Айдын Шем - Нити судеб человеческих. Часть 2. Красная ртуть
Потом разговор перешел на войну. Оказалось, Гриша шоферил на том же участке, где воевала дивизия Исмата. Тут уж и пассажир гришин принял активное участие в воспоминаниях и в обсуждении событий тех лет. Под конец Гриша заметил:
- А ты хорошо говоришь по-русски. Ну, понятно, фронтовик…
Когда добрались до Арыси, водитель оплаты со своего пассажира не взял, как тот не настаивал. Исмат поблагодарил фронтового шофера Григория и отправился в боевом настрое на вокзал.
Исмат был в благодушном расположение духа. Вот сейчас он купит билет, а через пару часов подойдет поезд, на котором он отправится вдогонку за своей любимой. Но такова железная дорога, по ней настичь вчерашний поезд невозможно, как ни гони. Так что заявится он в дом в Мелитополе, где ждет его Айше, ровно на сутки позже ее самой. "Все хорошо, что хорошо кончается" - так говаривала Елена Александровна, начальница экспедиционного отряда.
Поселок Арысь, железнодорожный узел, был сер и скучен. Куда ни кинь взгляд, везде громоздились вагоны разнообразного назначения, а вся территория, казалось, была оплетена паутиной стальных рельсов и смоленых шпал. И в этой империи железных дорог найти пассажирский вокзал оказалось делом нелегким. Но Исмат не спешил, он знал, что до его поезда еще много часов, а спрашивать у прохожих ничего не хотел - чужак всегда вызывает у людей некоторый интерес. Впрочем, он в душе посмеялся над своей излишней осторожностью - кому он здесь нужен!
Наконец он добрался до здания, на котором было обозначено, что это пассажирская железнодорожная станция "Арысь". Исмат вошел в кассовый зал, который одновременно был и залом ожидания. Как он и предполагал, зал был почти пуст. На скамьях сидели, как это бывает почти на всех вокзалах, две-три закутанные бог знает во что женщины с кучей всяческих узлов. В другом месте двое мужиков расстелили газету и трапезничали всухую, рядом, вытянувшись во всю длину скамейки, спал парень явно бродяжного вида.
Маленькое окошко кассы было открыто. Исмат подошел к нему и стал доставать деньги из поясного кармашка. В это время в зал лениво вошел милиционер, и каким-то образом учуявший его бродяга вскочил и сел на скамью: сидеть на скамье разрешалось даже бродягам, если, конечно, у них имеется паспорт, а лежать, особенно в дневное время, на вокзальных скамьях не разрешалось никому. Холодок пробежал по спине Исмата, когда он увидел милиционера, но он тут же устыдился того комплекса страха, который у него возник со вчерашнего дня. Милиционер же, между тем, окинув взглядом помещение, направился прямо к Исмату, наклонившемуся, было, к окошечку кассы с денежными купюрами в руках.
- Предъявите ваши документы, гражданин, - милиционер был здоровенный рыжий мужик, ему не с пустой кобурой бы ходить, а шпалы на станции ворочать.
Исмат выпрямился и спокойно достал из кармана платок, в который был завернут паспорт. Милиционер взял документ в руки, прочел имя и фамилию владельца и перелистал жесткие странички. Потом, как бы безразлично глядя в сторону, стал расстегивать верхний карман кителя, намереваясь, судя по всему положить туда паспорт. И при этом он произнес также спокойно:
- Пройдемте, гражданин.
Реакция Исмата была мгновенной. Он вырвал из рук милиционера свой паспорт, но сразу же и выронил его. Затем, не пытаясь его поднять, он рванулся к двери, и пока ошеломленный милиционер нагнулся за упавшим документом, беглец, перепрыгивая через рельсы, уже бежал к товарным составам. Милиционер выбежал на перрон и стал неистово дуть в свой свисток. Но на его свист оглянулось только несколько железнодорожников, которым западло было догонять убегающего человека. Милиционер, не переставая свистеть, побежал по путям, но Исмат уже пролез под вагонами ближнего эшелона и затерялся теперь на бесконечных линиях узловой станции. Милиционер повернул назад, чтобы по телефону сообщить в горотдел милиции о появлении на станции объявленного вчера в розыск человека и о его бегстве в сторону товарных поездов.
К Исмату вернулись хладнокровие и ясность мысли, которые были развиты в нем в его бытность фронтовым разведчиком. Убедившись, что погони за ним нет, он шел, прислушиваясь, между эшелонами и услышал характерный стук вагонов, который возникает, когда паровоз, начиная ход, дает малый толчок назад. Исмат нагнулся, чтобы из-под вагонов увидеть пришедшие в движение колеса. Тронувшийся с места состав оказался через две колеи, и Исмат быстро пролез к нему под неподвижными вагонами. Состав набирал скорость, и стало ясно, что он не просто перегоняется с места на место, а отправляется в маршрут. Вот появился вагон с тормозной площадкой, и Исмат быстро вскочил на нее.
