Юрий Вахтин - Приговор
Все в комнате - этапке засмеялись. Виктор, сам не зная почему, наверное, поддавшись общему настроению, засмеялся тоже. Инстинкт толпы, иногда непроизвольно делаешь то, что делают другие, только потому, что хочешь быть, как все. Стали вызывать по одному по фамилии. Названные уходили, но потом возвращались снова. Шла запись в карточках. Осужденных распределяли по камерам в соответствии с режимом наказания и тяжестью преступления. Время тянулось медленно, хотя есть совсем не хотелось, только пить. По просьбе одного из чаеваров заключенный в черной спецовке с биркой на левом грудном кармане "Василенко х/о" принес трехлитровый чайник воды. Виктор выпил полную кружку, вода была почему-то теплой, пахла хлоркой.
- Ты где, бычара, эту мочу наливал? - грозно спросил уже в годах мужчина в черной телогрейке, кирзовых сапогах и черной искусственной шапке.
- Як, иде, в туалете, - ответил Василенко, видимо родом с юга области, там жило много хохлов, как звали обрусевших украинцев.
Снова раздался дружный громкий хохот здоровых мужских глоток.
- Захаров, - услышал Виктор голос контролера, стоящего у открытой двери. - Ух, и накурили вы, жулики, дышите хоть через раз, упадешь от этого воздуха.
Контролер видимо работал давно, его узнавали осужденные, не первый раз посетившие СИЗО, называли по имени.
- Я! - отозвался Виктор, услышав свою фамилию.
- Кто я? Головка от ...! - грубо, но беззлобно поправил контролер
- Виктор Иванович.
- Статья? Срок? За мной!
Виктор вышел в коридор. После душной камеры воздух в коридоре казался лесным. Даже голова закружилась. Только запах, Виктор за три месяца не мог привыкнуть к этому тюремному запаху. Запаху тюрьмы, запаху человеческого горя и страдания. Контролер вызвал еще одного осужденного. Вместе повел по коридору, подвел к открытой двери.
- Заходи по одному.
В комнате за столом сидела женщина-контролер с погонами сержанта ВВ, писала в делах, заполняла карточки. Она задавала те же вопросы.
- Статья? Срок? Проходи в ту дверь, - указала пальцем на дверь в смежную комнату.
Виктор постучал, вошел. В комнате за столом сидели два молодых офицера, старший лейтенант и капитан, оба засмеялись.
- Культурный жулик пошел, со стуком входит. Проходи. Садись. Вернее, присаживайся. Сидишь ты уже три месяца, - пригласил старший лейтенант.
- Захаров Виктор Иванович.
- Да.
- Три года усиленного режима.
- Да.
- Холост, детей нет, образование высшее.
Старший лейтенант спрашивал, отмечал в деле. Потом посмотрел в глаза Виктора и сказал:
- Витек, я вижу, ты хороший, в общем, парень, и к нам попал случайно, не по убеждению. Я думаю, мы с тобой найдем общий язык. Ты поможешь нам, мы тебе.
- Чем здесь я смогу вам помочь? - пожал плечами Виктор.
- Как чем? Слушай, что говорят в камере. Сам рассказывай, придумывай про пьянки и баб, что хаты бомбил и магазин на улице Кирова в прошлом году твоих рук дело. Что услышишь интересного в камере или беспредел какой, нам сообщишь. Ты понимаешь, о чем я? - старший лейтенант смотрел на Виктора, наигранно изображая, что он искренне хочет помочь оступившемуся Виктору.
Виктор понимал, оперативники вербуют его, предлагают стать сексотом. Виктор отрицательно покачал головой.
- Извините, товарищ старший лейтенант. Я не смогу... Я по-другому воспитан.
Оперативника обозлил отказ.
- Волк тамбовский тебе товарищ. По-другому он воспитан. Водку жрать на крыше, когда вся страна борется за трезвый образ жизни... Инженеры с высшим образованием. Да собутыльников своих с крыши бросать, этому тебя воспитывали?
- Извините, гражданин начальник, - поправился Виктор и опустил голову.
- Значит, помогать нам не хотите и пойдете на зону отбывать наказание? - спросил капитан.
Старший лейтенант что-то писал на чистом листе бумаги.
- Да.
- Почему наш вариант вы отклоняете? Вы же случайно оказались у нас. Распишитесь здесь, - старший лейтенант подвинул Виктору написанный лист.
- Здесь. Прочти и распишись.
На белом листе было написано, что он, Захаров Виктор Иванович, от сотрудничества с администрацией СИЗО отказывается по своим моральным убеждениям.
- Все правильно я написал? - спросил старший лейтенант.
