Жан Маркаль - Жизор и загадка тамплиеров
Конечно, можно задаться вопросом: а был ли у св. Бернарда случай увидеть тамплиеров в подобном виде, но нет никаких сомнений, что его описание совпадает с реальностью, даже если и отчасти противоречит представлениям людей XX века. Поведение тамплиеров, по меньшей мере, свидетельствует об отказе от мирского, стремлении к строгости, презрении ко всем преходящим ценностям. Но так было во времена Гуго де Пейена. Первый великий магистр ордена умер в 1136 году, и на его место был выбран Роберт де Краон. Во тогда-то, как кажется, и начались перемены. Роберт де Краон, этот посредственный воин, был прекрасным управленцем, и под его руководством орден решительно преобразился. На смену изначальной грубости пришел поиск красоты под всеми возможными формами, совпадавший с эволюцией аристократических нравов того времени: ведь события разворачивались в самом начале эпохи, названной «куртуазной». Рыцари старались подражать идеалам Ланселота Озерного, ставшего популярным благодаря распространению легенд артуровского цикла. Конечно, Ланселот был образцовым воином, отважным и стойким, никогда не останавливавшимся перед выполнением своего долга, но также «куртуазным» и «благовоспитанным», образованным человеком, умевшим достойно вести себя в обществе. Следуя этому идеалу, рыцари Храма все сильней вписывались в рамки современного им общества. Так они совершили вынужденный поворот, и изначальное смирение уступило место своеобразной гордыне: далеко не всякий может вступить в орден Храма, и как следствие, быть тамплиером означало придерживаться особой шкалы ценностей, ценностей «аристократических» в этимологическом смысле. Конечно, во времена Гуго де Пейена рыцарем ордена мог стать только тот, кто являлся сыном сеньора (то есть человеком благородного происхождения), но в любом случае нужно было добровольно отказаться от принадлежности к знатному сословию путем покорности, умерщвления плоти и исполнения обязанностей перед всеми членами христианского сообщества без исключения. Теперь же, вступая в орден, человек приобретал знатность. В этом и заключается явное отклонение от принципов, которыми руководствовались основатели ордена Храма. Продвигаясь в этом направлении, полтора века спустя тамплиеры окажутся на грани бесчестья.
Решающий поворот начался с буллы «Omne datum optimum», обнародованной в 1139 году папой Иннокентием II; эта булла даровала тамплиерам непомерные привилегии, значительно изменившие устав, принятый на соборе в Труа. Правда, с этим уставом связаны некая загадка: в 1128 году он был составлен на латыни; затем его перевели на французский язык, и в этой редакции некоторые статьи не совпадали с латинским оригиналом. И нельзя винить средневековых клириков в том, что они не сумели корректно перевести текст с латыни на французский!
В новом, выпушенном на французском языке уставе уточняется существенная деталь: «Все предписания, содержащиеся в этом уставе, подлежат подтверждению и одобрению магистра». В латинском тексте этой фразы нет. Понятно почему: согласно постановлению 1128 года орден подчинялся иерусалимскому патриарху, а папская булла освободила тамплиеров от его опеки, доверив всю полноту власти великому магистру, то есть Роберту де Краону. Патриарх более не имел к ордену отношения, как и вся иерархия белого духовенства: во французской версии устава клирики, раньше не входившие в орден, могут стать полноправными членами воинства Храма. Отныне братья капелланы подчиняются исключительно власти великого магистра, который является не священником, а простым монахом. Меньшее, что можно сказать по этому поводу, — с молчаливого согласия папства орден тамплиеров стал организацией, совершенно независимой от церковной иерархии, организацией, где верховная власть принадлежит лицу, не получившему сан священника. В этих условиях напрашивается следующий вопрос: а что происходило во время религиозных церемоний, устраиваемых в обособленных святилищах тамплиеров, где присутствовать позволялось только членам ордена и где служили священники, повиновавшиеся великому магистру? Подобные рассуждения и дали пищу для многочисленных разговоров, легенд, о которых вспомнили на судебном процессе 1307 года, когда священников ордена обвинили в том, что они опускают слова молитвы во время обряда посвящения.
Но этим дело не ограничивается. Известно, что латинский устав предусматривал послушничество для тех, кто хотел стать тамплиером. Было ясно, что никто не мог войти в орден, не пройдя «испытательный курс». Однако во французской версии об этом ничего не сказано. Нужно ли верить в то, что любой, кто изъявил желание войти в воинство Христово и подошел по требуемым условиям, могут вступить в орден? Речь идет о разрыве со старыми правилами, поскольку раньше для вступления в орден требовалось подтвердить свою принадлежность к знати и отказаться от привилегий своего сословия перед вхождением в братство. Теперь же человек, становившийся тамплиером, приобщался к славе и знатности. Это смущающее обстоятельство отчасти придает вес обвинению ордена в том, что он стал организацией инициационного типа.
