Даниил Гранин - Вечера с Петром Великим. Сообщения и свидетельства господина М.
Позже появился Антон Осипович, принюхался, укоризненно покачал головой.
— …Вот только насчет любви тут будет недостача, — начал учитель, как всегда опустив вводные фразы. — Хотя кой-какие подозрения на любовь у меня имеются.
Итак, стали поступать царю Петру сигналы о самоуправстве, а главное о казнокрадстве сибирского губернатора, князя Матвея Гагарина. Давно уже шли доносы, но пресекались. Как ни станут проверять — все в порядке. На все бумаги имеются, да и не просто подступаться: один из видных людей, славен родом старейшим, идущим от владимирских князей, — Петра и без того упрекали, что родовитых бояр притесняет. Кроме того, князь был известен заслугами еще в бытность комендантом Москвы. В Сибири тоже многое ему за десять лет губернаторства ставилось в зачет. Развитие золотодобычи, например.
Петр стал доверять ему, когда тот показал свою честность и неподкупность, работая судьей Сибирского приказа. Государь поставил его в 1711 году губернатором Сибири. И суд оставил ему. Суди праведно! С того времени Гагарин чувствует себя полноправным хозяином. Жаловаться на него некому. К тому же у него родство с канцлером Головкиным, дружба с всесильным Меншиковым. До столицы доходят слухи про какие-то махинации Гагарина. Ушей много, да, похоже, в них дырок нет. А слухи, как жучки-точильщики, — честный еще недавно служака свернул, мол, на разживу. Богатство идет ему в руки со всей необъятной Сибири. Вскоре уже кушанья подают на серебряных блюдах. Серебром окованы колеса его кареты. Придумал подковы лошадям делать серебряные, как в сказке. В Москве дворец отстроил — потолок в зале стеклянный, над головой рыбы плавают — аквариум. Сын путешествует по заграницам, сорит деньгами.
С одной стороны идут к Петру рапорта от Гагарина самохвальные, с другой доносы не прекращаются. Обер-фискал Нестеров вник в дело и сообщил, что губернатор берет с купцов, за подарки позволяет незаконный торг, присваивает вещи, купленные казной. Роскошествует все наглее. Иконы у него бриллиантами осыпанные во всех углах. А с поличным поймать никак не выходит, документы в полном порядке.
Что делает Петр? Вызывает Гагарина в Петербург для участия в суде над царевичем Алексеем. Сам же пригласил к себе одного из верных своих полковников, приказал ему ехать в Сибирь для проверки губернатора.
К тому времени Петр понял, что взятки в России не одолеть, но казнокрадство — другое дело, прямо-таки на глазах растаскивают государство.
Лично проинструктировал полковника. Знал, с кем тому придется иметь дело. Выехать приказал тайно, по дороге соблюдать инкогнито, осторожно расспрашивать жителей о сибирском губернаторе и собирать жалобы. Приехав в Тобольск, не торопиться к местному начальству. А если заподозрят? У Петра была заготовлена наиболее правдоподобная легенда — полковник едет на китайскую границу. Здесь же он остановился для снаряжения. Тем временем исподволь вести расследование, и если улики будут налицо — вот тогда объявиться. На этот случай Петр вручил указ. По нему полковник имел право опечатать канцелярию губернатора, изъять все нужные бумаги и в запечатанном виде доставить в Петербург. Петр наставлял полковника как можно подробнее, понимая, что Гагарин ни перед чем не остановится.
Однако даже Петр не догадывался, с какой стороны ухо торчит. Несмотря на принятые меры, государыня узнала о секретной миссии полковника. Конечно, от нее специально не хоронились. Возможно, Меншиков проведал через кого-то и попросил государыню вмешаться. Меншиков к тому времени был связан с Гагариным какими-то делишками по золоту. Екатерина успела перехватить полковника перед отъездом и стала просить, чтобы тот скрыл от государя, если что вызнает. Тут, возможно, был и ее собственный интерес — не первый год Гагарин слал драгоценности государыне. Это потом выяснилось, что щедрые свои подарки он оформлял за счет казны, так что ему они ничего не стоили. Упрашивала она полковника настоятельно, чего сулила, неизвестно, но он уступил, дал ей обещание.
Некоторые историки считают, что она имела от Гагарина огромную сумму, часть ее употребила на подкуп полковника. Перед такими деньгами полковник не устоял, хотя и был старый боевой солдат.
