Валентин Гнатюк - Святослав. Возмужание
В это время из Ратного Стана выехал Подольский полк в полном боевом снаряжении, впереди которого возвышался облачённый в кольчугу и шелом Свенельд на свежем коне. Миновав городскую охрану, полк скрылся в ночной темноте по дороге, ведущей в Берестянскую пущу.
Утром, проснувшись по привычке рано, Святослав обнаружил, что лежит не на жёсткой лаве, застланной бараньей шкурой, а утопает в мягкой перине, набитой лебединым пухом. Вспомнил, что со вчерашнего дня он дома, в Киеве.
В светёлке было душновато, да ещё перина — наверное, из-за неё он весь вспотел, по мышцам растекалась непривычная вялость, даже немного побаливала голова.
Святослав поднялся. В призрачном свете утра, проникающего сквозь круглые оконца из толстого зеленоватого стекла, разглядел на спинке резного деревянного ложа шёлковые порты и вышитую рубаху с поясом. Подле стояли новые кожаные сандалии, сделанные на греческий манер. В тереме царил покой — все ещё спали. Надев порты и прихватив рубаху с поясом, княжич, беззвучно ступая босыми ногами, отворил дверь. Охоронец в передней дремал, прислонившись к стене, и не заметил, как Святослав тенью проскользнул мимо. По второй лестнице отрок сбежал во внутренний двор. Проходя мимо поварской, услышал голоса, стук ножей, котлов и деревянных ступок.
У колодца столкнулся с хромым дедом Кнышом, помогавшим поварихам. Он только что набрал два здоровых деревянных жбана воды, которые едва не выронил, завидев полуголого княжича.
— Та чего ж ты так рано встал, княжичу? Спал бы себе, ещё ж и третьи петелы не пропели! — воскликнул он.
— Ничего, дед Кныш, давай полей лучше на меня! — И Святослав наклонился, подставив спину.
— Та як же, княжичу, вода — чистый лёд, аж зубы ломит… — заколебался старик.
— Знаю, лей! — строго сказал Святослав, сдвинув брови. Работник, пожав плечами, разом опрокинул на отрока весь жбан.
— Ещё! — велел Святослав.
Старый Кныш не мог ослушаться, хотя изнутри всего обдало противной дрожью: вдруг княжич занедужит, что скажет княгиня? Не сносить тогда головы!
После второй купели Святослав почувствовал, как привычный холод взбодрил тело, головная боль и вялость исчезли, мышцы вновь стали упругими. Натянув рубаху, он побежал на конюшню, а старый работник, проводив княжича взглядом, покачал головой, опять наполнил жбаны и поковылял в поварскую.
Святослав между тем растолкал конюшенного, который спал тут же, на сене, и они вдвоём сноровисто оседлали Снежка.
— Ты, княжич, не гони его шибко после ночи, поначалу шагом пусти, — напутствовал конюх.
При выезде со двора невесть откуда взялись два гридня из теремной охраны.
— Куда путь держишь, княжич? — спросил один.
— В Ратный Стан, куда ж ещё! — отозвался Святослав. Гридни переглянулись.
— Тогда дозволь нам сопровождать тебя, а то мать княгиня гневаться будет, что одного отпустили…
Святослав лишь пожал плечами. Ему хотелось скорее поспеть в Стан, чтобы встретить Хорса вместе с воинами.
Когда они подъехали, полки ровными рядами уже стояли на Ратном поле лицом к восходящему светилу. И едва первые солнечные лучи пролились на землю, позолотив верхушки копий русской дружины, вперёд выехал высокий широкоплечий темник, поднял свой меч и воскликнул:
— Слава Хорсу!
Святослав знал, что это был начальник Ратного Стана Издеба.
— Слава! Слава! Слава! — троекратно подхватили полки, вздымая мечи, копья и боевые палицы.
Хорс поднимался, разгоняя остатки тумана, яркие лучи множились, отражаясь в стальных наконечниках копий, клинках обоюдоострых мечей, шеломах и нагрудных пластинах воинов.
Зоркий Издеба заметил Святослава и, повернувшись в его сторону, задорно крикнул:
— Слава великой княгине Ольге! Слава киевскому княжичу Святославу!
— Слава! Слава! Слава! — сотрясли утренний воздух дружные возгласы.
Отрок зарделся от смущения. Тронув коня, он подъехал и встал со своими спутниками с краю. Сердце прыгало в груди от переполнявшей его радости: он здесь, в одном ряду с сильными взрослыми воинами, начинается новая жизнь, полная приключений и подвигов!
После поверки вперёд вышел наместник Великого Могуна, началась обычная утренняя молитва богам, а после — распоряжения начальников, кому чем следует нынче заниматься.
