Виктор Поротников - Игорь Святославич
— Сама хотела, чтоб Всеволод в Трубчевске княжил, вот и пеняй теперь на себя! — огрызнулся Олег на мачеху.
Последнее время он держался независимо и даже слегка помыкал ею.
Без долгих раздумий Олег послал за Всеволодом.
Всеволод прибыл в Чернигов и сразу заговорил о походе на половцев, узнав от гонца о замыслах киевского князя.
— О походе после потолкуем, брат, — охладил пыл Всеволода Олег. — Сначала урядим дела семейные.
Он пригласил в светлицу Манефу, которая сдержанно поздоровалась со Всеволодом и уселась на стул, невозмутимая и таинственная.
— Дошел до меня слух, будто ты, брат мой, с язычниками якшаешься, — строгим голосом заговорил Олег. — Я тебя не осуждаю, ибо в твои годы до запретного плода всякий падок. Однако ж с сего дня чтоб на игрища бесовские ни ногой!
— А что случилось? — поинтересовался Всеволод, переводя недоумевающий взгляд с брата на мать.
— В грехах ты по уши, сын мой, — печально сказала Манефа. — О душе своей подумай.
— Я невесту тебе присмотрел, — промолвил Олег, — она девушка знатная и набожная, поэтому замашки свои греховные умерь.
— Не хочу я жениться, — насупился Всеволод.
— А тебя никто и не спрашивает, — отрезал Олег. — Ко всякому человеку приходит время под венец идти, будь то смерд, боярин или князь.
— Красивая хоть она? — уныло спросил Всеволод.
— Да уж красивее твоих девок-язычниц.
— Так уж и красивее?
— Я ведаю, что говорю.
— Кто она? Зовут-то как?
— Ольга, сестра переяславского князя Владимира, — гордо сказал Олег. — Я намедни побывал у него. К осени Владимир обещал дать ответ, выдаст ли за тебя Ольгу.
— Сколько Ольге лет? — допытывался Всеволод.
— Четырнадцать.
Всеволод прыснул:
— Ей еще в куклы играть, а вы ее под венец тащите!
— О тебе, дурне, печемся, — рассердился Олег. — Это ныне никто к Ольге не сватается, а пройдет год — отбоя от женихов не будет. Девица — чистый мед!
— Остепенись, Всеволод. Христом Богом тебя прошу, — вставила Манефа. — Ты — князь. На тебя люди смотрят. Помни об этом днем и особенно ночью.
При последних словах Манефа с особой пристальностью взглянула на сына.
Всеволод уехал из Чернигова расстроенный. Утешал себя мыслью, что, может, князь Владимир не отдаст за него сестру из-за ее малолетства либо другого жениха ей подыщет.
В начале сентября прискакал посыльный из Переяславля, который сообщил Олегу о согласии Владимира Глебовича выдать сестру за его младшего брата.
Свадьбу было решено играть в Чернигове.
Торжество едва не расстроилось в самом начале. Олег пригласил в посаженые отцы Святослава Всеволодовича, тот приехал со своими ближними боярами. Заметив, что среди гостей нет Ярослава, Святослав попросил Олега послать за ним в Новгород-Северский. Олег отказался, заявив, что Ярославу нет места у него за столом.
Святославу такая непримиримость Олега не понравилась. Он разразился длинной тирадой по поводу того, что Христос советовал прощать вины своим ближним, дабы те становились лучше.
«Благородством поступков прощающих излечивается греховность душ человеческих», — завершил Святослав свою речь.
Олег продолжал стоять на своем, покуда Манефа не убедила его уступить.
— Тебе Святослав в будущем нужнее, чем Ярослав, — сказала княгиня на ухо Олегу. — Вот и уступи ему ныне, чтобы в будущем он на твою уступку своей ответил.
Олег сдался и послал гонца за Ярославом.
Тот словно ждал этого: живо примчался в Чернигов, не жалея коней.
— Я не с пустыми руками к тебе, брат. — Ярослав с многозначительным видом протянул Олегу увесистый кожаный кошель.
— Что это? — спросил Олег, беря кошель.
— Триста серебряных монет, — ответил Ярослав, — половина выкупа за родичей хана Осолука.
— Что же ты мало запросил у хана? — недовольно заметил Олег.
— Не давал хан больше, — пожал плечами Ярослав, — в противном случае, говорит, можешь убить моих родственников. У меня, говорит, их и так хоть отбавляй. Я подумал, лучше мало, чем ничего.
— Верно подумал, — усмехнулся Олег.
Четырнадцатилетняя невеста рядом с высоким и плечистым Всеволодом выглядела еще более хрупкой. Она застенчиво улыбалась похвалам, расточаемым ей Олегом и Агафьей. Манефе понравилась. Она сердито шипела на Всеволода: «Ну чего насупился как сыч! Улыбаться, что ли, разучился? Какую паву за тебя выдают!»
