Эустахий Чекальский - ВОЛШЕБНАЯ СКРИПКА .ПОВЕСТЬ О ГЕНРИКЕ ВЕНЯВСКОМ
— Жениться? О, это очень важное дело. Такой вопрос без согласия мужа и ваших родителей решить нельзя.
— Скажите, пожалуйста, а я не могу… увезти Изу? — спросил Генрик, прикидываясь наивным.
— Ах, что вы говорите? — воскликнула возмущенная Иза.
— Но ведь это аморально, — в свою очередь возмутилась лэди Гемптон.
— Да, но это проще сделать. Поедем в Париж, найдем священника, станем перед алтарем и дело с концом. Принять к сведению совершившийся факт никому не будет трудно, — говорил устало Генрик, отдавая себе отчет, что действует не в свою пользу.
— Вы не любите традиций, на которых зиждется общество, — серьезно и возмущенно обратилась к нему мать.
— Как вам угодно. Если я обязательно должен получить от вашего мужа разрешение на брак с Изой, то едем немедленно к нему. Нынешнее положение мне невыносимо, да вероятно и она…
— Вы за мою дочь не беспокойтесь. Для этого я здесь, — холодно отрезала мистрисс Гемптон, но через мгновение спохватилась. — А может быть ваш отец не согласится на ваш брак с моей дочерью? — осведомилась она.
— Это дело я беру на себя. — Генрик снова воспрянул духом. — Хорошо, я еду в Лондон, может быть это даже кстати, так как мой импрессарио требует установить дату нового концерта. Я не хочу, чтобы за лето лондонцы меня забыли.
— Примите наши пожелания здоровья и успеха. Просим посещать нас всегда, когда вам это будет угодно, — сказала на прощание лэди Гемптон, будучи убеждена, что такое решение наиболее приемлемо для ее дочери.
* * *Мистер Гентцер получил приятное известие. Можно объявить концерт. Венявский снова был в казино, поставил и выиграл.
— Ах, черт возьми! — выигранное золото его жгло. — Вероятно, сэр Томас Гемптон откажет. О чем другом может свидетельствовать этот выигрыш?!
И правда, когда он очутился наедине с серьезным отцом Изы, который всегда напоминал ему бульдога, он услышал:
— Давайте говорить реально. Мы же вас не знаем. Мы не знаем, кто вы такой. Кто ваши родители, из какого общества? То, что вы талантливый скрипач, этого для супружества с моей дочерью слишком мало.
— Слишком мало? — скрипач вскочил со стула. Сделал несколько нервных шагов вдоль стола и снова сел. Подавил в себе волнение. — Но ведь она меня любит и я ее люблю.
— Все возможно. Но только вы знаете: от любви еще никто не умер. Вы совладаете со своим чувством. У вас наверное достаточно поклонниц. Хуже обстоит дело с моей дочерью, если она действительно вас любит, как вы говорите. А вы знаете, что у нее нет приданого? — неожиданно сказал англичанин, злорадно посмеиваясь.
— Зачем вы мне об этом говорите?
— Мы, англичане, любим солидность в деловых вопросах.
— А я будучи поляком, говорю вам, что пришел сюда не для того, чтобы заключать какую нибудь сделку. Я здесь ничем не торгую.
— Вы, мистер Венявский, очень вспыльчивый человек, но этим вы меня не убедили и убедить не можете, — добавил сэр Томас после небольшой паузы. — Предоставьте дело течению времени. Смею вас уверит, что не пожалеете.
Генрик с усилием держал себя в руках. Снова начал шагать по комнате, но ему не приходило в голову ничего, что бы можно было противопоставить холодной аргументации старого англичанина. В комнате воцарилась опасная тишина. По-видимому хозяин решил закончить беседу. Скрипач считал, что необходимо попытаться еще раз убедить сэра Томаса.
— Послезавтра мой концерт. Могу я вас пригласить? До сих пор вы были одним из моих усердных слушателей.
— Концерт? Если вы желаете, я еще раз послушаю вашу необыкновенную музыку, — довольно холодно процедил сэр Гемптон.
Сэр Томас Гемптон вел беседу весьма лаконично. От него пахло крепким портером и видимо, по этой причине он еле двигал своими массивными челюстями. Толстая рука с золотым кольцом неподвижно опиралась о стол. Скрипач чувствовал равнодушие и сухость старого дельца. Однако он овладел собой, вежливо попрощался и вышел на улицу. У него расшалились нервы, разыгралась фантазия. Он возвращался в пансион. На столбах и на заборах уже расклеены афиши и программы его концерта.
— Зачем мне этот концерт? Не для того же, чтобы заработать на приданое Изы. Неужели сэр Томас предполагает, что я хочу жениться на его дочери только из-за приданого? Я оставлю отцу все приданое, пусть его расходует на свой любимый портер марки Кенингем. — Он медленно шел — не обращая внимания на уличное движение.