- Да, гражданин начальник. Все правильно, - ответил Виктор и поставил свою подпись.
- Все, вы свободны, - капитан взял исписанный лист, положил себе в папку.
Виктор вышел из комнаты. Второй осужденный стоял у стола, за которым сидела женщина-контролер с погонами сержанта. Виктор вышел в коридор. Очень хотелось курить, руки почему-то дрожали.
"Привыкай, Виктор, к унижениям тоже привыкай, - как заклинание повторял сам себе Виктор. - Это и есть искупление твоей вины".
Через пятнадцать минут вышел второй осужденный из кабинета оперативников. Контролер повел обоих назад в этапную камеру.
- Витек, ты что, у Захарова подпись об отказе взял. Это новое распоряжение от хозяина? - спросил капитан Величко у старшего лейтенанта Прохорова, когда Виктор вышел из кабинета оперработников СИЗО.
- Нет, Толян. Сам. У него папа - бывший второй секретарь райкома. Сейчас директор пивного завода. Да, который строится за городом. Думаю, как только приговор придет, мы его первым этапом на зону во избежание лишней мороки. Это отмаз, что он идейный жулик, - Прохоров улыбнулся, довольный своей сообразительностью.
- Ого! Мне тоже в хозобслугу не нужен. Мороки с ним не оберешься. Будет папе стучать про нас, а про зеков, гад, не согласился, - капитан Величко засмеялся.
Рабочий день или, вернее, ночь у оперативников капитана Величко и старшего лейтенанта Прохорова продолжался. Только к двум часам ночи осужденных стали разводить по камерам. Виктор Захаров попал на старый корпус, в камеру 49 усиленного режима. В камере, рассчитанной на двадцать четыре человека, было уже двадцать два, и привели еще четырех с южного этапа. Двум, которым не досталось шконок, были натянуты одеяла между двумя шконками верхнего яруса, "вертолет" называлось это место, подобие гамака на воле.
Дни потянулись. Медленно, монотонно, очень однообразно. Через пять дней Виктора вызвали к адвокату Митину. Виктор снова не дал согласие писать кассационную жалобу. Он виноват, это его крест, и его нужно нести до конца. В камере одни и те же разговоры о сытости и привольности вольной жизни. Виктор понимал, больше половины - это вымысел, выдаваемый как желаемое. А действительность? Люди в нетрезвом состоянии совершали порою смешные преступления, а по новому закону "О борьбе за трезвость" даже совершение преступления в нетрезвом состоянии давало право для привлечения по ст.62, то есть признание подсудимого хроническим алкоголиком. И тогда в любом случае условное наказание невозможно. Только лишение свободы, были сроки восемь месяцев и год.
Ложь, хвастовство - вот и все темы разговоров осужденных камеры 4-9. Верховодили в камере два мужчины, уже в годах. Бывший директор керамзитного завода, севший за взятки, и бывший председатель заготконторы Назаренко с юга области. Они сплотили вокруг себя физически крепких ребят, и трое осужденных, пытавшихся выдавать себя за идейных и пробовавших взять власть в свои руки, получили отпор. Троице пришлось примириться и жить по довольно демократическим законам, установленными директорами. Никто никого не доставал с расспросами, не лез, каждый сам по себе, без деления на блатных и простых, на серых и белых. Виктор понимал - таких, как эта троица, в других камерах могло быть и больше, и поэтому, когда адвокат Митин спросил его, не подумал он остаться в хозобслуге, он уже не так был категоричен, просто пожал плечами. Старый адвокат понял, Виктор колеблется, нужен толчок. Ему, молодому, здоровому парню трудно сделать этот шаг. Об осужденных хозобслуги не очень лестно отзывались другие заключенные в камерах. Хотя из этих камер и набиралась хозобслуга, и всегда предложение превышало спрос.
Через два дня после звонка Митина Ивану Егоровичу Захарову Виктора вызвал контролер в коридор. Здесь стояли уже знакомый капитан с этапа, майор со шрамом на подбородке, видимо, после операции и высокий холеный подполковник.
- Осужденный Захаров Виктор Иванович, - представился начинающий уже привыкать к требованиям СИЗО, указывая свою статью и срок наказания. Подполковник подошел к нему вплотную, посмотрел в глаза. Они были одного роста, только подполковник пошире и поплотнее.
- Что, Витек, сотрудничать с нами не хочешь, это понятно. Отец говорил, ты мужик своенравный, а работать у нас будешь?
Вопрос подполковника, его упоминание об отце заставили Виктора замяться, смутиться. Он посмотрел на капитана. Капитан стоял немного в стороне, опустив голову. Видимо, он и доложил начальнику об отказе Виктора сотрудничать, то есть доносить на своих сокамерников.
