Княгиня Ольга - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Они сидели на низкой глинобитной лежанке нижнего яруса нар, почти в темноте; со двора доносилось негромкое пение русов, свободных от стражи. Под кровлей жужжали мухи.
– Разбиты на отряды по тридцать человек, управляют старшины, из них только человек восемь имеют опыт сражений. В каждой башне несут стражу по два человека, три ночные стражи и пять дневных. Тайный выход – в третьей башне от озера, если идти по стене вдоль оврагов. Два человека стражи…
О существовании тайного выхода из города – помимо двух ворот – все догадывались, но обнаружить ее местонахождение удалось лишь при помощи Мангуша, сына Ранди. Ингвар не зря послал его вместе с Хельги. Мангуш уже не раз бывал с отцом в Самкрае и неплохо знал город; похожий на свою мать-печенежку, невысокий и смуглый, он ничем не выделялся среди местных жителей, свободно говорил по-печенежски и по-хазарски, и немного – по-гречески. Снабдив парой шелягов, Хельги день за днем, когда Мангуш был свободен от службы, отправлял его в харчевню, ближайшую к помещению стражи. В обычное время в воинском доме жила дружина тудуна, а сейчас Элеазар держал там сотню ополчения, чтобы была под рукой. Ходили туда и люди из собственной дружины молодого тудуна – пожалуй, самые лучшие воины из оставшихся в городе. Многие были не прочь поболтать с молодым бойким парнем, который очень хотел поступить на службу к тудуну и жаждал узнать побольше о нелегкой жизни доблестных стражей, которые, конечно, заслуживают гораздо лучших наград и обращения.
Глядя, как распределяются дозоры, Хельги скоро уловил одну странность: его людей расставляли по башням, куда вход был только сверху, с боевого хода, но ни разу не поставили их на ту единственную башню, кроме надвратных, куда можно было войти изнутри крепости прямо с уровня земли. С чем связано это отличие, он и сам скоро догадался. А Мангуш уловил, что в разговорах между собой стража называет эту шестиугольную башню «калиткой».
Судя по всему, там находился тайный ход, предназначенный для вылазок. По ту сторону городской стены протянулись овраги – неудобная, складчатая местность, поросшая кустами. Среди зарослей под стеной нетрудно было спрятать дверь. Вот только выяснилось все это уже после того, как подошел Асмунд и двое городских ворот были завалены, поэтому Хельги не мог выйти и посмотреть, как она выглядит снаружи.
Осталось передать весть Асмунду, чтобы его люди в назначенное время были готовы и ждали под стеной со стороны оврагов, возле третьей башни от озера.
– Все так, – Хельги погладил Пестрянку по голове под покрывалом. Лоб взмок от пота, и он сдвинул покрывало, чтобы ей было не так жарко. – Не бойся. С тобой будут обращаться бережно. Ты – их выкуп. Цена их жизни и свободы.
– Я боюсь не за себя, – Пестрянка отстранилась и посмотрела ему в лицо. – Ты уверен, что они нас не предадут?
– Хазары?
– Я больше опасаюсь наших. Киевских родичей.
– Но почему? – Хельги приподнял брови. – Ты-то знаешь, что Асмунд…
– Речь не о нем. Асмунд – честный человек. Я знаю, ему было очень стыдно, что он так со мной поступает. И он уже было смирился, что Звездочады ему не видать и придется жить со мной. Вы со Свенельдичем сторговались через его голову, но он, я думаю, и сейчас еще тебе благодарен, что ты взял меня и тем дал ему свободу. Я боюсь самого Свенельдича. Я плохо его знаю, но мне сдается, у него ни сердца, ни совести нет. Ради Ингвара он и его отец загубили Олега-младшего. С чего им жалеть тебя?
– Но в чем ты его теперь подозреваешь? – Хельги погладил ее по шее под ухом, пытаясь заставить расслабиться и успокоиться.
– Когда Асмунд войдет в город, здесь будет драка, резня… Ты… – Пестрянка с трудом решалась вслух сказать о своих подозрениях, будто могла тем вызвать эти ужасы к жизни, – когда город окажется в руках, ты будешь им уже не нужен. Они могут сделать так, чтобы больше никогда не пришлось с тобой торговаться… Понимаешь?
– Ты думаешь, Свенельдич мог приказать убить меня, пока в городе будет резня?
Пестрянка кивнула.
– И я не знаю – стоит ли нам помогать Асмунду войти в город! – добавила она.
– Стоит, потому что мы обещали и взялись за это. Понимаешь, мы должны быть отважны перед богами и судьбой. И если свои же люди на нашу отвагу ответят предательством, то нашего подвига это не принизит, а они за свою низость ответят перед Одином. Он не любит предателей. Как и трусов. Каждый отвечает за свои дела. И если мы сейчас отступим, то будем унижены еще при жизни. Хашмонай и правда может вернуться. И даже если наши жидины не выдадут меня, стоит ли нам тогда возвращаться в Киев? Если мы не сделаем этого дела, там сочтут предателем уже меня. И тем выбьют оружие из моих рук. То, что я знаю, почти не будет иметь цены, моим словам не будет веры.
– Но все то, что ты мне рассказал, останется правдой!
– Да, но княгиня не посмеет в это поверить, не захочет ссориться с мужем и его побратимом, если уже не сможет опереться на меня. Асмунд не простит мне, если по моей вине лишится добычи и славы. А дядя Торлейв без поддержки молодых ничего не станет делать.
– Но неужели княгине плевать на убийство ее собственного отца!
– Она может из-за этого бросить мужа, но тогда потеряет все. Их держава развалится, потому что ни Ингвар, ни Эльга и Торлейв не удержат ее по отдельности. Может, не так уж плохо, что владения Ульва с Волхова и Олега Вещего с Днепра теперь в одних руках. Я даже готов смириться с этим, если сам не буду обижен долей. Ингвар и Свенельдич поклялись мне на мечах, что не обманут. Не такие они люди, чтобы пренебречь силой собственного оружия. Однако… – Хельги подумал немного. – Имеет смысл держать кое-что про запас. И есть кое-что, что стоит между ними – Ингваром и его побратимом. Ты заметила, что Свенельдич желает ее?
– Княгиню? – Пестрянка округлила глаза.
– Да. Неужели не замечала?
– Я… не следила за ними, – она нахмурилась, пытаясь что-то вспомнить. – Да я их почти и не видела вместе…
– Догадаться не так трудно, если уметь наблюдать за людьми. Что бы со мной ни случилось… когда в городе идет сражение, и правда может случиться всякое… Однажды я
