22 июня, ровно в четыре утра (СИ) - Тарханов Влад

[7] Ты увидишь, увидишь, идем…

[8] Наталя, ты чего? Я ж завтра уеду, а ты…

[9] Дурачек ты мой! Я же это хочу! Желанный мой! Я так надеялась, что эта минута настанет! А сейчас ты мой и только мой! Иди же ко мне, я ведь этого и хочу! Иди…

[10] Стой, Наталя, куда это ты собралась?

— Так уже пора, пойду к родителям, чтобы не ругались, тебе ведь надо собраться…

— Нет, подожди, так будет неправильно. Пошли ко мне. Все. Ты решила, что будешь сегодня со мной, так будь уже до конца. А за родителей не беспокойся, я с этим разберусь.

[11] Добрый день, Наталка!

— Добрый день, Ульяна!

— Чего стоишь на дороге, заходи, раз уже пришла, что тебя к нам привело?

— Я с Остапом пришла… его завтра в армию забирают, на войну.

[12] Остап, что же ты молчишь? Я сейчас стол накрою, проводим тебя по-людски, да и вещи надо собрать. Наталка, поможешь, раз ты уже тут?

— Конечно, помогу.

[13] Так ты с Ковалихой? А я думал, что ты с Самойлихой загулял, а оно вот как…

[14] Понимаешь, дело то такое… Маруська она девка горячая, только ненадежная какая-то не верю ей.

[15] Это ты, брат, верно мыслишь, Наталка, она девушка верная будет. Ковали они все такие, жалко только, что не поженитесь, тебе завтра уезжать.

— Богдан, я вот что думаю, Василь Карпович, он ведь в половине седьмого уже в конторе, иногда и раньше. Сбор призывников на восемь, потом только в район. Будем там к шести, пусть нас с Наталкой распишет, пойду на войну, так ей спокойнее будет, а если еще и ребенок? Как ей людям в глаза смотреть?

— А что, брат, это дело… Да и род Майстренков как-то не прибывает, так что плохого ничего в этом не вижу. Поздравляю тебе, братик!

Глава двадцать первая. Гнат Горилко

Глава двадцать первая

Гнат Горилко

24 июня 1941 года

Пока ехали в военкомат, Остап, женатый уже человек, вспоминал их первую ночь, бурную и нежную одновременно. Им никто не мешал. До четырех утра не спали. Как она там без меня? Как им вместе придется? Ничего, Уля девушка разумная, общий язык найдут, а Богдан, вроде бы, отнесся к Наталке хорошо. Главное, быстрее разбить немца и вернуться домой.

Возле Моглилев-Подольского райвоенкомата творился бардак. Но это так казалось только с первого взгляда. В этой толчее было много растерянных, не знающих, что происходит лиц, но были и люди военные, которые точно знали, что им предстоит делать, согласно инструкциям на время войны. Вскоре толпа гражданских, прибывших к военкомату, четко разделилась на три неравные группы: в одну очередь выстроились прибывшие, которых в военкомате распределяли по частям, во вторую — уже получившие назначение, отдельно стояла группа провожающих, в основном горожан (городской и районный военкоматы в Могилеве-Подольском слили тогда воедино). Люди прибывали и прибывали.

Очередь двигалась довольно бойко. Остап вскоре оказался у стола, за которым восседал невысокий лейтенант, на его бритом черепе выступали крупные капли пота. Когда Остап подошел к столу, зазвонил телефон, не отрывая голову от документов, в которых лейтенант что-то быстро писал, свободной рукой поднял трубку, успел кивнуть новобранцу, мол, обожди и стал слушать.

— Никак нет, товарищ капитан, имею приказ срочно укомплектовать наш укрепрайон. Так точно. Саперы? Хорошо, как только будут, направлю к вам. Да не за что.

Аккуратно положил трубку, закончил писать, отложил папку в сторону, произнес, уже глядя на Остапа:

— Кто тут у нас?

— Остап Архипович Майстренко, — ответил парень и протянул свои документы.

— Так… приписан к нашему укрепрайону, это хорошо… направляешься в распоряжение лейтенанта Гавриша. Будешь защищать Родину почти что сидя на печи, — нашел в себе силы пошутить лейтенант.

— Лейтенант Гавриш ждет вас во дворе.