Другая важная перемена затронула статью № 12 старого устава. Латинский текст гласит: «Приказываем вам идти туда, где, как станет известно, собрались не отлученные [от церкви] рыцари». В этой статье говорится о наборе новых братьев среди мирских рыцарей. Однако во французской версии отрицание пропадает, и фраза формально приобретает совсем иной смысл, нежели в оригинале: «Приказываем вам идти туда, где, как станет известно, собрались отлученные рыцари». Это не ошибка, потому что статья имеет продолжение: «И если найдется среди них хоть один, кто пожелает вернуться и присоединиться к ордену заморского рыцарства, вы должны думать не только о прямой выгоде, которую сможете извлечь, но и о спасении его бессмертной души. Мы приказываем вам принять его при условии, что он предстанет перед епископом своей провинции и объявит о своем решении. И когда епископ его расспросит и даст ему отпущение и если он попросит этого у магистра и братьев ордена, если жизнь он вел почтенную и достоин находится в их обществе, если магистру и братьям он покажется подходящим, пусть его примут по милости Божьей».
Конечно, все вышесказанное находится в полном согласии с христианской любовью к ближнему и свидетельствует о самых похвальных намерениях. Однако остановимся на деталях, чтобы продемонстрировать медленную коррупцию, постепенно охватившую орден, коррупцию, которая может оправдать нападки на тамплиеров в XIV веке. Вероятно, мы имеем дело не с фальсификацией, но все равно стоит быть крайне осторожным. Три статьи (11, 12,13) французской версии, которые совпадают со статьями № 58, 64 и 57 старого латинского устава, составляют единый блок, посвященный принятию новых членов в орден. В особенности статья № 11 оговаривает случай мирских рыцарей или других людей, которые хотят «оставить свет и присоединиться к нашей общине». Решение о новых кандидатах принимает великий магистр и братья, собравшиеся на заседание капитул. В статье № 12 упоминается об отлученных рыцарях, которых можно принять в орден, если они примирились с Церковью. А статья № 13 запрещает — за исключением оговоренных выше случаев — всякое общение с отлученными.
Однако есть определенные неясности. Если брать за основу латинский устав, можно заметить, что в статье № 58 мирские рыцари принимаются в орден непосредственно великими магистром и братьями капитула, тогда как согласно статье № 64 не отлученные рыцари могут стать тамплиерами только после того, как покаются перед епископом. Так какая же разница между мирскими рыцарями и рыцарями, не отлученными от Церкви? Быть может, статья № 64 просто исправляет оплошность в отношении роли епископа в процессе принятия новых кандидатов до того, как орден получил признание собственной независимости от иерархии белого духовенства? Точного ответа нет. Можно только констатировать, что новый устав позволял тамплиерам вербовать новых братьев там, где им нравилось, и не обязательно в лучших кругах общества. Без сомнения, они «ловили рыбку в мутной воде», обращаясь к отлученным рыцарям. Ведь известно, что в XII–XIII веках в Европе и Палестине было немало рыцарей, отлученных от Церкви по самым разным причинам (грабеж церквей, нападения на монастыри, прелюбодеяние, измена сеньору, неуважение церковных властей и т. д.). Разве был ли хоть один король Франции, за исключением Людовика IX Святого, которого, пусть и на небольшой срок, не отлучали от Церкви? Отметим также, что далеко не все преданные анафеме рыцари были самыми дурными представителями своего сословия — часто случалось как раз наоборот.
Признаем, что было бы, по меньшей мере, глупо отказываться от услуг таких людей: это противоречило бы первоначальному идеалу ордена Храма, торжественно узаконенному Бернардом Клервоским: вести к вечному спасению грешных рыцарей, предложив им аскетичный образ жизни. Подобное изменение, внесенное в устав, полностью соответствовало призванию ордена тамплиеров — обратить и привести на службу христианству целый социальный слой, особенно непокорный и часто сбивающийся с правильной дороги. Но здесь крылась несомненная опасность. Если бы орден Храма стал пристанищем для маргиналов всего христианского общества, не превратился бы он постепенно в своего рода «Иностранный легион»? Упреки, адресованные тамплиерам в том, что они принимали в свое братство «сорвиголов», зачастую не были лишены основания. В связи с этим не будет лишним напомнить о нескольких случаях, самым показательным из которых является история Жоффруа де Мандевиля.
