Наталья Павлищева - Мадам Помпадур. Некоронованная королева
– Ах, нет, только внешне!
– Он действительно неуклюж и вовсе не галантен, от дофина комплимента не дождешься.
– Его величество тоже не был слишком галантен в его годы…
– О да! Зато потом…
– Может, и дофин также?
Дамы прятали свои лукавые улыбки за веерами, невольно вспоминая, что король, кажется, закрутил интрижку с незнакомкой в Париже. А еще о том, что назавтра назначен большой бал-маскарад в Версале, куда будут допущены очень и очень многие. Его величество обещал не просто быть, но и быть в костюме. Как интересно…
Женщины ревниво оглядывали друг дружку, дамы интересовались тем, в каком костюме будет подруга или соперница, но каждая притворно устало махала ручкой, мол, ничего особенного, пастушкой или кем-то похожей…
Уже было известно, что дофину и дофине заказаны костюмы пастушка и пастушки. Честно говоря, пастушки получались излишне упитанными, но кто же критикует наследников престола? Королева переодеваться не намерена. А вот король… Его величество задумал нечто, об этом двор уже знал и потому не мог дождаться бала.
Оперу в тот день слушали невнимательно, и ужин прошел быстро и не слишком весело. Двор жил в предвкушении завтра…
Толпа оказалась огромной, в Геркулесову гостиную допустили всех, кто был в костюме и маске, – это позволило попасть в Версаль и тем, кто никогда там не бывал раньше. Жанна порадовалась, что смогла приехать пораньше и укрыться в квартирке у Бине, иначе пробраться сквозь множество желающих лицезреть королевскую семью было бы невозможно.
И вот выход королевской семьи. Королева Мария, как и обещала, просто в роскошном парадном платье, а дофин и дофина нарядились пастушками. Все шеи вытянулись, пытаясь разглядеть короля позади его семьи, но там никого не было. По залу пронесся едва ли не вздох разочарования, неужели его величество не посетит бал?
И вдруг… двери зала со стороны королевских покоев распахнулись и через них выбежали целых восемь совершенно одинаковых… тисовых дерева. Толпа ахнула. Костюмы сшиты мастерски, маски закрыли не только глаза и нос, но и щеки до самого подбородка. Ясно, что это и есть выдумка короля, но как отличить его среди восьми тисов, если они почти одного роста и телосложения, а за щеки заложены орешки, чтобы изменить голоса?
О… Его величество действительно мастер шутить!…
Голос Бине над самым ухом Жанны, одетой в простой, без всякой вычурности костюм Дианы-охотницы, произнес:
– Третий справа…
Жанна быстро приметила расположение «ветвей» на костюме дерева, чтобы потом не спутать с другими. Сама она не слишком старалась нарядиться, заметно выиграв от этого. Среди разряженных в пух и прах многочисленных пастушек и пастушков мадам д’Этиоль выделялась стройностью фигуры, мало скрытой легким нарядом, нежностью кожи и особенно грацией. Блеск множества украшений придворных дам не затмил блеска глаз из-под маски Дианы, а тщательно затянутые корсеты не сумели сделать талии их обладательниц столь же тонкими, какой могла похвастать эта богиня безо всякого корсета.
Но Диана меньше всего волновала придворных дам, они впились глазами в тисовые деревья, мигом оказавшиеся окруженными хороводом прелестниц. Каждой казалось, что именно она угадала короля, а потому, когда тисовые деревья принялись ухаживать за красавицами, отказа не было. Один из тисов сумел пробраться и к Диане, склонился перед ней:
– Позволительно ли простому дереву пригласить на танец богиню? Мою дерзость может оправдать только то, что богиня охотилась и в моем лесу…
Привлекая к себе трепещущую Жанну, Людовик тихонько добавил:
– Вернее, я в ее… Но я готов платить за такую дерзость бесконечно. Каким будет условие богини?
– Любовь и только любовь…
– Согласен, после маскарада у Бине вы получите сполна, столько, сколько будете в силах выдержать.
– О, сир…
– Вы с ума сошли, я просто Тис, как и другие, а вы Диана, но не просто…
– Ах, просто Тис? Значит, я могу танцевать и с другими?
– Попробуйте только! Вы же не желаете их гибели? Я Тис, но я ревнивый Тис и никому не позволю охотиться в моем лесу!
– Как вы меня узнали?
– Во-первых, от вас пахнет розами, во-вторых, эту грудь и эти бедра я узнаю теперь в любом одеянии, а уж эти пальчики тем более… Не вздумайте сбежать, не возвратив мне должок.
– Какой должок?
– В прошлый раз я целовал вас гораздо больше, чем вы меня. За вами долг в… по меньшей мере два десятка поцелуев.
