Проклятые короли: Лилия и лев. Когда король губит Францию - Морис Дрюон
Но как быть, если старуха Маго укладывает ее спать в своей спальне, как незаметно улизнуть оттуда на свидание со случайным любовником, как отправиться в полночь в некое тайное убежище, где творят черную мессу, и там, среди участников дьявольского шабаша, вкусить всю пряную сладость греха?
– О чем размечталась? – раздался вдруг крик Маго.
– Я не размечталась, мадам, – ответила Беатриса, скользнув по лицу Маго беглым взглядом, – я только думаю о том, что вы сможете найти лучшую придворную даму, чем я, и она лучше станет вам служить… Я собираюсь выйти замуж.
Как и рассчитывала Беатриса, эта отравленная стрела без промаха достигла цели.
– Ну и невеста из тебя выйдет! – завопила Маго. – Тот, кто тебя в жены возьмет, славное приданое получит, и придется ему долго искать твою девственность в постелях у всех моих конюших, прежде чем ты украсишь его вдобавок еще и парой рогов!
– В мои годы, мадам, и притом, что я состояла при вашей особе, девственность скорее беда, чем добродетель. Что ж тут такого, раз я принесу в приданое мужу дома и все свое добро.
– Если только они у тебя до тех пор останутся, дочь моя! Если только останутся! Потому что все, что у тебя есть, у меня награблено!
Беатриса улыбнулась, и на черные ее глаза снова опустилась завеса ресниц.
– О мадам, – проговорила она с непривычной для нее кротостью, – неужто вы лишите благодеяний ту, что подсобляла вам в ваших тайных деяниях… ведь мы совершали их вместе.
Маго с ненавистью взглянула на Беатрису.
О, Беатриса умела напомнить своей госпоже об умерщвленных королях, чьи трупы отныне залегли между ними, о драже, сведшем в могилу Людовика Сварливого, о мазке яда по губам младенца Иоанна I… и к тому же знала, чем обычно кончаются такие сцены: у графини кровь прильет к голове, и под бычьей ее шеей появится алый слюнявчик.
– Не пойдешь замуж! Смотри, смотри, до чего ты меня доводишь своими дерзостями, радуйся теперь, – простонала Маго, падая в кресло. – В ушах звон стоит, надо бы снова отворить кровь.
– Не потому ли, мадам, вам так часто приходится отворять кровь, что вы слишком невоздержанны в пище?
– Ела и буду есть, что мне хочется и когда захочется! – завопила Маго. – И не нуждаюсь я в твоих советах, не тебе, дуре темной, решать, что мне полезно, что нет. Пойди принеси мне английского сыра и вина! Только быстрее!
В кладовых английского сыра не оказалось: последнюю присланную из Англии партию уже съели.
– Кто его сожрал? Меня обкрадывают! Тогда принеси мне запеченный паштет!
«Хоть десять! Набей себе брюхо и сдохни!» – думала Беатриса, ставя перед своей госпожой блюдо с паштетом.
Маго жадно, всей пятерней схватила здоровенный кус паштета и впилась в него зубами. Но в эту же минуту услышала странный хруст, отдавшийся в голове, но хрустнула не аппетитно запеченная корка – сломался зуб, еще один зуб!
Ее серые, выпуклые, налитые кровью глаза совсем выкатились из орбит. С минуту она сидела не шевелясь, держа в правой руке кус паштета, а в левой – стакан вина, так и не закрыв рта, откуда свисал ставший поперек, сломанный в шейке резец. Потом поставила стакан и без усилий двумя пальцами вырвала зуб. Пощупала языком пустое место в десне и оцарапала язык о неровные острые края корня. А сама вертела в толстых пальцах своих маленький кусочек пожелтевшей кости, черной в месте перелома, глядела на часть самой себя, покинувшую ее.
Но тут Маго вскинула глаза, потому что Беатриса, не удержавшись, фыркнула. Сложив руки на животе, придворная дама не могла сдержать дурацкого смеха, от которого дрожали ее плечи. Но она не успела увернуться, Маго подошла к ней и со всего размаха закатила Беатрисе две пощечины. Смех сразу стих; под длиннющими ресницами злобно блеснули черные глаза, но блеск их тут же потух.
В тот же вечер, когда Беатриса помогала графине раздеваться на ночь, мир между обеими женщинами, казалось, был восстановлен. Маго, как одержимая, снова завела разговор о предстоящей тяжбе и поясняла Беатрисе:
– Пойми ты, почему мне так необходимо было, чтобы допросили тех двух женщин. Уверена, что эта Дивион помогает Роберу подделывать бумаги, и вот было бы славно поймать ее за руку.
Машинально она потрогала языком обломок зуба, который успел подточить цирюльник.
А в голове Беатрисы после двух увесистых пощечин уже зрел некий замысел.
– Разрешите, мадам, дать вам один совет? Соблаговолите вы его выслушать?
– Ну конечно, дочь моя, говори, говори. Я человек вспыльчивый, скора на расправу, но тебе я верю, и ты сама это прекрасно знаешь.
– Так вот, мадам, все беды начались с наследства моего дяди Тьерри… когда вы наотрез отказались отдать то, что оставил он этой самой Дивион. Кто же спорит – мерзкая баба, и зря он ей столько назавещал! Но вы-то, вы приобрели в ее лице врагиню, а ведь она, коль скоро дядя поверял ей некоторые тайны… теперь она торгуется с Робером, хочет их подороже продать. Какое все-таки счастье, что я успела вовремя забрать бумаги из кофра д’Ирсонов, где дядюшка держал кое-какие ваши документы! Теперь вы сами видите, что с ними способна была сделать эта подлянка. Если бы вы дали ей хоть чуточку денег и кусок земли, мы заткнули бы ей рот.
– Да, да, – согласилась Маго, – пожалуй, и впрямь я совершила промашку. Но, согласись сама, где же это видано, чтобы какая-то распутная бабенка, которая валялась, как последняя, с епископом, явилась ко мне с завещанием, будто законная жена… Да, верно, пожалуй, я совершила промашку…
Беатриса помогла Маго снять дневную рубашку. Великанша подняла свои огромные ручищи, показав подмышки, заросшие реденьким седым пушком; на загривке, как у быка, горбом вздымались жиры, груди тяжелые, отвислые, чудовищно уродливые груди…
«Стареет, – думала Беатриса, – скоро она умрет… да, но как скоро? До последнего ее дня мне придется раздевать и одевать эту отвратительную старуху и все ночи проводить при ней… А когда она умрет, что-то со мной станется? При поддержке короля его светлость Робер, конечно, выиграет тяжбу… И от дома Маго не останется ничего».
Осторожно натягивая на графиню ночную сорочку, Беатриса снова заговорила:
– Вот если бы вы согласились отдать этой Дивион то, что она требует по завещанию… и даже что-нибудь еще дали сверх, она, безусловно, перешла бы на вашу