Иосиф Лаврецкий - Эрнесто Че Гевара
Но это реакционный тезис, — кипел Че от возмущения. — Как мы будем продавать землю тем, кто ее обрабатывает? Ты такой же, как и все из долин.
Я обозлился.
Черт возьми! Чего ты хочешь? Подарить им землю? С тем чтобы они ее привели в негодность, как в Мексике?1 Человек должен почувствовать, что полученное им стоило усилий.
Вот какой ты сукин сын! — вскричал Че. Жилы на ею шее напряглись.
Мы без устали спорили…
Кроме того, — доказывал я, — необходимо замаскировать наши действия. Не думай, что американцы будут бездействовать, наблюдая, как мы осуществляем наши замыслы. Нужно заморочить им голову.
Итак, ты один из тех, кто считает, что мы можем делать революцию, прячась за спину американцев? Какое же ты дерьмо! Революцию мы должны осуществлять с первых же шагов в смертельной схватке с империализмом. Подлинную революцию нельзя замаскировать».
Чтобы пополнить казну повстанцев, остро нуждавшихся в деньгах, Че приказывает Сьерре произвести экспроприацию банка в городе Санкти-Спиритус. Че, конечно, читал работу К. Маркса о Парижской коммуне и помнил его упрек в адрес коммунаров, не тронувших золота, хранившегося в подвалах Национального банка Франции. Че не намеревался повторять ошибку коммунаров. Однако Сьерра решительно отказался выполнить приказ под предлогом, что экспроприация оттолкнула бы от «Движения 26 июля» состоятельных людей.
В ответ Че пишет ему 3 ноября 1958 года резкое письмо: «Я мог бы тебя спросить, почему все гуахиро одобряют наше требование передать землю тем, кто ее обрабатывает? Разве это не имеет отношения к тому, что масса повстанцев согласна с экспроприацией банков, на текущих счетах которых у них нет ни одного сентаво? Ты никогда не задумывался над экономическими причинами этого уважения к самому грабительскому из всех финансовых учреждении? Те, кто наживается ростовщичеством и спекуляциями, не заслуживают того, чтобы с ними церемонились. Жалкая подачка, которую они нам дают, равна тому, что они выручают за один день эксплуатации, в то время как этот многострадальный народ истекает кровью в горах и долинах, ежедневно являясь жертвой предательства со стороны своих лживых руководителей».
Че пришлось преодолеть немало препятствий, прежде чем он добился от Сьерры и его единомышленников сотрудничества и объединил революционные силы, действовавшие в горах Эскамбрая. Из общего фронта пришлось исключить банду Гутьерреса Менойо. О причинах этого Че писал следующее в письме от 7 ноября 1958 года лидеру Революционного директората Фауре Чомону:
«Трудности, возникшие между нами и так называемой организацией Второй фронт в Эскамбрае, достигли критического положения после того, как было выпущено обращение нашего главнокомандующего доктора Фиделя Кастро (призывавшего к бойкоту выборов, объявленных Батистой. — Авт.). Они вылились в прямое нападение па одного из моих командиров, соединения которого расположены в зоне Сан-Блас. Такого рода поведение делает невозможным соглашение с вышепоименованной организацией».
В том же письме Че отмечал, что «во время официальных переговоров с членами Народно-социалистической партии они высказались за проведение политики единства и готовы в доказательство этого предоставить свои организации в долине и своих партизан, действующих в Ягуахае».
Несколько дней спустя было подписано соглашение о единстве действий «Движения 26 июля» и Революционного директората, призвавшее все другие антибатистовские организации примкнуть к нему.
На этот призыв отозвалась только Народно-социалистическая партия. В открытом послании от 9 декабря 1958 года НСП писала:
«Рассмотрев надлежащим образом этот документ, Народно-социалистическая партия отвечает вам следующее: Первое. Она принимает призыв, содержащийся в обращении, и открыто следует ему, понимая, что координация усилий представляет насущную необходимость кубинского
революционного и демократического движения. Более шести лет мы придерживались мнения — оно не изменилось и сейчас, — что одним из факторов, больше всего способствовавших сохранению тирании до наших дней, была разобщенность сил оппозиции, разъединение и отсутствие согласованности в действиях революционных и демократических сил страны.
Второе. Она принимает предложенные вами принципы согласованных действий.
Третье. Тем не менее она считает нужным заявить следующее:
Принципы, изложенные в обращении, следует считать только начальными, поскольку по самой своей сути они должны быть дополнены рядом идей и определенных программных положений, отвечающих чаяниям и законным требованиям нашего народа.
Чем более тесным будет единение, особенно в вооруженной борьбе, тем лучшие результаты будут достигнуты. Поэтому партия твердо убеждена, что все вооруженные формирования, борющиеся в настоящее время против тирании, должны объединиться в единую армию под единым командованием как в провинции Лас-Вильяс, так и по всей стране.