Конечно, внимание одного из Тисов к Богине заметили, но многие полагали, что король совсем не он. Президентша Портай даже пострадала из-за своей ошибки, она позволила рослому Тису с крепкой, как у короля, фигурой увлечь себя не только в толпу, но и из зала в укромное местечко, где Тис беззастенчиво воспользовался ее непротивлением и только потом снял маску. Увидев, что это вовсе не его величество, президентша пришла в ужас.
– Вам не понравилось, мадам?
Если честно, понравилось, королевский слуга, весьма схожий с хозяином фигурой, тоже был силен и ловок в альковных делах, Портай только вздохнула:
– Понравилось…
– Тогда продолжим?
Продолжили и даже договорились о повторе на следующий день или при любом удобном случае, но ошибки это не исправило.
Пришло время снимать маски. Один из Тисов, о котором уже все все поняли, поднял руку, призывая к вниманию, зал прорезал громкий голос короля:
– Приказываю всем снять маски!
Вокруг раздались ахи и охи, кто-то действительно был изумлен, даже потрясен увиденным у соседа или соседки, кто-то ахал весьма притворно… Жанна смотрела на лукаво улыбавшегося короля восхищенными глазами. Людовик действительно великолепен! И тут он сделал то, что потом долго обсуждали при дворе, – не имея возможности пробраться сквозь толпу к ней близко, король бросил в сторону богини Дианы взятый у нее недавно платочек.
По залу пронеслось: «Платок брошен!». Это означало выбор короля, его любовница определена. Тысячи любопытных, завистливых, даже ненавидящих глаз впились в лицо и фигуру Жанны. Вывод был мгновенным и единодушным: просто каприз! Его величество решил поиграть в любовь с простушкой, его утомили утонченные придворные дамы в костюмах пастушек, захотелось настоящей. Ничего, это не опасно, потому что ненадолго!
В следующие дни придворные уверились в своих выводах, потому что даму, захватившую внимание короля, не было видно на торжествах в Версале. Монаршая любовь закончилась, едва начавшись? А чего же можно ожидать от мещанки из Парижа, даже переодетой в богиню? Чтобы действительно быть богиней, нужно родиться в Версале или близко к нему.
И все же двор шумел: кто эта д’Этиоль? Жена какого-то помощника откупщика долгов… Практически никто. Мадам д’Этиоль даже жалели, небось, питала такие надежды, а все обошлось одной ночью любви. Эти парижанки глупы, неужели они думают, что его величество может выбрать простушку для более длительной связи? Нет, можно стать любовницей короля на ночь, ну, на несколько, но стать фавориткой – привилегия только аристократок!
Убедившись, что новое увлечение короля неопасно, придворные дамы начали новую охоту за сердцем, а вернее, постелью его величества. Сам Людовик вел себя донельзя странно…
В соборах и церквях без конца звонили колокола, все же было пасхальное воскресенье. Но радовались далеко не все, мадам д’Этиоль, наоборот, страдала. Настроение не поднимали ни яркое солнце с утра, ни птичий щебет, обещавший, что совсем скоро придет настоящее тепло и появится первая зелень. Ничто не радовало молодую женщину.
Жанна была в ужасе. Стоило ей всего на три дня выбыть из строя, как его величество принялся оказывать знаки внимания другой?! Теперь она понимала мадам де Шатору, боявшуюся отпускать короля от себя даже на пару часов.
Она не верила своим ушам: Людовик назначил какой-то дочери финансиста свидание на балу в ратуше в последний день месяца?! Что это, крушение всех надежд? Женщина лежала, стараясь не плакать, чтобы не покраснели глаза, она должна быть готова встретить его величество в любую минуту и выглядеть прекрасно днем или ночью.
Но как выглядеть, если сердце гложет тоска и мысли одна хуже другой? Если король готов так легко сменить ее на другую, только потому что она не может спать с ним несколько дней по вполне понятной причине, то на что надеяться?
В дверь спальни поскреблись, видно, это Луиза, но Жанне не хотелось видеть даже верную горничную. И все же она крикнула, чтобы та вошла, мало ли что…
– Мадам, вам письмо…
Сердце Жанны сжалось, дыхание перехватило, с трудом сломав печать, она впилась глазами в строчки. Людовик назначал ей встречу в той самой ратуше на том самом балу, что и дочери финансиста! Что это, желание порезвиться сразу с обеими? Ей стало даже дурно, такое уже бывало, король имел в любовницах сразу двух сестер Нейль. Первым желанием было отказаться. Она влюбилась в Людовика, не мыслила себе жизни без него, но опускаться столь низко, чтобы делить его ложе вместе с кем-то еще…
