Второе дыхание - Александр Васильевич Чернобровкин
Мы договорились об оплате за новые самолеты и модернизацию двигателей на старых, после чего я полетел в Мюнхен. Там в «Баварском муниципальном банке» оставил график переводов денег на счет компании «Авиационные заводы Дорнье». Пусть мои деньги работают на меня, а не на немецкую экономику.
Через три с половиной недели новый самолет начал работать на линии Женева-Цюрих-Мюнхен-Берлин. Первые два отрезка были накатаны конкурентами из «Ad Astra Aero», а последний — авиакомпанией «Немецкая воздушная Ганза» или в будущем просто «Люфтганза». Обе с наступлением холодов ушли с рынка. Их клиенты перебежали к нам с огромным удовольствием, потому что у нас и сиденья мягче, и в салоне очень тепло, сидели без верхней одежды. Особенно прибыльным был отрезок Мюнхен-Берлин, приносивший больше дохода, чем предыдущие два, отказаться от которых мы не могли, чтобы не остаться без субсидий швейцарского правительства.
33
У меня были большие планы на линию по производству глюконата кальция. Когда слишком сильно раскатываешь губу, с нее всё сваливается. Никто не заинтересовался моим изобретением. Как предполагаю, кто-то счел не очень выгодным выпуск этого лекарства, кто-то, как «И. Г. Фарбен», придумал свою линию. Только компания «Сандоз» сразу по получению мной патента подписала договор и через день начала производство глюконата кальция, потому что уже всё было готово к запуску. Новое лекарство продавалось очень хорошо, причем по всему миру. Компания даже передала часть заказов «Гейги». К осени немцы оценили выгоду, приносимую глюконатом кальция, и запустили своё производство, отвоевав у «Сандоз» примерно половину рынка, и партнер остался без дополнительной прибыли.
С наступлением тепла в воздушные перевозки вернулись наши конкуренты, швейцарский и немецкий. Оба снизили цены на билеты. Нам тоже пришлось, но были в маленьком плюсе, благодаря субсидии государства и большему количеству мест в самолетах. Если бы взяли кредиты в банке, как наши конкуренты, наверное, было бы хуже. Только вот кредитором был я, поэтому просрочка и пенни «Женевским авиалиниям» были не страшны. Наоборот, в моих интересах, чтобы штрафы росли, увеличивая мою прибыль и уменьшая налоги.
Первой сдалась компания «Ad Astra Aero». Ее директор Вальтер Миттельхольцер прилетел на переговоры из Цюриха в Женеву. Блондин среднего роста и сложения с явными признаками нарциссизма. Ему тридцать три года, но заносчив на все тринадцать. Любит говорить и не любит слушать. Он был искателем приключений, а не бизнесменом. Летал по всему миру и фотографировал всё подряд, а потом писал книги, которые становились бестселлерами. Недавно смотался в Кейптаун и накалякал «Африкафлюг». Мой племянник Юра Суконкин в восторге и от лётчика, и от книги. Отец по его просьбе попросил у автора автограф, что стало переломной точкой в переговорах. Вальтер Миттельхольцер согласился уступить нам линию Женева-Цюрих-Мюнхен, кроме чартеров с богачами, а мы со своей стороны отказались от линии Женева-Цюрих-Инсбрук-Вена, которую якобы собирались освоить, прикупив еще два самолета, и любые другие из его города.
— Мы же швейцарцы. Зачем нам воевать друг с другом, когда для этого есть много иностранных авиакомпаний⁈ — сказал он на прощанье.
Жаль, что Вальтер Миттельхольцер додумался до этого, только когда попытка демпинговать закончилась провалом.
В итоге наша прибыль малость подросла, что позволило и дальше сражаться с «Люфтганзой», образованной полтора года назад в результате слияния компаний «Авиатранспорт Юнкерс» и знакомой нам «Авиа Ллойд». Они даже перекинули на маршрут Мюнхен-Берлин один из своих восьми цельнометаллических трёхмоторных самолетов «Юнкерс-Г31», который мог перевозить сразу пятнадцать сидячих пассажиров или десять лежачих на раскладных креслах, что использовалось на дальних перелетах ночью, и имел на борту стюардессу, которая продавала спиртные напитки. Пассажиров, конечно, они у нас отняли, но эксплуатация на такой короткой линии с дешевыми билетами оказалась для них намного убыточней, чем для нас. Эти самолеты из-за прожорливости трех двигателей и так с трудом окупали себя. Как утверждают злые языки, авиакомпанию грело правительство, чтобы можно было в случае войны переделать самолеты в бомбардировщики и военные летчики не утратили навыки. В начале сентября, когда впереди замаячили холода, «Юнкерс-Г31» вернули на линию Берлин-Копенгаген-Стокгольм-Хельсинки и связались с нами, пригласив письмом встретиться на нейтральной территории в Цюрихе или Мюнхене.
Я выбрал Цюрих. К тому времени как раз вернулся вслед за семьей из Антиба, отдохнувший, загоревший, полный сил и желаний, и возобновил преподавание в Женевском университете. Свободными у меня в этом семестре были среда и четверг. Забил стрелку на полдень среды в ресторане отеля «Центральный дворец», чтобы потом пообедать и обмыть соглашение или продолжение войны.
Прилетел туда на своем самолете в начале одиннадцатого. На такси добрался до отеля, который расположен в центре города. Это большое старинное пятиэтажное здание с мансардой. В баре расположился за столиком в полутемном углу и заказал бокал пива дункель, который и здесь оказался хуже мюнхенского.
Сижу себе, цежу потихоньку пивко и вдруг чувствую взгляд. Смотрел на меня мужик с соседнего столика, тоже в одиночку потягивавший пенный напиток. На вид мой ровесник. Белобрысый, с длинными усами, концы которых загнуты вверх, похож на военного. Если штатский, значит, точно немец, если военный, могут быть варианты. Мне показалось, что раньше видел его, но не мог вспомнить, где.
— Извините, вы похожи на человека, которого встречал во время войны в России, — произнес он.
— В Галиции летом шестнадцатого. Вас сбили, и вы оказались в плену, — сразу вспомнил я.
В то время к пилотам, даже вражеским, относились с благоговением. Молодого немецкого лейтенанта привезли к нам, чтобы мы посмотрели на него не только через прицел пулемета. Вместе с ним отправились в ресторан, где алкоголь развязал языки, и разговор пошел живее и интереснее.
— Имя забыл, — признался я.
— Петер Бек, — представился он.
Я назвал свое и пригласил его за свой столик. До переговоров времени валом. Поможет скоротать.
— Разрешите угостить вас в ответ на то угощение? — предложил немец.
Почему нет⁈ Правда, мы угощали в ресторане, а он в баре, но это уже ерунда.
Петер Бек заказал нам по рюмке кирша, который гонят из забродившего сусла черной черешни вместе с косточками, благодаря чему у напитка миндальный аромат и привкус. Мы дернули, разговорились, перейдя на «ты». Я рассказал свою военную лётную эпопею, он свою. Оказалось, что пробыл в плену немногим более полугода, а потом был обменян на какого-то русского лётчика. Дальше воевал на Западном фронте. После войны был уволен со службы. Сейчас работает в компании «Люфтганза».
— Давай угадаю: ты