Итак, князь в Петербурге был предупрежден, его нарочный помчался в Тобольск, обгоняя царского посланника. Полковника «вели» — на пути подсылали ему специальных людей, они рассказывали что нужно, разыгрывали свои роли, спектакль разворачивался, главное же действие произошло в самом Тобольске. Представлены были свидетели против всех обвинений князя, у свидетелей имелись документы…
Полковника можно было обмишулить, но Петра провести было нелегко. Мало кто мог похвастаться этим. Про Екатерину он ничего не знал, жена Цезаря оставалась вне подозрений, должна была оставаться, но что-то он учуял. А может, хотел подстраховаться. Знаю лишь, что спустя несколько дней посылает он в Сибирь одного из своих денщиков. Денщики были наиболее верные Петру люди. Несколько молодых офицеров, которые день и ночь несли службу, каждого он изучил досконально. Приказал этому денщику ехать в Тобольск, конечно, избегая, прежде всего, встречи с полковником, так, чтобы тот ничего не почувствовал, ни о чем не догадался. По приезде в Тобольск посмотреть, если бумаги губернатора не опечатаны — опечатать, привезти их с собою независимо ни от чего. Об указанных преступлениях — разведать, опросить, приехав обратно, доложить лично государю. Ехать всю дорогу тайно, чтобы ни одна душа не догадалась, кто и зачем следует в Сибирь. Денщик выполнил все в точности. Прикидывался выпивохой, гулял, то ли с горя, то ли наследство прокучивал, не поймешь. С полковником разминулся, ловко обманув ямщиков и караульных. Полковник спешил в Петербург с докладом. Петр принял его как ни в чем не бывало. Слушал внимательно. Про то, что доносы на губернатора не подтвердились, никаких серьезных нарушений закона и преступлений не обнаружено, в Сибири поведением его довольны. Петр кивал благодушно, вроде бы довольный.
В Тобольске же появление нового царского уполномоченного застало всех врасплох. Там считали, что всякая опасность миновала. Посланник опечатал канцелярию, изъял все бумаги и стал опрашивать чиновников, служилых, купцов. Преступления губернатора быстро подтвердились. Все как-то вдруг поняли, что раз бумаги опечатаны, губернатор не вывернется, да и по настойчивости молодого офицера ясно стало: ничего он не боится и на уступки не пойдет.
Прибыв в столицу, денщик выложил перед царем все добытые сведения. При нем Петр вызвал полковника и заставил выслушать доклад.
Полковник упал на колени. Не мог он, не осмелился отказать в просьбе ее величества государыни.
То, что это исходило от Екатерины, глубоко уязвило Петра, от кого угодно он мог ожидать, но от своей жены…
— Ты кому присягал в верности! — кричал он в ярости. — Мне или моей жене?
Полковник рванул на себе мундир, обнажил исполосанную шрамами грудь, плечо, прорубленное под Полтавой, тело солдата, искалеченного войной.
— Вот вам моя верность, вот моя присяга!
Раны, полученные под Полтавой, всегда вызывали у Петра умиление, и тут он в какой-то момент смягчился.
— Я готов поцеловать твои раны, — сказал он, — но они ничего не меняют, ты остаешься укрывателем злодейства. Ты изменил своей присяге, а я присягал карать всех нарушителей закона, невзирая на чины и заслуги. И своей присяге я не изменю.
Тогда полковник привел последний свой довод — он боялся поссорить царя с супругой. На это Петр лишь усмехнулся:
— Ты не мог нас поссорить. Я дам моей жене взбучку, вот и все. Но ты будешь повешен.
Так оно и было.
Состоялся суд над князем Матвеем Гагариным, сибирским губернатором. Приговорили его к смертной казни. Петр со своим двором наблюдал из окон Юстиц-коллегии, как вешали князя. И Екатерину заставил смотреть. За Гагариным был казнен и полковник. Ему была оказана милость — за его боевые заслуги был он не повешен, а расстрелян.
— Да… вот это… аксессуары… — произнес Гераскин с восхищением.
Помолчали.
Дремова в этой истории более всего занимала Екатерина. Как она пошла на такое? С чего? Неужто она, царица, имела с этого Гагарина интерес?
— Брала, — подтвердил учитель. — То есть следственных материалов на нее, кажется, нет, судя, однако, по косвенным показаниям, принимала подарки и золотом, и деньгами. Вначале вступалась за людей по доброте. Спасала от ссылки. А то и от плахи. Все кругом за меньшее брали. И она стала брать. Вернее, принимать стала дары. И от Гагарина.
Все-таки никто не понимал, в голове не укладывалось — царица, и берет взятки. Глупо.
— Почему же глупо? Мало ли как повернется судьба. Как посмотрят потом на ливонскую крестьянку, случайно подобранную Петром по совету Меншикова? Есть предположение, что она переправляла свои капиталы в гамбургский банк, открыла там счет на чужое имя.
