Борис Тумасов - Гурко. Под стягом Российской империи
Главнокомандующий Дунайской армией великий князь Николай Николаевич не ожидал такого поворота событий. Удачно начатый Забалканский поход Передового отряда, суливший повторить урок прошлой русско-турецкой войны, набег генерала Дибича на Адрианополь, не увенчался успехом, вызвав неудовольствие императора.
Виновен ли в том генерал Гурко? Нет, он сделал все возможное для наступления в глубь Забалканья, но малочисленность Передового отряда не позволила развить наступление. Гурко нуждался в поддержке главных сил, а их приковала Плевна.
Военный министр Милютин, побывав под Плевной, пришел к заключению: первый и второй штурм проведены без должной разведки и в этом виновны и главнокомандующий, и главный штаб Дунайской армии.
Они исходили из ложного мнения, что само количественное превосходство русской армий на этом направлении — залог успеха.
Возвратившись в Главную квартиру, Милютин пригласил генерала Непокойчицкого:
— Артур Адамович, не считаете ли вы, что при сложившейся ситуации, дабы не положить российских солдат, правильно будет основательно подготовиться?
Непокойчицкий легко согласился, пообещав убедить в этом главнокомандующего.
Разговор, и довольно нелюбезный, между начальником штаба и великим князем случился на следующий день.
— Мне кажется, вы, Артур Адамович, заразились духом военного министра.
— Помилуйте, ваше высочество, вам прекрасно известно мое нелюбезное отношение к Дмитрию Алексеевичу, но в данном вопросе, считаю, он прав.
— Я обещал моему державному брату взять Плевну в, августе и не мешкая. А уж затем перебросить в Забалканье главные силы армии и мы покончим с войной в этом году. Вы же, Артур Адамович, вместе с военным министром хотите затянуть боевые действия.
— Ваше высочество, хорошо, если третий штурм будет успешным, а как постигнет неудача? Государь с нас спросит. Нет, лучше обложим Плевну и принудим Османа сложить оружие…
После отхода Передового отряда от Старой Загоры Главный штаб был озабочен Шипкинским перевалом, ну как Сулейман-паша прорвется к Плевне и соединится с Османом? Потому и была поставлена перед Гурко задача вывести отряд к Шипке…
— Артур Адамович, я главнокомандующий и позвольте мне решать, быть ли третьему штурму. В одном убежден, с имеющимися силами мы в состоянии одолеть и Сулейман-пашу, и Османа-Нури. И попрошу вас, генерал, подобных советов мне не давать.
Непокойчицкий поклоном головы дал понять, он извлек урок.
Передовой отряд шел к Шипке стремительно. Переход были длинными, а отдыхи короткими. Даже ночных привалов не делали. Надо было отрываться от преследования то Реуф-паши, то Халюсси-паши.
Встречавшиеся по пути таборы опрокидывали чаще всего штыковыми ударами. И тогда генерал Гурко бросался на неприятеля в первых рядах. Призывал:
— Вперед, братцы, вперед!
Нередко пускали наперед кавалерию. И снова Гурко в седле, с обнаженной саблей. Когда путь преграждали укрепления, на рысях выезжали пушки, вели беглый огонь и тут же шла в штыковую пехота.
За Передовым отрядом гнались и Реуф-паша, и Халюсси-паша, но Гурко ускользал, генерал знал: его могут настигнуть крупные соединения противника и тогда неизбежны огромные потери.
Отряд забыл про усталость. Сам Иосиф Владимирович дремал в седле.
Однажды и сон в седле увидел. И был он такой сладкий, потому как очутился в родительской усадьбе, детские годы… Всю ночь шел тихий, теплый дождь. Он монотонно барабанил по черепичной крыше, вдосталь напитал землю… В такую пору матушка говорила, грибной дождь.
И если он, Иосиф, отправлялся по грибы, то с ним шла и дворовая девка Катерина, мягкая, как пампушка. Она звала его барчонком…
Он, Иосиф, любил собирать грибы, ходить в лес, слушать перекличку птиц…
Пробудился Гурко; он в седле, и конь идет иноходью. Усмехнулся, сон, а будто наяву все было… Рядом денщик Василий рысит. Повернулся к нему Гурко, спросил:
— Ты, Василий, по грибы хаживал?
Денщик на генерала посмотрел удивленно:
— Ваш благородь, аль мужицкое дело грибное? То девкам в радость.
К исходу третьих суток подошли к перевалу с южной стороны. Путь перекрыли таборы Халюсси-паши.
И снова, как там, на Хайнкиейском перевале, первыми ударили солдаты дивизии генерала Шувалова, а по флангам, где стояли турецкие батареи, непрерывный, беглый огонь повели пушки отряда.
