Два брата - Александр Мелентьевич Волков
— Да ведь в Питербурх царь Егорушку берет.
— Не беда. И в Питербурхе люди живут. Будет тебе с попутными людьми грамотки посылать, а иной раз и деньжат малую толику.
Аграфена так и вскинулась:
— Чтобы я Егорушку одного отпустила! Еду, с ним еду, соседушка!
— И то добре, — согласился Ракитин. — По правде молвить, тебе в Москве и делать нечего. Женщина ты одинокая, вся радость около сына.
— Только, только около него! Одна думка меня смущает: вдруг Илюшенька на Москву придет, а родимое место пусто стоит.
— Соседка, а Ракитины-то на что? Обскажем, все обскажем старшому твоему, где вас разыскивать. А коли надо будет, так и поможем, чем богаты.
— Вот уж спасибо за это, заботы на душе не будет.
Вечером поздравлять Егора пришел Иван, приказчик купца Русакова.
— Езжай, Егор, — сказал он, не скрывая зависти. — Отписывай из нового города, как там и что. Глядишь, рассчитаюсь я у купца и следом за тобой махну!
— Что ты, Ваня! — испугалась Аграфена. — От такого места?!
— А что тут за место? Здесь уж оно вроде и тесновато нам становится. Не красна изба углами, а красна пирогами. Мы, тетушка Аграфена, место себе везде найдем! — Иван озорно тряхнул волосами. — А уж в Питербурхе разгуляемся вволю!..
Аграфена продала домишко, поклонилась родным могилкам, взяла горсть земли с кладбища («Посыплешь на мой гроб, когда время мне придет», — сказала сыну), и в конце марта 1706 года Марковы выехали в Петербург с обозом, который вез в новый город продовольствие.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ПЕТЕРБУРГ
Глава I
ПЕРВЫЕ МЕСЯЦЫ
Длинный обоз медленно тащился по дороге. Мужики в армяках, в косматых шапках шли около телег, щелкали кнутами. Лапти их облепило грязью.
На одном из возов сидели Егор и Аграфена. Дорога наскучила им, они вздыхали. Мать горевала об оставленной Москве, а сын нетерпеливо ждал будущего.
— Когда мы из Москвы-то выехали? — говорила Аграфена. — Небось недели две уж прошло?
— Когда мы в Питербурх приедем? — тосковал Егор. — Целых две недели, как проклятые, тянемся…
Недавно проложенная дорога была вся в буграх и ямах. Часто проезжали казенные люди, спешившие по царской надобности. Несколько раз обозу встречались большие партии ободранных, голодных мужиков, которых гнали в Петербург конные драгуны. Это шли новые строители взамен погибших на работе.
Ночевали в деревушках, а в хорошую погоду сворачивали в поле, выпрягали лошадей, разводили костры, варили кашу. Егор лежал в теплом тулупе на возу, задумчиво смотрел на звезды.
Чем ближе к Питеру, тем хуже становилась дорога. Лошади еле тащили телеги по топям и болотам.
Ямщики чертыхались, остервенело хлестали измученных коней.
— Все ничего, братцы, кабы не камни, — ворчали обозники. — И какой черт выдумал их возить?!
— Но-но! — обрывал недовольных староста Антон. — Царский указ — святое дело!
Со времени основания Петербурга каждый приезжающий обязан был сдать у заставы нового города несколько камней для мостовой. От этой повинности не освобождался ни простолюдин, ни вельможа. В низменных, болотистых окрестностях Петербурга не было камня — булыжник приходилось везти издалека. Этот добавочный груз особенно озлоблял ямщиков.
Стали подъезжать к Петербургу. Все те же болота, те же леса, впереди — никаких признаков большого города. Только просека, по которой тянулся обоз, стала многолюдней.
— Приехали, Егор Константиныч! — сказал Антон.
— Где же город? — удивился Марков.
— Вот он. — Ямщик обвел рукой обширное пространство впереди себя.
В разных местах поднимались дымки топившихся печей: было утро, и хозяйки стряпали так же, как они стряпали раньше в Москве, в Туле, в Орле, в Перми — во всех многочисленных местностях Российского государства, откуда согнал их и перебросил на далекую Балтику царский указ.
У дороги стояла большая бревенчатая изба. Проезд был загорожен жердью, положенной на козлы. Из избы вышли заставные сторожа и начали проверять подорожные грамоты. Из рощ доносились стук топоров и дружное уханье: это плотники строили хоромы для вельмож и дома для простых людей.
«Много, ох много работы впереди!..» — вспомнил Егор слова царя.
Старосте дали разрешение на въезд, ямщики побросали камни в общую кучу, что громоздилась у дороги, и обоз тронулся дальше.
Телеги потащились к Адмиралтейству по широкой просеке. По плохонькому мосту переехали через довольно большую речку.
— Нева? — спросил Егор.
Антон рассмеялся и ответил:
— Фонтанка.
Поехали дальше. Снова речка.
— Нева?
Антон захохотал во все горло:
— Мойка! Тут этих речек не перечесть. Кои раньше здесь были, кои царь приказал выкопать.
— Зачем? — удивился Егор.
— Здесь земля — сплошная болотина. А чтоб ее осушить, потребны каналы.
Наконец обоз остановился у невысокого вала, по верху которого шел прочный деревянный палисад. За палисадом виднелись высокие сараи. Через открытые ворота въезжали возы с поклажей. У ворот, около будки, стоял солдат в тулупе и с мушкетом.
— Это Адмиралтейство. Здесь корабли строятся, — объяснил Егору староста. — И всякие товары складываются. Здесь нашему обозу остановка. А вас куда прикажете доставить?
Марков задумался.
— Придется первым делом во дворец, — сказал он, — к государю Петру Алексеевичу явиться. А там уж, как он укажет.
Антон влез в телегу, подстегнул лошадь, обогнул Адмиралтейство и выехал на набережную.
— Вот она, Нева!.. — крикнул Егор.
Огромная река величаво катила среди низких берегов мутные весенние воды. На просторе Невы белели паруса. Богатая галера с дюжиной гребцов везла важного вельможу. В мундире с орденами, в огромном парике, в форменной треуголке, вельможа гордо развалился под навесом в кресле. Галера промелькнула и скрылась. К берегу пристал ялик. Из лодки выскочили два чиновника со свертками бумаг под мышкой и побежали в Адмиралтейство.
Телега остановилась у небольшой пристани.
— Тпр-рру! — закричал Антон. — Слезайте! Здесь лодку наймете. Царский дворец за рекой.
У царя было так много дел, что он смог принять Егора Маркова только на следующий день вечером. Домик Петра внутри оказался так же прост, как снаружи. В нем было две комнаты и кухня.
Стены были обиты беленым холстом, косяки дверные и оконные расписаны букетами ярких цветов. Почти всю мебель — шкафы, стулья, скамейки — сделал царь. Петр гордился тем, что сам обставил свое жилье.
Марков робко вошел в комнату. Большой дубовый стол был завален книгами и бумагами. Под рукой у Петра лежала подзорная труба; через нее он высматривал
