Башмаки на флагах. Том 2. Агнес - Борис Вячеславович Конофальский
— Так себе у Рохи сержанты, — говорит Брюнхвальд. Это камень в огород Рохи и его ротмистров. И тут же капитан-лейтенант спрашивает у Волкова: — А что, ламбриец наших сигналов не понимает?
Волков не знает наверняка. Он ничего сказать не может. Видя его неоднозначное молчание, Брюнхвальд кричит с холма вниз:
— Господин Фейлинг-старший!
— Да, капитан, — отвечает ему тот.
— Скачите к ротмистру Джентиле и полюбопытствуйте у него, какого дьявола он со своими болванами стоит как вкопанный, когда трубачи трубили команду «Стрелки, вперёд!»?
Молодой человек даёт шпоры коню, уезжает к ротмистру арбалетчиков.
— Раз уж не знаешь команд, так на других бы хоть смотрел, — бурчит капитан-лейтенант. — Роха вон, всё-таки выполнил построение.
Фейлинг возвращается от ламбрийца, кричит:
— Господин ротмистр говорит, что для арбалетчиков должен быть другой сигнал.
Брюнхвальд смотрит на Волкова: как быть, но тот опять ничего не говорит — зачем ему это, это компетенция первого офицера, сам пусть решает.
И Брюнхвальд решает сам:
— Фейлинг, езжайте к ротмистру и скажите, что этот сигнал будет и для арбалетчиков, и для стрелков, пусть он его запомнит.
Вестовой уезжает, а Волков горит своему первому офицеру, попивая вино:
— Времени мало, Карл, меньше месяца, из них две недели придётся на дорогу. Мне бы очень не хотелось, друг мой, выслушивать нарекания на смотре у фон Бока только потому, что господа ротмистры и сержанты не знают сигналов трубы.
— Буду гонять их с утра и дотемна, — обещает Брюнхвальд. — Думаю, что уже через неделю все будут знать всё и слышать.
Полковник кивал, уж в этом он не сомневался, его первому офицеру требовательности было не занимать.
Тем временем арбалетчики вышли, стали перед пехотой на своём правом фланге. Выставили большие щиты, разместились за ними, наставили незаряженные арбалеты на холм, на котором сидели офицеры. Теперь и арбалетчики, и стрелки стояли перед рядами пехоты, изображая готовность дать залп.
Но стрелков много на левом фланге, они скучены.
— Господин Фейлинг, пригласите сюда капитан Роху, — распоряжается Волков.
— Да, полковник, — официально отвечает молодой человек и скачет к Рохе.
Роха подъезжает к холму, приподнимает свою видавшую виды шляпу:
— Господин полковник!
Теперь в его тоне и намёка нет на обычную фамильярность — кругом молодые люди: нанятые солдаты и новые офицеры. В такой ситуации любое панибратство недопустимо, тем более, когда полковник сидит под своим знаменем.
— У вас две сотни человек, — замечает Волков. — Они будут мешать друг другу, если будут стрелять из такой позиции.
— Ваша истина, господин полковник, — отвечает капитан стрелков. — Я и мои ротмистры решили поделить всех на три линии: в первой будут мушкетёры, почти восемь десятков, вторая и третья линии — аркебузиры. Стрелять будем линиями, одна стреляет — две заряжаются сзади. И мешать никто никому не будет.
— Это разумно, — заметил капитан-лейтенант.
Волков с ним соглашается и спрашивает:
— А вы уже пробовали стрелять тремя линиями, команды учили? Сержанты знают, что делать?
— Нет, сегодня только решили попробовать, — отвечает Роха. — Как только капитан-лейтенант отпустит нас с общего построения, мы займёмся своим строем.
— Пока вы нужны тут, — говорит ему Брюнхвальд. — Если только после обеда.
Роха кивает. Он уже готов был уехать, но остановился:
— Господин полковник, может, разрешите моим ребятам делать хотя бы пять выстрелов в день. Два выстрела очень мало, нам нужен навык быстрого заряжения. Новобранцы ещё путаются. Тормозят всех других. А я хочу их научить заряжать оружие так, чтобы это они могли делать с закрытыми глазами.
— Пять выстрелов? Да вы сожжёте весь порох ещё до войны! — говорит капитан-лейтенант.
Волков молчит: да, этот новый чёрный порох очень дорог, но кавалер понимает, что стрельба — дело, требующее навыков. И он говорит:
— Господин капитан-лейтенант, сдаётся мне, что от мушкетов в будущем деле будет завесить многое, распорядитесь выдавать капитану пороху на пять выстрелов в день. И купите пороху ещё. Деньги у вас есть? — спрашивает Волков.
— Как прикажите, господин полковник, — отвечает его заместитель. — Денег ещё предостаточно.
Роха радостно снимает шляпу и отъезжает к своим людям.
Боевое слаживание тем временем продолжается.
— Трубачи, играйте: «Стрелки, назад!»- командовал капитан-лейтенант Брюнхвальд.
Теперь ротмистр арбалетчиков даже, может, не зная сигнала, просто приказал делать тоже самое, что и люди Рохи. Стрелки и арбалетчики быстро прошли сквозь ряды пехоты и вернулись на свои исходные позиции.
На это раз манёвр прошёл быстро. Брюнхвальд встал со стула и закричал так, чтобы было слышно всем офицерам и сержантам:
— Пехота! Ряды сомкнуть! В колонну по четыре. Барабанщики, играть «Свободный шаг». Трубачи, играть «Строиться в колонну».
Барабанщиков четверо. Хоть и мальчишки, что ещё не бреются, но дело знают хорошо. Бодрая дробь барабанов понеслась над холмами, скатываясь к рядам солдат, а поверх её, перекрывая барабаны, звонкий и резкий рёв труб.
— В колонну по четыре! — кричат офицеры. — Фронт на знамя!
А у полковника мурашки по спине. Давненько, давненько он не слыхал этих сигналов, будь они прокляты. Он уже и забыл, как от них холодеет сердце.
«Строиться в колонну» обычно играют перед делом, когда солдаты покидают лагерь. «Строиться в баталию», «Приставным шагом вперёд», «Ровняй ряды», «Пики опустить». Хоть и был он тогда арбалетчиком, а не пехотинцем, все эти сигналы знал. И сигналы труб, и раскатистый бой барабанов. Всё до сих пор помнил. А ведь так мечтал забыть их раз и навсегда или хотя бы больше не слышать.
Но нет… Барабаны стучат, как и пятнадцать лет назад. Всё тот же знакомый ритм: «Строиться!», «Строиться!» А значит, скоро снова он увидит линии людей в латах и с острым железом, что пойдут на него с желанием убить, покалечить. Пойдут, в осатанелой злобе своей. И никак иначе. Слава Богу, что теперь он будет позади всех этих бесстрашных людей, что сейчас строились перед ним, да ещё верхом на отличном, резвом коне и в прекрасных доспехах. Слава тебе, Господи! Он чувствует, как вспотела его ладонь, что держит стакан с вином.
А барабаны стучат. Трубы всё так и играют сигнал. Сержанты громко повторяют приказы офицеров. Ряды зашевелись, чуть смешались. Стали сдвигаться, чтобы из трёх отдельных рот стать в одну колонну. Древками протазанов и копий сержанты выстраивают ряды, ровняют их. Но не всё идет так, как нужно, кое-кто из солдат не сразу находит себе место, их уже грубо загоняют в строй рассерженные сержанты.
Капитан-лейтенант поворачивается к полковнику:
— Долго!
Волков молчит. Он и не надеялся на другое. Люди собраны с разных земель, друг друга почти не