Когда полки разошлись, Святослав стал разыскивать воеводу Свенельда, но нигде не мог найти и по совету гридней подъехал к темникам.
— Воеводы нет сейчас в Стане, я пока за него, — отвечал Издеба.
— Меня вуйко обещал ратной науке учить, — слегка расстроился Святослав.
— Не беда, княжич, можно начать и без воеводы, раз срок приспел, — успокаивающе пророкотал мощным басом другой темник — Притыка. — Ежели хочешь, можем по Ратному Стану проехать, поглядишь, что тут и как.
Притыка был росту среднего, но плечист и довольно упитан, так что при своей осанистости казался невысоким. В седле же темник представлялся и вовсе квадратным, а большие сильные руки выглядели длинноватыми. Округлая голова с раздвоенным подбородком крепко сидела на бычьей шее. Светлые жидкие волосы на темени были совсем редкими, и сквозь них просвечивала загорелая кожа. А припухлые щёки, небольшой курносый нос и открытый взгляд чистых серо-голубых глаз придавали его облику какое-то детское выражение. В разговоре Притыка был не весьма искусен, больше любил слушать, часто улыбался, а когда смеялся чему-то особенно сильно, хлопал себя по бёдрам. Под стать ему был и приземистый широкогрудый жеребец.
Так вчетвером — Святослав с Притыкой впереди, а теремные охоронцы сзади — они поехали по Стану.
— Раз ты, княжич, ратную науку постигать решил, значит, скоро будешь тут не гостем, а хозяином, — говорил Притыка. — Вот на этом Ратном поле наши полки встречают и провожают Хорса, славят Перуна и других славянских богов. Тут же наши воины учатся делать Перуново коло, чтобы захватывать врага, и Русскую Лодию, чтобы самим из вражьего кола выйти. Учатся держать строй и смыкать ряды, потому как без крепкого строя в бою — верная гибель.
Всадники спустились ниже к берегу.
— Тут, — продолжал рокотать темник, — наши молодые воины самую первую — седельную — науку проходят, — как коня правильно оседлать, как им управлять и в седле держаться, когда разные препоны одолеваешь или удары наносишь…
Святослав оглядел различные препятствия из брёвен, стены из глины, частоколы из камыша, широкие рвы с водой, узкие мостки, и ему тут же захотелось попробовать преодолеть их, но, поразмыслив, решил сделать это позднее, когда не будет лишних глаз.
Далее тянулся ряд бревенчатых стен — выщербленных и изрубленных, в которых некоторые брёвна были заменены свежими. Перед стеной стояли шесты с кольцами.
— Место упражнения для стрельбы из луков, самострелов, метания копий и дротиков, — пояснил Притыка. — Конюшни ты уже видел, они там, наверху.
— А для чего они лозу к шестам привязывают? — Святослав указал на троих молодых ратников с ворохом свежих прутьев.
— Это, княжич, чтоб мечом учиться рубить.
— Мечом? — недоверчиво засмеялся Святослав. — Да её же руками легко переломить можно…
— Лоза тонка, это верно, но ещё и гибка. И ежели в ударе нет резкости, то будь ты хоть какой силач, а нипочём не срубишь — согнётся, и всё тут! Удар должен быть что Перунова молния, так-то!
Над Станом затрубил рог.
— На утреннюю трапезу пора, — сказал Притыка, — поехали назад.
У темницкого шатра Святослава поджидал ещё один гридень.
— Юный княжич, — обратился он к Святославу, — мать княгиня ждёт тебя в тереме к трапезе…
— А не побрезгуешь с нами разделить хлеб-соль, княжич? — Притыка повёл рукой в сторону шатра, возле которого уже расположились двое темников, разливая в резные ендовы золотистый медовый квас. — Мы ведь с тобой старые знакомцы, — Горицвет вон, Издеба, да и я, — на древлян вместе ходили, не помнишь?
— Да ведь ему тогда всего четыре лета было, — отозвался Горицвет.
Святослав знал о том, что его мать в отместку за убийство отца Игоря ходила войной на древлян и покарала их. Знал, что и сам вместе со Свенельдом и кормильцем Асмудом был в том походе, но детская память почти ничего не сохранила из тех событий. Поэтому очи княжича вспыхнули любопытством.
— Передай матушке, что я тут, в Стане, с темниками поснедаю, — сказал он гридню и поспешил присоединиться к воинскому столу.
После «лесной жизни» Святославу было не привыкать к простой пище, поэтому яйца, греческий сыр, свежий хлеб, мясо и душистое медовое питьё показались ему изысканными яствами. Теремные охоронцы, переговорив между собой, наконец уехали, видя, что Святослав находится под надёжной опекой.
Глядя, с каким аппетитом ест княжич, могучий, как раскидистый дуб средь поля, Притыка поощрительно крякнул:
