Наталья Павлищева - Елена Прекрасная. Красота губит мир
– Гектор, ты единственный, с кем мне хотелось бы иметь дело в семействе Приама, единственный разумный. Постарайся убедить Приама, что Елену необходимо вернуть и все украденное тоже, чтобы я смог возвратиться в Спарту и открыто сказать об этом. Эти требования справедливы, если этого не будет сделано, я тоже приду под стены Трои со своими воинами. Пойми меня правильно, я не угрожаю, но по-другому поступить не смогу.
– Ты прав, за глупость и блуд одних будут отвечать другие. Я постараюсь помочь нам всем… И думаю, мой отец столь же мудр и справедлив.
– Гектор, я бы очень не хотел воевать против тебя, но я Артрид, и если останусь обесчещенным, то буду мстить вместе со своим братом и остальными ахейцами. Иногда требования чести сильнее доводов разума. Постарайся убедить своих родственников не превращать меня во врага…
Гектор только кивнул.
Кто бы мог подумать, что простой поход в дом свекра станет для Лаодики судьбоносным? Муж Лаодики Геликаон был сыном того самого старейшины Илиона Антенора, о пребывании в доме которого необычных гостей говорил отцу Гектор. Антенор решил действовать с разных сторон. Он договорился о встрече Менелая и Гектора, но вспомнил, что сноха Лаодика – единственная из женщин, кто хоть как-то разговаривает с Еленой во дворце, остальные шарахались, как от зачумленной. Может, Лаодике удалось бы убедить Елену тихо уехать вместе с мужем, чтобы не доводить до ссоры?
Для этого Антенор попросил привести супругу к ним в дом. Вот там и увидели друг дружку Лаодика и Акамант! Ахеец смотрел и не мог поверить глазам: это была женщина, ради которой он готов и сам совершить глупость, за которую костерил Париса! Она тоже смотрела откровенным взглядом не в силах справиться с собой. Влюбленные не заметили внимания мужа, Геликаон грустно наблюдал за этим переглядом.
Лаодика была словно во сне. Она обещала поговорить с Еленой, только не представляла, как будет это делать! Убеждать спартанскую царицу в обязательности возвращения к мужу, притом что самой больше всего на свете хочется сбежать с чужим мужчиной?! Сердце женщины готово разорваться, она едва сдерживала слезы и была словно в лихорадке. Геликаон делал вид, что ничего не замечает…
Елена изумленно смотрела на дочь Приама, с той явно происходило что-то удивительное, глаза лихорадочно горели, дыхание сбилось…
– Ты не влюбилась ли, Лаодика?
Та лишь закрыла лицо руками.
– А как же муж?
– Геликаон… он очень хороший, добрый. Я его… люблю… по-своему. Нет! – вдруг замотала головой Лаодика. – Я лгу, я его не люблю! Просто верна, потому что жена, просто хорошо отношусь, потому что он муж. Что мне делать, Елена?! Я и хочу Акаманта, и боюсь этого желания больше, чем гнева мужа и всех остальных.
– Чего ты больше боишься, быть осужденной окружающими или собственного сердца?
– Себя самой… мне нельзя его видеть, я не справлюсь со своим сердцем.
– А нужно ли? Знаешь, я ведь бросила вызов Афродите, кричала, что обойдусь без любви. – Елена развела руками, грустно усмехнувшись. – Теперь я никого не люблю и никто не любит меня.
– Нет, тебя любит Парис, все вокруг.
– Ты не хуже меня знаешь, что это не так. Парису я дорога как приз, им самим раздобытый, а остальные восхищаются красотой и осуждают.
– А муж? Менелай прибыл, чтобы тебя вернуть.
– Менелай мне никогда не простит этого побега, он предупреждал… Но что мы обо мне, давай лучше о тебе. Чем тебя привлек Акамант?
– Он сказал, что я самая красивая, даже красивей… – Лаодика осеклась, но Елена все поняла и сама рассмеялась:
– Чем я?
– Он просто тебя не видел.
– Видел, Лаодика, но ты для него красивее, потому что он влюблен.
– Ты думаешь? – Глаза у девушки загорелись надеждой.
– Конечно, я помогу тебе встретиться с ним, чтобы ты сама услышала слова любви…
Эту фразу Елены услышал вошедший Парис. Лаодика ойкнула, с ужасом глядя на брата. Елена улыбнулась ей:
– Не бойся Париса, он знает, что такое любовь.
Глядя вслед убегающей сестре, Парис нахмурился:
– Говорят, на нее так глазел этот ахеец Акамант!
– Так же, как ты на меня в Спарте.
– Вот этого я и боюсь.
– Чего? Того, что Акамант сманит Лаодику, как ты меня?
– Ты с ума сошла, помогать в таком деле Лаодике?! Своей судьбы мало? Хочешь, чтобы и Лаодика жила так же, не имея права вернуться домой и прямо смотреть людям в глаза? Ты хоть понимаешь, что это за поступок – бежать от мужа к любовнику? Как назовут такую женщину?
Парис замер, наткнувшись на взгляд Елены.
– Ты о ком сейчас, Парис? Обо мне?
– Да нет, я так… Приам ни за что не простит дочь за такой поступок.
– Почему? Он же простил меня.
– Ну, ты это ты… А Лаодика дочь царя Трои Приама, и она должна быть честной!
Елена замерла. Вот он все и сказал. Как бы ни восхищались ее красотой в Трое, как бы ни приветствовали, но осуждали. Для всех она прежде всего даже не красавица, а неверная жена, сбежавшая от мужа с любовником! Даже для самого Париса. Потому и хвалится перед приятелями. Мелькнула мысль, что Гектору никогда бы не пришло в голову хвалиться Андромахой.
Но верная себе, Елена тут же эту мысль отбросила, чем тут хвалиться? Стройная, сильная, и все? Было бы чем, хвалился бы.
Париса позвали, и он ушел, а мысли Елены все вертелись вокруг этого разговора. Ее осуждают… Как могут эти людишки осуждать ее, спартанскую царицу, самую красивую женщину?! Да не осуждают, а завидуют! Мужчины просто завидуют Парису, что она предпочла его, а женщины, понятно, самой Елене, у кого еще такие глаза, такая шея, такая грудь… и все остальное? И из зависти делают вид, что они лучше. Чем лучше-то? Как могут говорить о недостойности ее поведения те, кто сам такого не испытал?
И вдруг Елене очень захотелось, чтобы и Лаодика тоже утонула в любовных объятиях, чтобы тоже бросила мужа и бежала с тем, от кого потеряла голову! Вот тогда ни один человек во дворце Приама не сможет кинуть в сторону самой Елены осуждающий взгляд. Лаодику считают образцом верности и чести, выше только недоступная Андромаха, но та такая строгая…
Эфра, видно, догадалась о раздумьях Елены, тревожно пригляделась к своей несостоявшейся невестке:
– Что ты задумала? Помочь бежать и Лаодике? Ты сделала глупость, за которую еще долго будешь расплачиваться, зачем толкать на такую же Лаодику?
Елена вдруг упрямо тряхнула головой:
– Я хочу, чтобы Лаодика ушла с любимым и была счастлива!
– Ты думаешь, будет?
– Будет! Не всем такое счастье, как мне. Хоть кто-то должен же быть счастливым.
– Ценой чужого несчастья?
– Пусть даже так!
Эфра только покачала головой. Ничему Елену жизнь не научила, и научит ли?
Но на мать Тесея Елена давно не обращала никакого внимания, что может посоветовать старуха, которая давно забыла, что такое вожделение? Климена с удовольствием выполнила поручение, и уже через день Акамант со всяческими предосторожностями был приведен в дом Париса и Елены. С такими же предосторожностями пришла и Лаодика.
Теперь Елена знала одно: больше эта дочь Приама осуждать ее не посмеет, она сама таяла в объятиях другого.
Но еще встреч не случилось, либо они были, но Елена об этом не узнала. Зато о разговоре попросил… Гектор! Елена, раньше желавшая встречи ради Париса, теперь нервничала, в Трое Менелай, Гектор с самого начала настаивал на возвращении Елены, неужели разговор пойдет именно об этом?
– Елена, я хочу серьезно поговорить с тобой.
– Ты снизошел до того, чтобы беседовать со шлюхой, Гектор?
– Если надеешься, что я изменил свое мнение о тебе, то зря. Но сейчас во многом от тебя зависит спокойствие моего города, моей семьи, поэтому я готов даже преклонить перед тобой колени, если это поможет, конечно.
Елена была потрясена, Гектор, который откровенно презирал и ненавидел ее, заговорил о мольбе?!
– Колени преклонять ни к чему. Я прекрасно понимаю, о чем ты поведешь речь, Гектор. Хочешь, чтобы я вернулась к мужу? Я согласна.
– Я встречался с Менелаем. Он обещал не только не наказывать тебя, но и не вспоминать о побеге.
Лучше бы он этого не говорил, в Елене взыграла строптивая женщина, красавица презрительно дернула плечиком:
– Обещал не наказывать! Да он должен быть счастлив, если я вообще пожелаю возвращаться!
Гектор только покачал головой, только что перед ним стояла нормальная, разумная женщина, и в один миг она превратилась в надменную фурию, которую очень хотелось если не ударить, то оскорбить. И как Менелай может жить с такой?! Радоваться бы тому, что дурак Парис ее украл.
Заметив изменившийся взгляд Гектора, Елена сникла.
– Я готова вернуться, Гектор, и не боюсь получить то, что заслужила, но будет против Парис.
Царевич с изумлением смотрел на нее.
– Елена, в тебе словно две совершенно разные женщины. Иногда тебя хочется просто ударить.
Та рассмеялась:
– Ударь, это хоть будет откровенным проявлением чувств троянцев ко мне.
