22 июня, ровно в четыре утра (СИ) - Тарханов Влад

— Аркадий, присаживайся, чай будешь? Нет, ладно, тогда… у меня дело к тебе есть.

— Слушаю, Александр Михайлович!

Аркадий знал, что в разговорах с глазу на глаз капитан Липатов уставщины не терпит. Этот мощный, даже чуть грузный саратовец с круглым открытым лицом и тонкими «ворошиловскими» усиками, был в общении прост, но он точно знал, когда надо перейти на официальный тон, одернуть подчиненного, поставить на место. Выволочку делал подчеркнуто спокойно, без крика и мата, но так, что проштрафившийся готов был провалиться сквозь землю, выходил от коменданта с твердым намерением взять себя в руки. А получалось это у кого как… по-разному.

— Смотри сюда.

Аркадий уставился на карту, где был отмечен участок границы, за который отвечала его комендатура. Комендант уткнулся в хорошо знакомую ему излучину Прута, там, где река образовывала несколько островов, один из них достаточно большой, а за этим островом начиналась протока, а еще чуть-чуть дальше по течению получалось озеро, которые местные называли Прутец. Маленькие острова были нашими, большой, по договору, оставался за румынами. Небольшое село Бауцэнь[2] находилось в восьми километрах выше по течению, а тут начинались плавни, которые тянулись по берегу реки на несколько километров.

— Если что начнется, — капитан прислушался к себе, подумал, потом упрямо повторил, — если что начнется, тут вроде место спокойное, но тревожно мне. Предчувствия. Конечно, главный удар они должны нанести здесь, чтобы мост захватить, но в районе озера могут попытаться высадить десант. Если там даже небольшая группа закрепится, будет плохо. Переправу соорудить — дело плевое. Ты, как комсорг заставы, удели этому участку внимание, с бойцами поговори, пусть не расслабляются.

Аркадий кивнул головой, мол, все понял, он предпочитал не растекаться мыслию по древу, вот только это капитанское «если что начнется» очень и очень ему не понравилось. Ну да, газеты, заявления ТАСС, приказы, только пограничники, они ведь и глаза имеют, и уши, и приказано на границе держать их востро… А еще предчувствие. Было ощущение, было, почти тогда, перед походом в Бессарабию. Тоже было ощущение, но какое-то другое. А сейчас как гроза надвигается. Такое вот ощущение. И не у него одного.

— Выполняйте, младший политрук, свободны.

И капитан Липатов уставился на карту, как будто там был ответ на какие-то важные вопросы, заданные этому листку раскрашенной бумаги. А Аркадий вышел из здания комендатуры, потом вспомнил про болезнь инструктора, забрал из вольера Абрека, так он и очутился в предрассветную рань на позициях секрета пограничников, впрочем, проверять, как службу несут, ему было не впервой. Вот и вышел почти ночью, как только небо начало сереть. А тут такая гроза!

Полыхнуло, да еще крепко, судя по звуку, совсем невдалеке. Ударило вспышкой по глазам еще раз, потом еще и еще, но по всполохам и отзвукам грома Аркадий уловил, что гроза смещается ниже по течению реки, что этот ливень уже ненадолго, но дождь затянулся, предчувствия выросшего в южных и теплых краях политрука не оправдались. Правда, стена дождя стала не такой плотной, так что стали видны очертания пограничников. Аркадий увидел, как небо начало понемногу светлеть, пусть только с кромки воды, но все-таки светлеть. Гроза оставила дождь, который и не собирался прекращаться, а сама уходила все дальше и дальше на восток.

[1] Пост воздушного наблюдения, оповещения и связи

[2] Название села вымышленное, на карте искать бесполезно (прим.автора)

Глава вторая. Перебежчик

Глава вторая

Перебежчик

21 июня 1941 года

Они наверняка пропустили бы его. Аркадий был какое-то время дезориентирован ливнем, грозой, где-то бдительность потерял, да и немудрено было в такой обстановке потеряться. Гроза ушла дальше, к низовьям реки, да и ливень уже перестал быть той непроницаемой стеной, за которой ничего и никого не было видно. Но вода всё ещё лилась непрекращающейся сетью, влажная земля парила, поднимая марево тумана. Сначала зашевелился брезент, из-под которого показалась умная и настороженная морда овчарки. Собака вылезла из-под укрытия, сразу же шкура ее стала мокрой, но она даже не думала отряхиваться: что-то привлекло ее внимание. Политрук стал смотреть в сторону, куда было направлено внимание Абрека, но пока что ничего, или же нет? Как будто мелькнула какая-то тень, которую он заметил разве что краем глаза, да и то потому что человек, которому тень принадлежала, чуть поскользнулся, немного неловко взмахнул руками, чтобы приобрести вновь устойчивость и так же внезапно растворился в завесе воды и тумана. Абрек тут же сделал стойку и тихо так заворчал, показывая готовность к рывку. Аркадий отцепил поводок и дал команду «Фас». Затем сам шагнул в дождь, стараясь не упасть: пропитанная дождем глина была слишком скользкой, одновременно с первым же шагом стал доставать револьвер, но пока оружие оказалось в его руке, раздался крик, шум ломающихся веток, грозное рычание собаки, короткий победный лай.

