Виктор Карпенко - «Вставайте, братья русские!» Быть или не быть
– Хан Сартак желает здоровья и князю, и княгине, и новорожденному сыну.
Александр неожиданно рассмеялся. Посмотрев еще раз на недоумевающего Романа Федоровича, уже расхохотался до слез.
– Долгонько же ты, князь, вез подарок от хана, – утирая слезы платком, проговорил князь Александр. – Хана-то Сартака уже нет. Помер. Отравлен родным дядей. Не угодил, чай, племянничек-то. Да ты не смущайся. Присаживайся, князь. Отведай с нами ушицы. Медка выпей. Хорошо с дороги-то. – И пока Роман Федорович усаживался за стол, Александр спросил: – Ты в Орде, чай, из наших, из князей, никого не встречал?
– Да разве ж кого встретишь… Город на десятки верст раскинулся. Не ведая пути, заблудиться можно.
– Знаю, знаю. Бывал и в Каракоруме, и в Сарае. Да чего я тебе-то говорю, ты и так знаешь. Когда ожидать нового хана?
– В Сарае быстро дела вершатся. К зиме новый великий хан о себе заявит, – уверенно произнес Роман Федорович. – Но я приехал к тебе не только из-за подарка хана Сартака, но известить о грядущих бедах.
– Ты уже как ворон-вещун плохие вести на Русь приносишь! – скривился, как от кислого, великий князь. – Что на этот раз? – и, склонившись к княгине, негромко сказал: – Ты бы, Дарьюшка, пошла к себе, а мы тут о делах поговорим.
Княгиня, важно кивнув на прощание Роману Федоровичу, неспешно, плавно покачивая бедрами, степенно удалилась.
– Так что еще татары удумали?
– Великий хан Мункэ решил содрать семь шкур с покоренных народов. В Суздаль, Ярославль, Ростов, Углич, Кострому, Переяславль, Тверь, Рязань, Муром, Курск, Смоленск назначены баскаки – ханские чиновники для сбора дани. Во Владимир назначен великий баскак Китата – жадный, жестокий и коварный. Каждый баскак будет иметь несколько воинских отрядов. Они-то и будут собирать дань, а по сути, опять грабить и убивать…
– Откуда знаешь?
– Гази Барадж сказал.
– Не пойму я булгарского визиря. То он на Русь войско свое ведет, то Руси помогает! – зло бросил князь Александр, переосмысливая услышанное.
– Помогает потому, что и ему татары не в радость, а что на Русь тумены водил, так здесь все просто: жить захочешь, и не то сделаешь.
– А ты? Кому служишь ты? Татарам? Булгарам? Или все же Руси? – все так же отрывисто, с плохо скрытой неприязнью спросил Александр. Его раздражал хорошо осведомленный, умный, рассудительный и независимый человек.
Роман Федорович, не понимая причины открыто-враждебного к нему отношения владимирского князя, тем не менее твердо ответил:
– Я служу Руси! А живу в Булгарии, отвечая просьбе Юрия Всеволодовича и отца твоего – Ярослава Всеволодовича. Они посчитали, что, живя среди врагов Руси, я принесу большую пользу отчине! К тебе, князь, приехал, чтобы народ знал, что его ожидает, и принял меры.
– Какие? Взбунтовался? А мне головой ответствовать?
– Нет, князь…
– Великий князь! – выкрикнул Александр. – Не забывай! Великий князь!
– Прости, великий князь. Народ может укрыться в лесах и уберечься от разорения и полона.
– А мне что посоветуешь? Тоже в леса податься?
– Ты в своей воле, великий князь.
– Тут ты прав, князь Роман… или боярин Роман?
– Как тебе будет угодно, великий князь, – спокойно ответил Роман Федорович.
– Я догадался, кто сын Юрия Всеволодовича, – резко перевел разговор Александр. – Поспрашивал кое-кого, сопоставил время… Но ты не надейся его возвысить. Татарам не нужен безвестный князь! И Русь его не примет.
– В прошлую нашу встречу я сказал тебе, что человек этот, дабы не допустить смуты на Руси, никогда не заявит о себе как о претенденте на великокняжеский стол. Ему это не нужно.
– А что ему нужно? Золото? Я дам. Ты спроси у него.
Все так же спокойно, сдержанно ответил Роман Федорович:
– Тебе он знаком, великий князь. Спроси его сам.
Князь Роман встал, отвесил поясной поклон и вышел из трапезной.
Александр с трудом сдержал себя, чтобы не приказать гридям охраны: «Взять его!»
3
Не прошло и месяца, как из Орды приехал гонец: хан Улагчи, сменивший на ханском столе Сартака, вызывал князей улуса Джучи в Сарай, чтобы они подтвердили свою покорность новому хану и получили ярлыки из его рук. Вместе с Александром в Орду отправились его младшие братья: Андрей суздальский и Ярослав тверской, а также Борис Василькович ростовский и Глеб Василькович белозерский.
Упрежденный Романом Федоровичем, князь Александр знал, что их ожидает в Орде, но князьям не сказался, а лишь предупредил, чтобы везли больше подарков.
Путь в Орду уже был известен, и потому князья двигались намного быстрее. В Сарае великого хана не было. Он в очередной раз сменил свою ставку, правда, не в пределах города, а более чем в ста верстах на Ахтубе.
После месяца ожидания, пройдя обряд очищения огнем, князья предстали перед великим ханом. Третий сын Бату хан Улагчи был молод, подвижен, в его движениях чувствовались сила и какая-то звериная ловкость, лицо же, смуглое, типичное монгольское, имело хищное выражение. Приподнятые скулы и лепестки ноздрей, загнутые вверх, создавали подобное ощущение.
Князья завалили хана мешками с серебром, золотыми кубками, золотыми подносами, на которых искрились гранями драгоценные камни.
– Вижу, что земля ваша богата и может дать многое. Я подтверждаю полученные ранее ярлыки. Но свою преданность мне вам предстоит еще доказать. Для сбора дани я решил направить в улус Джучи баскаков – сборщиков дани. Вместе с тобой, князь Александр, в стольном городе сядет великий баскак Китата. К вам в улус я направляю переписчиков. Вы должны принять чиновников и представить им каждый двор, каждого человека, каждую лошадь. Когда перепишут Русь, я назначу для улуса Джучи тамгу и туска. Своевременно поставляя выставленные налоги, вы докажете свою преданность мне. Тот же, кому дань окажется не под силу, ярлыка лишится.
Взмахом руки великий хан отпустил русских князей вольно.
– Что такое тамга и туска? – не утерпел с вопросом Андрей, как только князья вышли из огромного ханского шатра.
– Тамга – это денежный налог на лошадь. Считается, что все лошади на Руси принадлежат хану. Хочешь ездить на лошади или пахать, плати деньги. А туска – это просто налог на каждого живущего в улусе Джучи. Платить можно деньгами, съестными припасами, пушниной, скотом…
– Вот это да-а, – присвистнул князь Андрей. – И много платить?
– Немало.
Князья не знали еще того, что на Русь им предстоит возвращаться с ханскими переписчиками и баскаками, а также воинскими отрядами, призванными обеспечить перепись, или «число», как это прозвучало на Руси.
4
4 марта 1257 года ханские чиновники приступили к переписи населения в Ростовском, Суздальском, Рязанском и Муромском княжествах. Люди сопротивления не оказывали, многие даже не понимали, зачем татарин в сопровождении княжеских дружинников приходил во двор: выискивал, вынюхивал и что-то записывал на покрытых воском дощечках. А позже княжьи люди назначили из их числа десятников и сотских, а над тысячами появились темники и татарские мурзы. Когда же выяснилось, что это делалось, чтобы полнее собирать дань, было поздно что-либо предпринимать. Со слезами, криками, стенаниями начался сбор дани на Руси.
Но не все были так покорны. Ярославский князь Константин Всеволодович заявил о своем несогласии с Ярославичами. Он изгнал из княжества переписчиков и конный отряд татар. Тогда главный баскак Китата послал в Ярославль конный отряд в несколько тысяч всадников. Сражение между княжеской дружиной и татарами произошло 3 июля 1257 года на Туговой горе, близ Ярославля. В яростном сражении князь Константин был убит. Лишившись князя, ярославцы пали духом и были разбиты. Кое-кто спасся, укрывшись в лесах. Но большинство легло костьми, не склонив головы перед татарами.
Дорога в Орду скоро оказалась не только натоптанной, но и наезженной. Сотни и сотни телег, наполненных добром, в сопровождении охраны из татар катили в город Сарай, заполняя ханские склады и сокровищницы, чтобы затем часть их перекочевала в сокровищницы великого хана Мункэ.
ГОРОДЕЦКИЕ ЯСТРЕБЫ
1
В затерявшийся в лесных дебрях лагерь прибежал дозорный с муромской дороги.
– Едут, – выпалил он, едва переведя дух. – Сорок телег и пять десятков татар. Телеги порожние. Видно, только направляются за данью.
Андрей, дав дозорному передохнуть, переспросил:
– Так сколько ты телег видел?
– Сорок.
– А татарских всадников?
– Пять десятков, сам считал, – уверенно произнес дозорный Клим Голова.
– Пять десятков?
– Вот те крест, пять, – перекрестился дозорный.
– А на телегах сколько?
– На телегах?.. – Клим призадумался. – Человек шестьдесят. Где один возница, где сидят по двое.
– Значит, уже в обозе не пятьдесят?
– Так то наши мужики, – отмахнулся Клим.
– Наши-то наши… а ну за топоры возьмутся? Тогда что? Э-эх, горе-вояки! Учу вас, учу уму-разуму, а все попусту.
