джуд Деверо - Леденящее пламя
— Этот человек заставил мою дочь потерять голову, — с притворным огорчением сказала Опал. — Что ж, обе мои дочери нашли себе настоящих мужчин, знающих, чего они хотят.
— Мама, — сказала Блейр, протягивая тарелку, — попробуй ветчину. — Потом наклонилась так, чтобы слышала только Опал. — Теперь я знаю, где Хьюстон, и ко мне вернулась способность действовать.
Опал улыбнулась женщинам, взяла у Блейр тарелку и подмигнула ей.
Блейр со смехом удалилась, оставив мать хвастаться зятьями.
К вечеру в библиотеке устроили танцы, и, естественно, Лиандер и Блейр должны были их открыть. Несколько человек спросили, не она ли, вместо Хьюстон, была с Лиандером на том приеме у губернатора. Блейр и Ли таинственно улыбнулись, и он закружил ее в танце по блестящему паркету.
— Пора бросить всех этих людей и отправиться домой. А то, боюсь, я не дождусь, когда смогу сделать тебя своей, — прошептал он, обнимая ее в танце.
Блейр даже не кивнула, а только набросила шлейф на руку и, быстро покинув помещение, поднялась наверх переодеться в обычную одежду. Опал вышла вместе с ней, чтобы помочь дочери, и хранила молчание, пока Блейр не встала у двери, приготовившись идти.
— Лиандер — хороший человек. Я знаю, что у вас не все было гладко, но думаю, что он будет тебе хорошим мужем, — сказала Опал.
— А я ему — женой, — ответила Блейр, выглядевшая ослепительно в костюме цвета электрик, выбранным для нее Хьюстон. — Я думаю, что он будет самым лучшим мужем.
"И я знаю, что он будет лучшим любовником», — подумала она. Затем быстро поцеловала мать и сбежала вниз по ступенькам навстречу Лиандеру.
Они покинули особняк Таггерта и поехали к хорошенькому маленькому домику, который будет теперь их жилищем.
Но, как только они оказались вдали от толпы, робость и неуверенность охватили Блейр. С этой минуты — и навсегда — ее жизнь связана с мужчиной, которого она знает только с профессиональной стороны. А что он за человек? Что еще его интересует, кроме медицины?
Перед входом Ли поднял ее на руки, перенес через порог и, посмотрев на ее бледное лицо, сказал:
— Ты не похожа на женщину, рисковавшую жизнью, чтобы спасти подбородок того мужчины от заражения. Ты что, боишься меня?
Блейр не ответила.
— Что тебе поможет, так это шампанское. И мы оба знаем, к чему оно приведет, ты не забыла?
Он опустил ее на пол в холле и пошел в столовую. Блейр еще не видела дома, поэтому пошла в другую сторону и попала в гостиную. За гостиной располагались уютные комнаты для гостей. Мебель была темная, тяжелая, но комнаты все равно выглядели приятно, стены в них были оклеены бело-голубыми полосатыми обоями с каймой из бледно-розовых роз под потолком. Она села на обитую атласом софу.
Вошел Лиандер, неся на подносе два бокала и бутылку в серебряном ведерке.
— Надеюсь, дом тебе понравится. Его обставляла Хьюстон. Боюсь, меня это не слишком волновало.
Он сел на другой край софы, очевидно чувствуя состояние Блейр.
— Он мне нравится. Я мало смыслю в убранстве домов, а Хьюстон понимает в этом гораздо больше меня. Наверное, я в любом случае попросила бы ее помочь мне. А у нее теперь дом Таггерта.
— Ну как, вы объяснились?
Шампанское подействовало на Блейр расслабляюще, и Ли снова наполнил ее бокал.
— Хьюстон сказала, что она полюбила Таггерта, — на лице Блейр отразилось недоверие. — Не могу представить свою сестру рядом с этим громогласным, несносным мужланом. Почему она предпочла его тебе… — в растерянности она умолкла. Ли улыбался:
— Я благодарен тебе за комплимент. Он потянулся к ней и стал играть с локоном, выбившимся из безупречной, уложенной Хьюстон прически, потом медленно начал вынимать из волос шпильки.
— Противоположности всегда притягиваются. Посмотри на нас с тобой. Я — прекрасный хирург, а ты будешь прекрасной женой и матерью и будешь аккуратно складывать мои носки, следить за тем, чтобы наш дом стал местом, куда мужчина может прийти после работы и…
Блейр чуть не поперхнулась шампанским.
— Ты ждешь, что я оставлю медицину, чтобы стать домохозяйкой, — фраза вылетела, как выстрел. — Из всех нелепостей когда-либо мною слышанных, это — самая нелепая.
Разозлясь, она со стуком поставила бокал на маленький столик и поднялась.
— Я всегда пыталась убедить Хьюстон, что ты похож на Гейтса, но она и слышать ничего не хотела. Она говорила, что ты совсем не такой. Вот что я тебе скажу, Лиандер Вестфилд, если ты женился на мне в надежде, что я брошу медицину, давай отменим все, не откладывая.
Лиандер сидел на софе, а она стояла над ним, все больше и больше возмущаясь. Не прерывая ее, он медленно поднялся и встал перед ней. Когда она начала успокаиваться, он улыбнулся.
— Думаю, тебе еще предстоит узнать меня. Не понимаю, почему ты так склонна верить самому худшему обо мне, но надеюсь доказать тебе, что ты ошибаешься. И всю оставшуюся жизнь я собираюсь учить тебя. Но до завтра уроков не будет, — закончил он, обнимая ее и притягивая к себе.
Блейр прижалась к нему, и, когда их губы слились, она поняла, что хотела бы никогда не покидать его объятий. Еще она поняла, что ничего о нем не знает. Не знает, почему он захотел жениться на ней, не уверена, что он действительно считает ее врачом, что ему и в самом деле хорошо с ней.
Но сейчас ей было все равно. Она думала только о его руках, о близости его тела, о тепле, исходящем от него и наполняющем ее божественными ощущениями.
— Я так долго ждал этой минуты, — сказал он, наматывая на руку прядь ее волос, а другой — лаская ее щеку и шею. — Иди наверх и приготовься. Я буду джентльменом только сегодня ночью, больше это не повторится. И не смотри так на меня, иди. Я уверен, что твоя сестра купила тебе необыкновенную — но подходящую — ночную рубашку для этой ночи, так что иди примерь. У тебя есть около десяти минут. Блейр не хотелось уходить от него. Она поднялась наверх по узкой винтовой лестнице и прошла в спальню. На втором этаже было три спальни: хозяйская, для гостей и уютная детская. Ее одежда была развешана в шкафу, а обувь поставлена рядом с обувью Лиандера. И на секунду у нее перехватило дыхание — она никогда не видела ничего более интимного, чем эта составленная рядом обувь.
На постели лежал и в самом деле изумительный пеньюар из белого шифона, рукава и подол которого украшены лебяжьим пухом, а завершала картину белая атласная ночная сорочка. Блейр покачала головой, напуганная экстравагантностью одеяния, но тут же почувствовала, что умирает от желания надеть его. Иногда она ощущала разочарование из-за кажущейся бесполезной жизни Хьюстон, но эта свадьба заставила ее восхищаться сестрой, как никогда раньше. Сама по себе свадьба предполагает составление поистине военного плана, и ни одна мелочь, какой бы незначительной она ни казалась, не ускользнула от внимания Хьюстон. Она даже не забыла дать указание перевезти в этот дом одежду сестры.
Блейр еще только наполовину облачилась в пеньюар, когда вошел Ли, но по выражению его глаз она поняла: ему безразлично, что изысканная одежда весьма небрежно свисает с ее плеч. В долю секунды он оказался рядом с ней и крепко обхватил ее. Его движения были так стремительны, что Блейр сделала шаг назад, наступила на подол и упала вместе с Ли на кровать. Клочки лебяжьего пуха облаком взметнулись в воздух.
Оба рассмеялись. Ли перекатился на постели, не выпуская ее из рук, осыпая поцелуями, щекоча и заставляя посмеиваться от удовольствия. Прелестный пеньюар был скинут, и она осталась в тонкой атласной сорочке, а он покусывал ее за плечи и рычал, как медведь, смеша ее еще больше. Его руки скользили по всему ее телу, вызывая у нее притворный протест.
В самый разгар любовной игры внизу зазвонил телефон.
— Что это? — спросила Блейр, поднимая голову.
— Я ничего не слышу, — пробормотал Лиандер, целуя ее в шею и опускаясь все ниже.
— Это телефон. Ли, тебе придется ответить. Может, кто-то заболел и ему нужна помощь.
— Пусть тот, кто беспокоит человека в его брачную ночь, получит по заслугам. Блейр оттолкнула его:
— Ли, ты шутишь. Когда ты стал врачом, ты сделал это потому, что хотел помогать людям.
— Но не сегодня, не в эту ночь. Он попытался снова обнять ее, но она сопротивлялась, а проклятый телефон продолжал звонить.
— И зачем я женился на враче? — проворчал он, поднимаясь, натягивая одежду и кидая на Блейр взгляды, заставляющие ее отворачиваться. — Никуда не уходи. Я сейчас вернусь, — сказал он, выходя из комнаты, — после того как убью того, кто звонит.
Как только он снял трубку, телефонистка начала извиняться.
— Мне очень неприятно беспокоить вас именно сегодня ночью, — начала она, — но это ваш отец, он говорит, что случай срочный.
— Хорошо, если так, — ответил Ли. Потом она соединила его с Ридом.
— Ли, ни за что бы не побеспокоил тебя, но это очень срочно. У Элиа Смита инфаркт, он умрет, если ты не приедешь.