Во время свадебного застолья Игорь напился медов хмельных до беспамятства.
Очнулся он в тесной горенке с побеленными стенами и одним окном, утонувшем в нише толстой каменной стены. За окном было пасмурно и серо. По толстому стеклу барабанили крупные капли дождя. Игорь не мог понять, утро сейчас или вечер, с трудом вспомнив происходившее накануне.
Он с удивлением обнаружил, что лежит на постели поверх одеяла прямо в одежде и сапогах. Мысли в тяжелой голове ворочались с трудом. Во рту был привкус хмельного меда.
Ощутив жажду, Игорь поднялся с ложа и выбрался из комнатушки в темный узкий коридор. Шатаясь, он наугад направился туда, где, по его мнению, должен был находиться пиршественный зал. Наткнувшись на винтовую деревянную лестницу, Игорь сообразил, что перед ним дворцовая башня. Стало быть, он находится на втором ярусе, значит, пиршественный зал должен быть как раз под ним.
Судя по тому, что снизу не доносился гомон и смех, пир уже закончился.
Поразмыслив, Игорь решил сократить путь и пройти в гридницу через башню. Он знал, что вход в нее на первом этаже, расположен неподалеку. В кромешной тьме Игорь спустился по скрипучим ступеням вниз, нащупал дверь и с трудом открыл ее. Оказалось, за дверью вповалку спят пьяные Олеговы гридни, заняв все пространство караульной комнаты. Некоторые даже во сне продолжали сжимать в руках мечи.
В караулке было не так темно благодаря пламени свечей, падавшему из гридницы через другую приоткрытую дверь.
Перешагивая через тела храпевших гридней, Игорь выбрался наконец в пиршественный зал.
Там тоже спали на скамьях упившиеся гости, а какой-то боярин и вовсе был под столом, весь перемазанный морковной подливкой. У печи на брошенной на пол медвежьей шкуре любились двое: кто-то из старших Олеговых дружинников и одна из служанок Агафьи. Служанка была до такой степени пьяна, что совершенно безучастно относилась к тому, что вытворял с нею взобравшийся на нее рыжий детина.
По гриднице шло шумное пыхтение утоляющего похоть мужчины, нагая спина которого двигалась туда и назад в неверном ритме. Голая женщина с раскрасневшимся от обильных возлияний лицом и закрытыми глазами лежала под ним, бессильно раскинув в стороны руки и ноги. Ее скомканное платье валялось рядом вместе с одеждой рыжего дружинника.
Две другие служанки с пьяным хихиканьем угощались вином, сидя за столом в господских креслах. При виде Игоря обе примолкли. Затем та, что была посмелее, приблизилась к Игорю неверными шагами.
— Люба ли я тебе, князь? — развязно спросила молодая женщина и, стянув через голову цветастый сарафан, явила Игорю свою наготу.
Игорь оглядел прелести рабыни и остался доволен.
— Дай чем-нибудь горло промочить, тогда и займусь тобой, голубица, — промолвил он заплетающимся языком.
— Хмельного тебе, пожалуй, хватит, княже, — заметила служанка и налила в чашу яблочного квасу. — Вот, испей, сразу полегчает.
Игорь взял протянутую чашу и выпил ее до дна.
— Только не здесь, — прошептала девушка, когда Игорь притянул ее к себе.
— А где? — спросил он, глядя в ее хмельные страстные глаза с длинными ресницами.
— Идем со мной, — промолвила рабыня, набросив на себя сарафан.
Они покинули гридницу и, миновав два полутемных зала, где тоже спали вповалку гости, через боковой выход выбрались на двор.
Рассвет только занимался, моросил дождь, было промозгло и сыро.
Служанка тянула Игоря за собой, шлепая босыми ногами по намокшему дощатому настилу. Она привела его под навес и пошла дальше мимо конюшен и клетей с припасами. Глаза рабыни таинственно блестели, когда она оборачивалась.
Оказалось, что они шли к бане.
— Тут нам никто не помешает, — зашептала девушка, заводя Игоря в предбанник.
В предбаннике было тепло и пахло березовыми вениками.
— Здесь не замерзнем, — улыбнулась она, — печь еще полна вчерашним жаром. Я сама ее топила.
Рабыня хотела было отворить дверь в банное помещение, но вдруг замерла на месте.
Из-за двери явственно донесся негромкий женский стон. Затем послышалась возня и вновь блаженно простонала женщина.
— Похоже, опоздали мы, княже, — прошептала рабыня, глянув на Игоря. — Но ничего, я другое местечко знаю. Идем!
И она снова взяла Игоря за руку как несмышленого отрока.