Сломили первые таборы и вслед за гренадерами двинулась 2-я Гвардейская кавалерийская дивизия и другие части Передового отряда. Прикрывал продвижение арьергард генерала Рауха.
В полночь Передовой отряд перешел Шипкинский перевал.
Глава 4
Отряд, какой привел на Шипку генерал Гурко, расположился на перевале. Иосиф Владимирович телеграммой доложил о выполнении распоряжения главнокомандующего, принялся ждать дальнейших указаний.
Однако Главный штаб отмалчивался. Генерал Нагловский по этому поводу отпустил шутку:
— Там, Иосиф Владимирович, не до нас. В штабе к государеву торжеству готовятся. Великий князь в заботах, как бы императору угодить.
— Что же, подождем, Дмитрий Степанович, пока о нас вспомнят, хотя я неопределенности не терплю. И пока мы на Шипке, надобно укрепляться. Чую, недалек тот час, когда Сулейман-паша попрет на перевал, ему ох как эта дорога надобна. У него, знаю, ближайшие планы с Осман-пашой соединиться. И, коли это произойдет, не миновать Дунайской армии отступления к Систовской переправе.
— Вы, ваше превосходительство, так думаете?
— В этом уверен. И у Сулеймана на такой основе и стратегический план построен. Я всегда высоко ценил военный талант Сулейман-паши. И то, что нам удалось его обыграть на той стороне Забалканья, наша удача и маневренность Передового отряда…
Телеграмму получили через сутки. Главнокомандующий приказывал Передовой отряд распустить, занять оборону на перевале.
— Я этого ожидал, — сказал Гурко. — На этой стороне перевала надобность в таком мобильном отряде, способном осуществлять роль авангарда наступающей армии, в данном случае отпала.
Эти слова Иосиф Владимирович произнес на совещании генералов Передового отряда. Однако, сказал он, наш опыт нам еще пригодится, когда Дунайская армия перейдет в наступление. И генерал Гурко дал приказ по отряду: закрепиться на перевале, ожидать наступления турецких таборов.
Из штаба Дунайской армии на Шипку вместе с провиантом и боеприпасами доставили почту. Стоян только воротился от подполковника Кесякова, когда Асен принес письмо. Оставив ужин, Узунов распечатал конверт.
Выражая беспокойство молчанием брата, Василько описывал свою жизнь.
«Из Екатеринодара, любезный брат Стоян, как я писал тебе, в сопровождении десятника и нескольких верховых казаков добрался я по удивительно липкой грязи до станции Кавказская, сел в поезд и без особых осложнений приехал во Владикавказ.
На местном базаре у какого-то заезжего туземца купил я доброго скакуна. Хоть и не дешево, но помня, хороший конь — верный товарищ. Отсюда, из Владикавказа, дождавшись обоза и маршевой роты, при одной приведенной в готовность пушке двинулись в дальний путь.
Чем дальше уходила дорога, тем становилось теплей. Я снял шинель и башлык, а солдаты, маршировавшие вслед за обозом, перекинули через плечо скатки.
Цвели сады. Горные реки стали полноводными. Путь наш пролегал по горной дороге. Солдаты продвигались осторожно. Чечня в мятеже. В аулах отношение к нам враждебное. Для местных жителей мы — неверные, гяуры. Помнят газават[26], и муллы призывают к священной войне. Говорят, Гази-Магомед, сын Шамиля, приведет в Чечню свою конницу. Слух есть, тот Гази-Магомед имеет чин генерала и его мусульманская конница должна высадиться на Черноморском побережье.
Нашу колонну уже дважды обстреляли. Вынесутся конные чеченцы, погорячат коней, пальнут и, погрозив нагайками, ускачут.
Горы — их надежная защита. Вот и представь себе, каково снабжение Кавказской армии при таком враждебном тыле…
У нас на Кавказе наступление идет медленно из-за распутицы. Турки, как мне рассказывали, первоначально сопротивления почти не оказывали. Корпус генерала Лорис-Меликова вышел на северо-восток от Карса к Визинкею и Зивину. Турецкий главнокомандующий на Кавказском фронте Ахмет-Мухтар-паша бежал из Карса в Бозгалу, намереваясь сколотить в Эрзуруме новую армию.
В штабе офицеры поругивают Лорис-Меликова за его медлительность и что он не взял Эрзурум, а повернул к Ардагану. Лорис-Меликов, как утверждают, намерился увеличить свой отряд за счет Ахалцихского и Эриванского отрядов (в коем мне служить определено) и только после того пойти на Ахмет-Мухтара.
Главнокомандующий великий князь Михаил Николаевич замысел генерала Лорис-Меликова одобрил. Колонна генерал-лейтенанта Геймана была придана Ахалцихскому отряду, который продвинулся почти к самому Ардагану.