Так, с револьвером в руке он пошел на эти звуки. Идти было недалеко — пару десятков шагов, и ты уже на месте. Сбоку от тропы лежал человек, закрывавший голову руками. На нем стоял в величественной позе, мокрый, как выдра Абрек, потерявший свою обычную вальяжность и величественность. С Аркадием подбежали и оба бойца секрета. Пёс услышал команду «к ноге», чуть повел ушами, показывая, что команда исходит не от его уважаемого инструктора, а почти чужого человека, чуть отошел от добычи и стал энергично отряхиваться, обдав окружающих дополнительной порцией влаги. И только отряхнувшись, оскалился, показал добыче серьезные клыки и занял место у ног политрука. Дождь почти прекратился. Человек медленно поднялся, глядя на направивших на него оружие людей. Но очень опасливо смотрел на пса. Абрек снова показал клыки, мол я на страже, не балуй.

— Кто такой? — спросил Григорянц, затем посмотрел на бойцов и добавил: — Обыщите!

Пока бойцы обыскивали нарушителя, Аркадий посмотрел на часы, вытащил блокнот и написал, прикрывая листок от дождя накидкой: «21 июня, 6-07 при незаконном пересечении государственной границы задержан мужчина средних лет, оружия при нем не обнаружено».

— Нет оружия, товарищ младший политрук! — коротко доложил Михаил Поликарпов. Григорянц спрятал блокнот и зябко повел плечами. Дождь, который совсем было перестал, передумал, и стал снова превращаться в ливень. На счастье пограничников, переменчивая погода сжалилась над ними и буквально через десять минут ливень перешел снова в вяленький дождь, мелкими струйками падающий на сразу же набухшую от влаги почву.

Задержанный, который действительно оказался мужчиной лет сорока — сорока пяти, вымокший, как курица, со слипшимися от дождя волосами на круглом лице с хищным носом и совершенно бесцветными глазами ошалело молчал, глупо хлопал ресницами, стараясь что-то разглядеть, но получалось у него это неважно, дождь все не прекращался… Правда, услышав русскую речь, он, как показалось Аркадию, немного расслабился. Одет был как все местные: штаны, сероватая рубаха да пиджачок, картуз на голове, одежка его была добротная, но уже порядком поношенная, а вот обувка — крепкая, добротные сапоги, видно, что к обуви мужичонка относился с большим уважением, нежели к одежке.

— Кто такой? Как звать? — Аркадий повторил вопрос, при этом постарался, чтобы его голос казался как можно более строгим.

— Мирча Флоря… Я имею что доложить красному командиру.

Неожиданно задержанный сносно говорил на русском, хотя и говорил медленно, немного растягивая слова, как будто каждый раз подбирал слова в фразу, но строил предложения достаточно правильно, что говорило о его определенном уровне образования, из-за чего Аркадий сделал вывод, что нынешняя внешность мужичка не более чем маскировка.

— Прошу доправить меня в комендатуру, в особый отдел. Это важно есть.

Аркадий присмотрелся — руки задержанного были скручены за спиной его же ремнем, снятым с брюк. Хорошая мера предосторожности, но так в одиночку его на заставу не отконвоировать: надо следить, чтобы самому в грязь не поскользнуться, так что… если действовать строго по уставу, но что-то подсказывало, что действовать надо быстро, да и чуток отойти от устава можно, а Абрек подстрахует. Было видно, что служебную собаку нарушитель побаивается больше бойцов-пограничников. А вообще было в ситуации что-то тревожное и непонятное… вот если бы задержанный сказал пароль, ключевую фразу, дал знак, что он из кадров товарища особиста, так ведь нет, ничего подобного. И что у него за важные сведения, из-за которых срочно тащи его в особый отдел? И ведь не скажет сейчас ничего, нет, надо действовать быстрее. Как можно быстрее. Так, кто у нас тут в секрете? Поликарпов, а второй — полтавчанин Василь Прыгода. Пост половинить нет имею права. Ну что же: