Луи Бриньон - Луидор
Возникла пауза а вслед за ней, снова мужской голос:
— От кого? Ришелье?
— Да. Он. Кардиналу удалось настроить короля против её величества. Вчера вечером, король недвусмысленно намекнул её величеству, что собирается отправить её в монастырь.
— Но почему? Почему?
— Королева бездетна. Королю нужна другая супруга. Но ссылка лишь предлог. Её попытаются убить.
Королева мешает кардиналу. А он не из тех кто щадит своих врагов. Как только королева останется без короны, она будет обречена.
— Это слишком ужасно чтобы оказаться правдой. Но Ришелье…он способен на всё. Если б я мог вам полностью вам доверять…
— Вы можете мне доверять, монсеньор. Я скажу то, чего не сказала вначале, и о чём знаете лишь вы и ещё один человек. Тот самый который подарил вам медальон со своим портретом… полученный в подарок от своего супруга.
— Об этом могла знать только она. Если вы знаете эту тайну, значит она вам полностью доверяет. Что я могу сделать?
— Мы должны остановить кардинала и не позволить изгнать королеву. Иного выхода нет. У нас есть золото, но нет…армии.
— Она у вас есть. Я сделаю всё чтобы защитить королеву. Пришлите мне пятьсот тысяч экю и меньше чем через три месяца я смогу двинуть пятнадцатитысячную армию на Париж. Король вынужден будет убрать Ришелье.
— А если он не пожелает этого сделать?
— Что ж, в таком случае пусть падёт голова короля!
— У вас будут деньги!
Возникла тишина, а через минуту раздался шум отворяющийся двери а вслед за ним и шаги.
Понимая, что больше ничего важного он не услышит, Сен — Мар, поднялся с пола. Его лицо выражало удовлетворение. Что ни говори, все эти хлопоты не пропали впустую.
Часом позже, он уже сидел развалившись в кресле, и смотрел на спящего короля. Тот натянув одеяло до подбородка, мирно посапывал. По сути были видны только глаза и…ночной колпак. Его вид всегда вызывал у Сен — Мара широкую улыбку. В колпаке, король выглядел как буржуа. Однажды, он высказал эту мысль королю. Его величество страшно рассердился. С того времени, он больше не упоминал о колпаке, хотя порою его так и подмывало это сделать. Сен — Мар, всегда знал когда следует остановиться. Король был терпелив, но в меру. Потом у него была особенная черта характера:
Единожды разочаровавшись, он никогда больше не позволял себе довериться такому человеку. А изгнав, не позволял приблизиться. Исключений не делалось ни для кого. Лишь глупец мог считать короля слабым. Мягким — да, добрым — да, но не слабым. И лучше всех это понимал Ришелье. Оттого и смог завоевать доверие короля.
— Ты всю ночь здесь пробыл?
Сен — Мар, так погрузился в мысли, что не заметил как проснулся король. Колпака на голове уже не было, хотя он всё ещё лежал в постели.
— Да. Ты вчера выглядел не слишком здоровым, вот я и решил посмотреть насколько это опасно.
— Мой добрый друг, — король устремил на него нежный взгляд и весело продолжил, — но должен тебя разочаровать. Я чувствую себя прекрасно. Так что, твоя жертва была напрасной.
— Я бы так не сказал.
— А как бы ты сказал?
— Мои опасения оправдались.
Услышав эти слова, король с беспокойством стал ощупывать свои щёки.
— У меня плохой цвет лица?
— Я бы выразился несколько иначе.
— Перестань говорить загадками. Во всяком случае до той поры, пока я плотно не позавтракаю, — король убрал руки от своих щёк и бросил на Сен — Мара раздражённый взгляд.
— Хорошо. Скажу прямо. Почему ты отправляешь королеву в монастырь?
— Что такое? — король, вначале совершенно растерялся, но тут же опомнился и с недоумением поинтересовался: — Кто это тебе сказал, что я отправляю её величество в монастырь? И о ком вообще речь? Ты имеешь в виду мою матушку?
— Людовик, не упоминай в суе имя Сатаны!
— Мерзавец! Ты дождёшься того часа, когда я отправлю тебя на плаху. А моя матушка будет смотреть на твою казнь.
— Я бы не возражал если б всё обстояло с точностью наоборот.
— Твоим мечтам не суждено сбыться, — с откровенным злорадством бросил король.
— Кто знает, Людовик, кто знает…возможно скоро ты изменишь своё мнение..
Уловив многозначительный взгляд Сен — Мара, король слегка побледнел. Он начал догадываться, что тот неспроста затеял весь этот разговор.
— Так значит… это она распускает слухи? Мне…грозит опасность? — король бросил на Сен — Мара вопросительный взгляд.
— Очень скоро ты всё узнаешь. Даю слово. А до той поры…будь осторожнее…
Глава 22
Луидор отвёл рукой прилипшие волосы и стал бережно вытирать струившийся пот краем полотенца.
Вначале он вытер ей лоб, потом стал обтирать щёки и виски, отмечая про себя необычайную бледность лица молодой женщины. Её глаза были закрыты. Рот полуоткрыт. Луидор то и дело ощущал жар, исходивший от её губ. Губы, они совершенно побелели. Он осторожно дотронулся до них рукой и сразу почувствовал сухость. Пришла мысль, что она второй день ничего не ела и что хуже, ничего не пила. Луидор поднялся, подошёл к столу, налили немного вина в кубок, а затем снова вернулся на место. Он бережно подсунул левую руку ей под голову и немного приподнял. После этого он поднёс кубок к её губам. Пришло немного прождать, прежде чем женщина сделала первый глоток. За ним последовал второй, третий…вскоре женщина стала жадно пить. Луидор поставил пустой бокал на пол и снова взялся за полотенце. За это короткое время всё лицо снова покрылось потом. Однако едва он притронулся к её лбу как глаза женщины открылись. Вначале в них была пустота, но постепенно взгляд начал принимать осмысленное выражение. А чуть позже раздался невнятный шёпот:
— Луидор?
— Надо же, вы запомнили моё имя, сударыня!
Луидор почувствовал огромное облегчение, услышав её голос. Пришла мысль, что дела не так плохи, как он предполагал.
— Мария…
— Вы это о чём, сударыня? — Луидор наклонился поближе к её губам, чтобы лучше расслышать её слова.
— Моё имя…Мария, — на этот раз голос прозвучал более внятно. — А ваше?
— Моё? — Луидор отстранился от неё чтобы тут же уставиться с откровенным недоумением. — Вы же только что его назвали. А понимаю… — по всей видимости её забывчивость была связана с болезнью.
Так по всяком случае, показалось Луидору. Но следующие слова показали, что он ошибается.
— Но ведь…это не имя, а…монета!
— Странно, что именно это вас заботит сейчас, сударыня! Потом что плохого в моём имени? Луидор
— это всё же не экю, ливр или не дай Бог…су. Это полновесная монета. Вы полагаете, я недостоин такого имени?
Раздался прерывистый вздох а за ним…прерывистый шёпот:
— Вы смешной…а ведь я вас боялась…прежде..
— Я и сейчас вас могу ограбить, сударыня!
Ответом этим словам стала вымученная улыбка. Мария медленно выпростала руку из под одеяла и положила её на руку Луидора, в которой находилось полотенце. Её взгляд был полон благодарности.
Луидор по непонятной причине смутился и отвёл от неё взгляд. Чуть позже он вернул её руку на место и продолжил вытирать пот с лица. Время от времени от бросал взгляд в сторону Марии и видел всё тот же благодарный взгляд.
— Ну вот и всё! — с видимым облегчением произнёс он убирая полотенце. — Пока всё, — поправился он при этом избегая смотреть ей в глаза, — надеюсь сударыня вы скоро поправитесь..
Он поднялся и подошёл к камину. Хотя в этом особой нужды не имелось, он всё же взял в руки полено и подбросил его в пылавший огонь. Он взял второе полено, но так и застыл с ним в руке.
Позади него раздался шёпот, в котором одновременно слышалась мольба и надежда:
— Вы не оставите меня?
Луидор бросил на неё взгляд хотя и знал что этого не надо было делать. Она обладал такими красивыми глазами и в них отражались столько чувств, столько беспомощности…он почувствовал как этот взгляд в одно мгновение проник в самую глубину его души. Там что–то рванулось навстречу этому взгляду. Появилось внезапное желание встать перед ней на колени и прижать её к своей груди.
Лишь огромным усилием воли, Луидор сумел справиться с этим порывом. Он всегда считал себя способным хладнокровно относиться к любой женщине вне зависимости от того насколько она красива. Но сейчас он видел не красоту а обнажённую душу… Он не мог ответить на её вопрос. Он не мог сказать в эту минуту, что собирается уехать и возможно больше никогда не вернётся. Но и солгать не мог. Луидор натянуто улыбнулся и с наигранной весёлостью ответил:
— Странно слышать эти слова, сударыня! Вы очень храбрая раз уж отважились на такой прыжок!
— Это был страх, а не храбрость, — послышался в ответ очень тихий голос.
— Порой сударыня, очень трудно различить, страх от храбрости. Ведь они так близки друг к другу. Да и какой храбрец станет отрицать, что иногда мог быть трусом? Нередко мы бываем и теми и другими,
