Франц Кафка не желает умирать - Лоран Сексик
В своем письме мадам Форбергер, заведующая санаторием, заверила, что на перроне его будут ждать. Он покинул купе и с чемоданом в руке сошел с поезда. На платформе почти никого не было, лишь на другом ее конце ему махал какой-то человек в шапке, закутанный в длинный тулуп. После того как Роберт в ответ тоже поднял руку, он быстро подошел и после традиционного приветствия предложил следовать за ним.
– Что у вас там? Покойник, что ли? – бросил он, схватившись за чемодан.
Когда они подошли к стоявшей на улице упряжке, Роберт устроился на заднем сиденье. Возница взмахнул кнутом, оглушительно щелкнул, потянул за вожжи, они помчались посреди снежных сугробов и вскоре уже миновали деревню. Оставив позади ее последние дома, за околицей углубились в лес. В своем легком пальтишке, едва способном справиться даже с будапештской зимой, Роберт дрожал от холода.
– Я так понимаю, вы у нас впервые, – завел разговор возница. – Вам там будет хорошо. В заведении все поставлено как положено, кухня просто идеальна, да и персонал упрекнуть не в чем. Плюс разумное количество пациентов, на сегодняшний день человек тридцать, не больше. Распределены по двум корпусам. Если повезет, поселитесь в большом, если же нет, я сам сделаю все, что нужно, потому как вы по виду мне симпатичны, хотя и не говорливы. К тому же у нас там постоянно присутствует кто-то из врачей. Если вам станет хуже и понадобится утешение, зовите доктора Стрелингера, другого такого в этом деле просто не сыскать. Среди пациентов кого у нас только нет – венгры из Будапешта, такие же как вы, только побогаче, чехи из Праги, только немцев нет. Оно и понятно, зачем им сюда приезжать, если у них полно своих таких заведений? Ну и, конечно же, евреи. Господин Клопшток, вы сами-то не еврей? Клопшток… Звучит на немецкий манер. Здесь всем хорошо, впрочем, скоро вы и сами это увидите. Ах да, забыл то, что в вашем возрасте самое главное, – у нас есть и юные дамы, особенно венгерочка Аранка, красавица из красавиц, и Илонка, девушка возвышенная и прекрасная, но кашляет так, будто вот-вот испустит дух… Хотя вам так, может, и не покажется, всяко бывает. Еще у нас есть капитан, уж не знаю, имеет ли он право так себя называть, но время свое проводит за живописью. Что ни говорите, а это признак повышенной восприимчивости к красоте вещей… А еще дантист по фамилии Глаубер в малом корпусе и чех лет пятидесяти, этот плох, старайтесь держаться от него подальше, говорят, у него гниет горло. Ну вот, опять забыл, над палатой этого чеха обитает один оригинал, высокий, тощий как жердь, не злой, но всегда держится особняком, будто считает себя выше других. Поговаривают, книжонки пишет… Ну вот мы и приехали, госпожа Форбергер, верно, вас ждет. Очаровательная женщина, хотя и чуть грубовата. Сами сейчас увидите. Было приятно с вами поговорить. Кто бы что ни говорил, а доктора все же человечнее большинства своих собратьев.
– Как его зовут? – спросил Роберт.
– Кого?
– Писателя. Вы знаете его фамилию?
– Кафка, Франц Кафка… Высокий и тощий до невероятия, вы его ни с кем не спутаете… Ну все, господин Клопшток, до скорого, еще свидимся. Здесь то и дело с кем-то да сталкиваешься.
Выбравшись из саней, Роберт направился к санаторию – величественному зданию, своей роскошью способному тягаться с каким-нибудь старинным дворцом, над которым уже сгущалась ночь. Утопая ногами в снегу, он тут же запыхался от усилий. Потом поднялся на несколько ступенек и вошел в помещение. Выложенный дубовым паркетом холл с кожаными креслами в английском стиле сразу произвел на него благоприятное впечатление. На журнальном столике лежали газеты, скрепленные специальными держателями в виде длинной палки. Его взгляд привлекло ежедневное венгерское издание. Заголовок на первой полосе обещал рассказ о соглашении между Эстонией и Советским Союзом, в рамках которого последний отказывался от любых территориальных претензий к соседу. В большой вазе красовались цветы, судя по виду, срезанные совсем недавно. Рядом с внушительным камином, в котором еще розовели угольки, во двор выходило огромное окно. Воображение нарисовало, как после обеда в занесенном снегом санатории все будут собираться здесь у огня, болтая о том о сем. Его вдруг охватила усталость. Поборов соблазн опуститься в одно из кресел, он сделал над собой усилие, подошел к конторке заведующей и нажал кнопку звонка.
Отворилась дверь. К нему вышла женщина. «Госпожа Форбергер», – подумал Роберт. Не дожидаясь, когда он представится, она назвала его по имени и предложила подняться в палату. Чемодан препоручили коридорному.
– Но сначала, – добавила она, переступая порог своей конторки, – я покажу ваш новый дом! Ступайте за мной.
Он пошел за ней следом.
За двустворчатой дверью располагался просторный обеденный зал со столами, покрытыми красно-белыми скатертями. Под командованием метрдотеля там суетились две горничные.
– Подъем в шесть часов, обед в одиннадцать тридцать, – воинственно заявила Форбергер. – Ужин в восемнадцать тридцать, завтрак с шести тридцати до семи.
После столовой анфиладу продолжал другой зал с несколькими рядами стульев, выстроившихся перед роялем. В паре шагов от него виднелся бильярд.
– Если не прочь сыграть, у нас в данный момент имеется парочка больших мастеров, – дружелюбно бросила она.
У стены на мольбертах красовалось несколько горных пейзажей.
– А теперь – палата! – сказала Форбергер и устремилась вперед.
Он едва за ней поспевал и поэтому выбился из сил, когда они только-только миновали зал. Его одолел приступ кашля.
– Он у вас грудной, – заметила Форбергер, произнеся эти слова с видом настоящего знатока, будто оценивая приготовленное поваром блюдо и вынося вердикт – «слишком солоно» или «не хватает соуса».
Вслед за ней он поднялся по лестнице.
– Ваша палата на третьем этаже, номер 215, – уточнила она.
Ему очень хотелось попросить ее немного притормозить.
– Вам повезло, – продолжала она, – терраса здесь выходит в аккурат на юг.
Потом упомянула их санаторного врача. Доктор Леопольд Стрелингер жил во флигеле под названием «Вилла Татр», деля его с несколькими пансионерами. Консультировал через день. Его рекомендации следовало выполнять неукоснительно: ежедневно взвешиваться на весах, имевшихся на каждом этаже, – она ткнула пальцем во мрак в глубине коридора, где, вероятно, и находился искомый предмет; и шесть раз в день измерять температуру – «термометр найдете на раковине в красном футляре. Каждое утро горничная будет