Четвертое. Мы уже приняли необходимые меры для присоединения к Эскамбрайскому пакту, чтобы сделать его эффективным в той части, которая касается нас».
Когда единство действий между основными революционными группировками было достигнуто, можно было приступить объединенными силами к наступательным действиям. В первую очередь следовало сорвать в провинции Лас-Вильяс президентские, парламентские и муниципальные выборы, назначенные диктатором Батистой. Фидель Кастро призвал к бойкоту этого избирательного фарса. Революционное командование издало закон, согласно которому все, кто выставит свою кандидатуру на выборах, совершат акт национального предательства. Принимающие же участие в голосовании будут лишены гражданских нрав. Но этот грозный закон, изданный в горах Сьерра-Маэстры, требовал реального подкрепления в виде активных военных действий против диктатуры.
«Времени было мало, а задача огромна, — писал Че. — Камило выполнял свою задачу на севере, сея ужас среди приверженцев диктатуры. Мы должны были атаковать близлежащие поселки, чтобы сорвать выборы. Были разработаны планы одновременного нападения на города Кабайгуан, Фоменто и Санкти-Спиритус, расположенные в плодородных равнинах центра острова. Между тем был уничтожен небольшой гарнизон в Гиния-де-Миранда, а потом атакована казарма в Банао. Дни, предшествовавшие 3 ноября, были наполнены активными действиями. Повсюду были мобилизованы наши колонны. Они почти повсеместно не дали возможности избирателям проголосовать».
Войска Батисты, вынужденные теперь сражаться на четырех фронтах — с колоннами Че, Сьенфуэгоса, Рауля и Фиделя, были явно не в состоянии предпринимать какие-либо наступательные действия против повстанцев. Каскитос были деморализованы, напуганы, а многие офицеры потеряли веру в возможность одержать победу над повстанцами, авторитет и популярность которых среди населения непрерывно росли. Однако в целом армия Батисты в ноябре все еще представляла грозную силу: в ней ведь все еще насчитывалось тысячи оснащенных современным оружием солдат, в то время как общее число повстанцев не превышало нескольких сот человек. Впереди предстояли еще жестокие, кровопролитные бои.
Во второй половине декабря Че во главе повстанческих отрядов спустился с гор Эскамбрая и начал наступление на опорные пункты противника в провинции Лас-Вильяс, взятие которых должно было привести к освобождению столицы этой провинции Санта-Клары.
16 декабря повстанцы окружили город Фоменто с населением в 10 тысяч человек. После двух дней кровопролитного сражения правительственный гарнизон сдался, и город был освобожден. Повстанцы захватили 141 солдата в плен и большое количество оружия, боеприпасов и транспортных средств.
Вслед за этим 21 декабря повстанцы атаковали город Кабайгуан с населением в 18 тысяч жителей. Здесь бой шел буквально за каждый дом. Во время сражения при неудачном прыжке с крыши одного дома Че сломал левую руку и сильно повредил лоб. В местной лечебнице ему наложили гипс на сломанную руку, и он снова бросился в бой, который закончился сдачей в плен вражеского гарнизона. Как всегда в подобных случаях, повстанцы обезоружили солдат и офицеров противника и отпустили их на все четыре стороны. Безоружные и опозоренные сдачей в плен, они уже не представляли опасности. К тому же гуманное отношение к пленному противнику побуждало и других солдат Батисты к сдаче в плен. Взятое у противника оружие немедленно поступало добровольцам, которые в каждом освобожденном населенном пункте десятками примыкали к повстанцам.
С 1960 года автора этих строк связывает дружба с капитаном Антонио Нуньесом Хименесом. Еще в студенческие годы Нуньес Хименес принимал деятельное участие в антиимпериалистическом движении, подвергался полицейским преследованиям. Став профессором в университете Лас-Вильяс, Нуньес Хименес написал книгу «География Кубы», в которой разоблачал губительные последствия для страны империалистического господства. Цензура запретила эту книгу, тираж которой по приказу диктатора был сожжен. Нуньес Хименес перешел на подпольное положение, участвовал в «Движении 26 июля», вступил в восьмую колонну, с которой проделал всю кампанию в провинции Лас-Вильяс, сражаясь под непосредственным руководством Че. За участие в боях он получил чин капитана Повстанческой армии. После победы революции капитан Нуньес Хименес занимал ряд ответственных постов: руководил знаменитым ИНРА — Институтом по проведению аграрной реформы, с 1962 года являлся президентом Академии наук Кубы. Он был президентом Общества кубино-советской дружбы со дня его основания. Капитан Нуньес Хименес возглавлял первую кубинскую официальную делегацию, посетившую Советский Союз в 1960 году.
