Избранник вечности - Анатолий Гаврилович Ильяхов
Парменион показал на птицу.
— Посланец Зевса спешит с вестью, чтобы ты встречал врага в море.
Военачальники закивали головами, а царь не согласился:
— Ты хороший полководец, Парменион, но ты не Аристандр. Не так толкуешь знамение. Орёл может летать повсюду, и над морем тоже, а он выбрал камень на берегу. О чём это говорит? Милет одолеем с суши. У врага кораблей гораздо больше, чем у нас. На море нам не устоять.
Предвидение главнокомандующего оправдалось. Как ни стремились персы спровоцировать флот противника выйти в море и ввязаться в сражение, корабли оставались у входа в гавань. С тем ушли назад. Оставшись без поддержки, милетяне направили к царю представителя знати Главкиппа для переговоров о достойной сдаче города. Царь встретил его безжалостными словами:
— Милет — обиталище предателей! Вы клялись открыть ворота и передумали. Странное гостеприимство!
Лицо Александра оставалось непроницаемым.
— Вы сами накликали на себя беду. Возвращайся и передай: Милет повторит судьбу Фив!
Ранним утром жители, ужаснувшись, обнаружили у оборонительных стен мощные ударные механизмы. Камень сопротивлялся недолго; через первый же пролом в город просочились пехотинцы и открыли ворота.
После коротких уличных боев Александр неожиданно помиловал Милет. Прекратил насилие, а оставшимся в живых гражданам дал свободу. Совершил этот шаг не зря, тем самым показал малоазийским грекам, что он добр, но не терпит отказа. На внеочередном народном Собрании его избрали стефанофором, иначе — правителем Милета, а молодёжь отправилась служить в наёмном войске.
На другой день флот Дария подошёл к городу, и уже македонянам пришлось отражать осаду. Успешно отбились, потопив несколько вражеских кораблей у самой гавани.
За время пребывания в Милете Александр принял трудное для себя решение. Неожиданно для всех, единомышленников и противников, решено отказаться от собственного морского флота на азиатском направлении. На этом настаивали Антипатр и казначей Гарпал. По словам царского наместника, существовала угроза нападения персидских кораблей на прибрежные города в Македонии и Греции. Исходя из реальности, приходилось возвращать флот в распоряжение Алтипатра. Уже одно их появление охладит пыл Дария. И, главное, на содержание кораблей уходила значительная часть царской казны. Если армия существует за счёт добычи, поборами и военными трофеями, флоту в этом смысле ожидать нечего. Флот сражается на море; как правило, повреждаются корабли, тонут — а это огромные убытки! Гибнут команды, наём обученных навигации людей требует огромных затрат. А от действий морских кораблей поступлений в казну нет. К тому же численность македонских кораблей сравнительно небольшая, чтобы совладать с сильнейшим флотом персов.
На совещании, посвящённом судьбе флота, военачальники услышали такое объяснение царя:
— Я посылаю корабли для защиты наших городов, где они сейчас нужнее. Но мы победим персов на море не кораблями, а пехотой на суше.
Разглядев удивление на лицах командиров, поспешил с пояснениями:
— Мы сосредоточим усилия армии на прибрежных городах, где персы обеспечивают корабли продовольствием, водой и сменами корабельных команд. Мы отберём у Дария его гавани, и его флот не продержится на море и полгода.
Как показали дальнейшие действия, Александр избрал разумную тактику противодействия морским силам персов.
Но в шаге, малопонятном пока для военачальников, когда Александр передал флот Антипатру, имел скрытый расчет: если при армии не будет кораблей, греки-македоняне не запросятся домой, когда им надоест воевать. Обратный путь домой будет по суше и только через победы в Азии. Он заставит армию побеждать…
ЦАРИЦА АДА
Армия Александра стремительно продвигалась вдоль юго-западного побережья Малой Азии, не встречая в городах с коренным греческим населением сопротивления. Но взятие Галикарнаса оказалось сложным предприятием. Причиной стала сильно укреплённая крепость.
Обороной руководил сбежавший из Милета грек Мемнон, назначенный Дарием управлять Нижней Азией и одновременно командующим флотом. Прежде чем заняться осадой города, Александр поручил завалить землёй глубокий ров, чтобы подкатить стенобитные машины и устроить башни из брёвен для штурмовых отрядов. Защитники пытались их поджигать или разрушить, но технику надёжно оберегали мокрыми шкурами и огромными щитами.
Пять дней долбили стены, а когда удалось сокрушить часть кладки, защитники успели за ночь заделать брешь камнями. Так продолжалось не раз. Но Александр не торопил события, словно выжидал чего-то, известного только ему. Галикарнассцы же воспринимали как проявление слабости и совершали конные вылазки, часто безнаказанные. Городские ворота приоткрывались и выпускали немногочисленные группы всадников, и они с устрашающим гиканьем неслись на сближение с противником. Вызывающе выкрикивая оскорбления македонскому роду и царю, щедро осыпали стрелами и тут же мчались назад. Их не преследовали, но нервы у македонян иногда не выдерживали, и тогда несколько всадников, размахивая мечами, устремлялись в погоню. Нередко догоняли отставших храбрецов, после чего на виду у обеих сторон происходили смертоносные поединки.
Однажды во время затишья двое пьяных македонян вышли из расположения отряда и, несмотря на запрет командира, без опаски направились к городским воротам. Размахивая мечами и обзывая галикарнассцев трусами и прочими оскорбительными кличками, они призывали храбрецов из лагеря противника сразиться, «у кого осталась хоть капля доблести». Загремели засовы, воротные створки приоткрылись, выпустив двух рослых персов в нательных металлических пластинах поверх плащей, в руках короткие мечи-акинаки и круглые плетёные щиты. Защитники стен взвыли от радости, подбадривая храбрецов, призывали наказать варваров.
Противники схлестнулись в ближнем бою, пара на пару, пылая взаимной ненавистью. Скоро персы почувствовали, что македоняне успешней владеют мечами, начали понемногу отступать. Им в помощь из ворот вывалилась разъяренная толпа и едва не растерзала обоих сражавшихся македонян. Им пришлось отступать, ловко отбиваясь от наседавших врагов и стараясь не подставлять спины коварным ударам. Их товарищи не могли спокойно смотреть на избиение, гурьбой ринулись в свалку. Теперь отступали персы и, чтобы не быть убитыми, побежали к спасительным воротам. Македоняне не отставали, и когда, казалось, персидские воины спасутся, укрывшись за стенами, ворота перед ними закрылись… Осаждённые опасались, что македоняне ворвутся в город. На глазах защитников города персов перебили.
Город продержался сорок дней. Периодически македонские командиры настаивали на штурме, а царь отмахивался, проводил дни в терпеливом ожидании добровольной сдачи Галикарнаса Осознав бессмысленность дальнейшего сопротивления, Мемнон поджёг хранилища оружия и продовольствия, увёл ночью своих воинов, в основном греческих наёмников, в крепость, возвышающуюся над городом. Оттуда, найдя рыбачьи лодки, сам бежал на остров Кос, оставив гарнизон на волю случая, сражаться и умирать.
На рассвете беззащитный город открыл ворота. Александр опять удивил, не позволил грабить дома, убивать и проявлять насилие над галикарнассцами. Мародёры безжалостно наказывались, каждого пойманного грабителя или поджигателя прилюдно казнили. Для восстановления порядка