Остальные формальности заняли у Остапа несколько минут. Получив все документы, он вышел во двор и тут столкнулся с Гнатом Горилко. На удивление дядька Гнат был трезв, и даже выбрит. От увиденного Остап совершенно опешил.

— Дядька Гнат, здорово, вы тут что? — спросил он, чуть выбравшись из толчеи. Гнат тоже отошел в сторонку.

— Здорово, сынок, да вот, хочу пробиться к военкому, не хотят меня в армию брать, — совершенно серьезно ответил Гнат.

— Вы что, да разве ж, вы же это… — попытался сообразить Остап.

— Это, да не эта… Не такая уж я старая развалина, ладно, а тебя куда? — поинтересовался он у Остапа.

— В укрепрайон распределили. — ответил тот.

— Да, значится, будешь тут пока что… Ладно, еще свидимся. — Гнат засуетился, увидев фигуру военкома, пробирающуюся через толпу новобранцев.

— Дядька Гнат, а я женился… — сообщил почти в спину убегающему Остап.

— Ну и ладно… — только услышал в ответ, собеседник был уже на своей волне и парня, наверняка, не расслышал толком, а если и услышал, так пропустил сказанное мимо ушей.

Ровно через минуту Гнат ворвался в кабинет военкома сразу же за ним, оттеснив нескольких просителей, не ожидавших от этого немолодого человека такой прыти. Военком в чине майора подошел к столу и собирался взять трубку телефона, куда-то звонить, но увидев вошедшего, поморщился и спросил:

— Да, слушаю вас.

Гнат вытянулся во весь рост и отрапортовал:

— Красноармеец Гнат Лукьянович Рохля прибыл для несения воинской службы в тяжелое военное время.

— Ты еще вспомни царскую армию, — выдавил из себя улыбку военком.

— Рядовой русской императорской армии, Гнат Лукьянович Рохля, разрешите доложить: бил германца под Сморгонью, бил германца под Верденом, бил белых под Томском. Разрешите встать в строй и снова немца бить! — про то, что доводилось ему и красных бить, Гнат скромно умолчал.

— Да куда тебе, дядька Гнат, из тебя ж труха сыпется! Посмотри на себя!

— Вячеслав Михайлович, ты не смотри на меня так, я еще очень даже. Да и пулеметчик я знатный, тебе разве пулеметчики не нужны? Между прочим, я у самого генерала Малиновского вторым номером был?

— У какого Малиновского? — растерялся военком.

— У Родиона Яковлевича, только он тогда генералом не был, мы в Первую мировую оба рядовыми были. Он тоже знатным пулеметчиком был! Мы с ним под Верденом немца косили…

— Да не могу я… тебе бы пару годков скостить…

— Вот ты и скости! Чай не годок один меня знаешь.

Капитан задумался, Гната Горилку он знал. Это верно.

— Да куда я тебя дену? В маршевую роту? Так выдохнешься, до фронта не дойдешь? — попробовал сопротивляться военком, да не вышло.

— Зачем так сразу. Вы сейчас укрепрайон комплектуете. Пулеметчик опытный в ДОТе пригодиться, разве ж нет? И бежать никуда не придется, если что, враг сам под пулемет прилезет…

— Аааа… черт с тобой, дядька Гнат, только смотри, ты ж на это дело… горилку, слабоват… если что — враз из армии попру! Понятно?

— Так точно! Разрешите идти?

— Дык иди, я распоряжусь.

Через час молоденький лейтенант дал приказ строиться новобранцам, отобранным для службы в Ямпольско-Могилевский укрепрайон. Таких набралось почти три десятка. Начали строиться. С удивлением Остап увидел, как в строй встает и Гнат Горилко.

— Служить будем вместе, — успел сказать Гнат, — что там говорил насчет женитьбы?

Глава двадцать вторая. Первая бомбежка

Часть четвертая

Могилев-Подольский

9 июля 1941 z. (среда). 18..й день войны

Обстановка на фронте:

Гpyппa армий «Юг». 11 ­я армия постепенно подтягивает свои

силы к Днестру и готовится к форсированию eгo в районе Моги­

лев­Подольского. Соотношение сил следующее: перед фронтом

ХХХ армейского корпуса (пять немецких и три румынские диви­

зии) обороняются части трех стрелковых дивизий противника и

2­й русский танковый корпус (две танковые и одна мотострелко­