— Хорошо бы сейчас выпить красного бордо для укрепления нервов. А может быть лучше съесть порцию сливочного мороженого. Нет. В такую жару вино лучше.
— Во французский ресторан, — приказал он извозчику.
— Yes, Sir!… — ответил возница одетый в голубой сюртук с металлическими пуговицами. Он поправил на голове цилиндр и натянул вожжи.
Лошадка пошла рысью. На ясном голубом небе высоко стояло солнце. Фиакр катился по лондонским улицам ровно, успокаивающе, почти автоматически. Однообразное цоканье копыт по мостовой действует на чуткое ухо, как мерный ход часов во время бессонной ночи. Генрик не замечал ни улиц, ни толпы людей, снующих по ним. Он переживал отказ… Нет, это не был отказ. Старый торгаш уклонился от решительного ответа. Если бы он, Генрик, остался там дольше, то не выдержал бы и наговорил достопочтенному джентельмену бог знает что.
— Сэр Томас англичанин. Его надо понимать, — успокаивал сам себя Генрик. Что делать, чтобы по отношению к Изе было все в порядке? Выслать ей телеграмму с приглашением приехать в Лондон на концерт? Пусть узнает ответ отца. Да. Пожалуй так и следует сделать!
Извозчик остановился перед рестораном, внешний вид которого оставлял желать много лучшего. Шилингом больше, шилингом меньше — пустяки. Генрик расплатился с извозчиком и вошел во французский ресторан. Несмотря на не очень презентабельный внешний вид, внутри было очень чисто и уютно. Генрик уселся недалеко от небольшой витрины. Он видит, как извозчик, сняв цилиндр, вытирает потное лицо серым платком. Этим же платком он отгоняет мух от головы лошади. Поправил соломенную шляпу надетую на торчащие уши лошади, гладит и похлопывает ее ладонью по крупу. Извозчик еще раз с удовлетворением подул на монету, зажатую в кулаке и отъехал. Размышления Генрика прервал слуга.
— У вас есть бордо, только самой лучшей марки?
— Найдется, милорд. А что подать к вину?
— Пока что бокал.
Официант улыбается. Он любит таких молодых гостей.
Из двери ведущей в следующую комнату выглянул человек среднего возраста, одетый в легкий пиджак из чесучи. На его лице загар. Белесые волосы зачесаны вверх.
— Вот так встреча!
— Кто привел сюда маэстро?
Они с видимым удовольствием здороваются.
— Что вы делаете в Лондоне?
— Ищу того же, что и вы.
— Я ищу бутылку крепкого бордо.
— А я смысла жизни.
— Чтобы жить, радоваться солнцу — смысла не надо.
— Что-то по вас не видно этой радости. Даже наоборот. Вы очевидно взволнованы, нездоровы, чем-то недовольны. Вас встретила какая то неудача наверное, замешана женщина, — смеется блондин, обладатель внимательных, голубых глаз. — Вы полагаете, что бутылочка бордо разгонит тоску? Клин клином, что?
— Вы — точно врач на приеме. И вдобавок бесплатно. В Англии так не делают. Здесь бизнес — закон.
— Верно, но я же не врач.
— А чем вы собственно занимаетесь?
— Смелый вопрос, на который я не могу дать ответ.
— Вернемся к беседе.
— Я видел афиши о вашем концерте. Неужели у вас перед выступлением разыгрались нервы? А я считал, что маэстро уже привык к публичным выступлениям.
— Привык-то привык, но неожиданности всегда возможны, — машинально отвечает скрипач.
Официант принес бутылку бордо. Вот и два бокала изрядных размеров. Генрик наблюдает, как официант откупоривает бутылку. Льется красная, чистая густая струя с терпким запахом. Официант приподнял бокал вверх, посмотрел на свет, как бы восхищаясь цветом вина.
— Пожалуйста! — маэстро подвинул бокал своему собеседнику.
— Выпьем за ваш успех.
— Ну и за ваш, хотя я все же утверждаю, что для чувства радости и счастья, здравый смысл не всегда необходим, — упрямо повторяет Генрик.
— Вы пессимист, а это нехорошо.
— Оптимист ли, пессимист ли, все одинаково умирают, — философствует скрипач.
У вина хороший букет, оно легко пьется. Пока что действие его не очень чувствуется. Но каждый глоток приносит облегчение. На дне бокала сидит веселый чертик легкомысленности и забытья.
— Великолепное вино. Давно не пил такого… — наслаждается блондин. В Лондоне такое вино найти можно, а вот в Бургундии в ресторане его не найдешь. Может быть где-нибудь в подвале…
— О, я рад, что пью вино в обществе такого знатока, как вы.
