Валерий Замыслов - Ярослав Мудрый. Историческая дилогия
— Чудишь, паря. Как это можно воблу без пива?
— Прости, добрый человек, но хмельными напитками я не пользуюсь.
— Странный ты какой-то. В Ростове я тебя не зрел… Как хоть тебя кличут?
— Тихомиром.
— Тихомиром?.. Кажись, я где-то слышал твое имя.
— Сегодня о нем говорит весь Ростов.
— Весь Ростов?.. Аль, какую деваху обесчестил? Вон ты, какой лепый. Было? — с доброй улыбкой спросил Фролка.
Тихомир ничего не ответил, и с этой минуты замкнулся.
— Ну и Бог с тобой… Скоро, поди, опять в город?
— Не знаю.
Фролка пожал своими крепкими, покатыми плечами и произнес:
— Не ведаю, что ты натворил, но чую, парень ты добрый. Коль захочешь — у меня оставайся. Мне с тобой куда повадней. Одному-то докука на корабле.
— Я согласен.
— Вот и, слава Богу. Живи, Тихомир, сколь душа пожелает.
Глава 37
СВЯТИЛИЩЕ БОГОВ
В Ростове только и разговоров о князе и Тихомире:
— Внук Марея из Велесова дворища приплыл, дабы князя убить.
— И почему не убил?
— Никак, раздумал.
— А Ярослав-то молодцом. Все мекали, что он Тихомира казнит, а он ему кинжал отдал и вспять отпустил.
— Добрый, оказывается, к нам приехал князь. Другой бы не пощадил.
— Добрый. Это те не Урак.
— Урак, знамо дело, человек злобный, но христианских церквей не помышлял в городе ставить.
Ростовцы пронюхали, что князь Ярослав задумал выискать умельцев, кои смогли бы нечестивый храм в городе возвести.
— Да и пущай возводит. Дружина-то новую веру обрела. Пусть молится. Мы-то всё равно в старой вере останемся.
— Останемся! Слышали, поди, как на капище Велеса попов орясинами огрели. Едва насмерть не забили.
— Нечего было и соваться!
Капище Велеса находилось в полутора верстах от крепости, к востоку от города.[104]
Еще минувшей осенью князь Ярослав навестил ростовское языческое святилище. Оно заметно отличалось от киевского. Там Велес стоял под горой, был сотворен из дубового дерева и считался вторым богом после Перуна.
Ярослав был отменно знаком с древними летописями и ведал, что о главном божестве летописец напишет еще в 907 году.
Именно в этом году князь Олег одержал блестящую победу над Царьградом, в результате коей цари Греции, Александр и Леон, понуждены были заключить с Олегом мир и взять обещание уплачивать славянскому князю дань.
Любопытен был сам договор. Если греческие цари дали клятву на христианском кресте, то Олег со своей дружиной утверждали мир по русскому обычаю — клялись своим оружием, Перуном и богом Велесом.
Спустя сорок лет то же самое повторилось при князе Игоре. Правда, договор состоялся уже в Киеве.
«Призвал Игорь послов, и пришел на холм, где стоял Перун; и сложили оружие своё, и щиты, и золото, и присягали Игорь и люди его, сколько было язычников между русскими».
Миновало еще тридцать лет. Уже сын Игоря, князь Святослав, дал клятву блюсти мир с византийцами.
— Ежели не соблюдем мы чего-либо из сказанного раньше, пусть я и те, кто со мною и подо мною, будем прокляты от бога, в коего веруем, — от Перуна и Велеса, и да будем желты, как золото, и пусть посечет нас собственное оружие.
Князь Ярослав отлично понимал, что и Олег, и Игорь, и его любимый полководец Святослав, кой на всю жизнь запомнится ему своими грандиозными победами, были ревностными поборниками и защитниками языческой веры. В их клятвах подчеркивается связь Перуна с оружием, что говорит о его воинственности. Не надо искать подоплеки,[105] почему именно Перун значился покровителем князя-воина и его дружины. При любой победе, прежде всего, прославляли именно своего верховного бога, принося ему богатые жертвы.
Великий князь Владимир, уничтожив своего брата Ярополка, стал княжить в Киеве, и в 980 году поставил своего кумира, деревянного Перуна, на холме, подле Теремного дворца. А своему дяде, Добрыне Никитичу, повелел установить Перуна в Новгороде.
Истинного единоверца, христианина Ярослава, дивило то, что каждый языческий бог обладал своими особинками. Так, если говорить о том же Перуне, то он — бог грозы. В весенней грозе каждый человек усматривал животворящий источник обновления земли, природы, отсюда — ключевая роль Перуна. Если от молнии загорелась какая-то постройка, то в народе толковали:
«Перуном сожгло. Такой пожар тушить никак нельзя. Перун огневается и все избы спалит».