Тормозная площадка просматривалась с обеих сторон, поэтому Исмат счел благоразумным лечь вдоль, что уменьшало возможность быть замеченным. Поезд шел все быстрее, это убедило беглеца в том, что он надежно уходит из опасной Арыси, правда, неведомо куда. День и нынче был пасмурный, но Исмат прикинул, сопоставив все свои передвижения после прощания с шофером Гришей, что товарняк идет в западном или северном направлении. Что ж, так можно и до Мелитополя доехать, подумал беглец.
После того, как он встретился с реальной опасностью, - а на таковую указывал объявленный на него розыск, - он обрел внутреннее спокойствие и способность мыслить без излишних эмоций. Итак, он теперь вне закона. После сегодняшнего столкновения с властями его будут разыскивать по всей территории Советского Союза - от Восточной Пруссии до острова Сахалин. Паспорт ему спасти не удалось, да он и не нужен теперь ему. И вдруг его обожгла досадная догадка, и он воскликнул вслух:
- Эх, фотография! Фотография в паспорте! Теперь они знают меня в лицо…
Но случившегося не изменишь. И неизвестно было, что теперь делать, как поступить. Ехать ли ему, перешедшему в нелегальное существование, в Мелитополь? Однако зачем? Только для того, чтобы увидеть свою девушку и сказать ей последнее "прости"? Да, он знал, что паспорт на имя другого человека можно купить - в первые послевоенные годы много было на руках населения паспортов погибших людей. Но это стоило немалых денег, которых у него не было. Сообщить Айше о своем переходе в нелегалы и пытаться всеми правдами и неправдами заработать или добыть деньги?
Разумеется, идти сдаваться Исмат не собирался. Он не пошел бы на этот шаг, даже если бы за ним не числилось убийство охранника-садиста. Степные волки не сдаются, сдаются только псы. А молодой мужчина считал себя свободным и гордым волком, осажденным грязными шакалами. Он прошел всю войну, и не в канцеляриях армейских корпел он над доносами на солдат и офицеров, он был отважным разведчиком, получившим не одну боевую награду. Потом он честно трудился в каком ни на есть "коллективном хозяйстве", пока его не упекли в «трудовой лагерь», где довели до болезни, где над ним издевались и физически, и морально. Так кто может предъявить ему счет? Не он ли истец на высшем суде по этому делу?
Но о высшем суде мы, люди, мало что знаем, и наш герой о нем не задумывался. Несчастный беглец знал, что здесь, на земле, он жертва, и жертва не отдельных недобрых людей, а жертва системы, опутавшей своей ложью и жестокостью всю огромную страну.
И под стук колес молодой смелый мужчина, обвеваемый на открытой площадке осенними, но еще не холодными ветрами, принял единственное приемлемое для гордого человека решение - деньги надо добыть!
Поначалу надо было установить, куда его везет движущийся без остановки уже два часа товарный поезд. Исмат справедливо предполагал, что на все станции вокруг Арыси уже высланы наряды милиции для поимки опасного преступника. Разумеется, с рассылкой фотографий у них так быстро не получится, но через несколько дней на руках у милиции, а может и присоединившейся к поискам госбезопасности, будет фотография из его паспорта. Правда, на ней он безбородый, а нынче густая черная поросль окружает его лицо, да и волосы он отрастил, как того хотела Айше. Однако опытные сыщики смотрят не на растительность на щеках, а на глаза, так что распознать его им не составит трудности. Следовательно, надо скрываться. Как скрываться, где?..
Небо стало очищаться, среди серых туч появились просветы, и Исмат с отчаянием убедился, что поезд идет в южном направлении. Поезд возвращал беглеца в Ташкент - другой дороги здесь не было!
Вскоре, придя в себя после такого открытия, Исмат осознал, что катастрофы никакой не случилось. Именно в Ташкенте его будут искать менее всего. Прямолинейная логика диктовала: не будет человек, бежавший из города, туда же возвращаться. Исмат и не вернулся бы, между прочим, если бы его не вернула туда затейливая судьба.
Он соскочил с поезда до его вхождения на территорию товарной станции, заметив уже знакомые тесные улочки. Особенно обольщаться выводами формальной логики не следовало, ибо оперативка на поиск человека не могла быть отменена и в городе, из которого он еще утром бежал. Ему надлежало как огня остерегаться встреч с милицией или с ее агентами в штатском. Исмат догадывался, что в столичном городе чайханщики заведомо должны быть осведомителями органов, сообщающими о задержавшихся в чайхане на длительный срок постояльцах. Вследствие этого возвращаться в ту же чайхану, из которой он еще утром уехал, не следовало. Другой же в этой округе, по-видимому, не было. Провести ночь, конечно, можно было и где-нибудь на задворках, но дело было в том, что изнервничавшегося мужчину мучил голод. А где под вечер достанешь еду, если выходить в город опасно? Можно было, дождавшись темноты, пойти к товарным поездам и так, как он сегодня уже сделал, пристроиться на тормозной площадке уходящего состава. Но опять же возникала проблема еды. Неизвестно, сколько времени придется ехать, таясь, на площадках или даже на крыше товарных вагонов.