В представлении язычников Перун был оснащен палицей, луком со стрелами (молнии — это стрелы, которые метал бог) и топором. Топор слыл одним из главных для Перуна, ибо молнии воспринимались не только как стрелы, но и как летящий огненный топор или палица.
Не случайно идолы Перуна в Киеве и Новгороде были обвешены тугими луками, колчанами со стрелами, боевыми топорам и палицами.
Когда Ярослав был совсем маленьким, то Перун-громовержец пробуждал в нем двоякое чувство. С одной стороны им овладевал ужас перед божеством, кой способен нести смерть и разорение. От такого злого божества ему хотелось спрятаться или чем-то его умилостивить.
Он бежал к Добрыне Никитичу, норовя найти у богатыря защиту. А тот кричал:
— Давай борзей к умывальнику!
Добрыня торопливо опускал в умывальник с водой серебряную ложку и золотое кольцо, и вновь спешно кричал:
— Умывайся борзей!
И сам умывался.
С другой стороны Ярославу уже поведали, что когда Перун принимается грохотать и кидать свои огненные стрелы, то он убивает и разгоняет силы зла и утверждает добрые начала. Злом считался Змий, но не настоящий, вроде удава, а сказочный, крылатый, многоголовый, пышущий огнем, враг всего сущего.
Из древних славянских сказаний Ярослав познал, что Змий — обитатель Нижнего, подземного мира, мира тьмы, зла, смерти. Змий похищает обитателей Среднего мира — людей, скот — и прячет их в своих пещерах.
Бог Громовик (Перун) — обитатель Верхнего мира, мира светлых сил — разбивает палицей скалу и освобождает пленных.
Змий, чтобы спастись, бежит, принимая облик то человека, то разных животных. И вот таким образом, меняя личину, он на время ускользает от преследования и прячется под большущим старым деревом или под валуном. Но Змию не найти спасения. Бог на резвом коне, либо на колеснице настигает его и разражается молнией. При этом вспыхивает огонь и начинается дождь.
Каждый язычник ведает, что Перун — родоначальник небесного огня, кой, нисходя на землю, дает жизнь огню земному и снабжает людей теплом и жизнью.
«И смертью», — подумалось Ярославу, когда он вспомнил киевские события 983 года.
Отец Владимир прибыл в столицу после удачного похода и заявил боярам:
— Хочу отметить победу жертвой богу войны и грома Перуну.
Старцы и бояре, следуя древнему обычаю, ответили:
— Нужна человеческая жертва, великий князь.
— Опять дряхлого старца, — усмехнулся Владимир Святославич.
— Нет, великий князь. Нынче жребий выпал на прекрасного юношу, сына живущего в Киеве христианина. Будет ли на то твоя воля?
— Будет! Немешкотно приведите к капищу этого человека.
Но отец юноши воспротивился и разразился в адрес языческих богов обличительной речью:
— Не боги это, а просто дерево. Нынче они есть, а завтра сгниют. Не едят они, не пьют и не говорят, и сотворены руками человека из дерева. Не отдам сына!
Но княжеские посланцы и слушать ничего не желали. Они разрушили дом христианина и всех его обитателей погребли под развалинами. А связанного юношу приволокли к капищу Перуна и сожгли на кострище.
«Жесток же мой батюшка, — в который уже раз подумал Ярослав. — И многие поступки его непостижимы. То он повелевает соорудить в Киеве пантеон славянских богов, то вдруг приказывает с ними покончить. С каким же изуверством он расправился со своим любимцем Перуном! А что он препоручил сделать в Новгороде? Архиепископ, посланный совершить крещение, порубил Перуна и велел скинуть его в Волхов».
Останки истукана повязали веревками и волокли его по грязи, избивая дубинами и пиная ногами. Рассказывали, что в это время в Перуна якобы вошел бес и начал кричать во все горло: «О горе! Достался я этим немилосердным рукам!». Плывя по Волхову, Перун забросил свою палицу на мост со словами: «Прощайте, новгородские люди, и меня поминайте!»
(Поминали, еще как поминали. И не с того ли момента повелся в Новгороде обычай лютых побоищ между новгородскими молодцами?)
А потом принялись за Велеса. Все князья почитали его вторым божеством после Перуна. Он был не только покровителем скота и домашних животных, но и покровителем богатства. Ведь чем больше у хозяина скота, тем больше у него достатка. В клятвах князей он именно выступал в этом качестве.
