Кутолин Алексеевич - Овны, Волки и Козлы.
После банкета Валерия Барсова на своих коротеньких ножках направилась к сцене, петь. Несмотря на свои сорок лет, она прекрасно выглядела. Иосиф Виссарионович не сводил плотоядного взгляда с ее декольте. Потом конферансье торжественно объявил: «А сейчас выступит наша изумительная Кармен — Вера Давыдова!»
Ворошилов и Тухачевский преподнесли любовнице Сталина цветы. В полночь гости разошлись. И Ворошилов, и Тухачевский предложили Давыдовой место в машине. В их спор со смехом вмешался Сталин:
— Что это: два волка спорят из-за добычи? Учтите, на вашей дуэли секундантов не будет!
Наглядные картины для Клима множились. Он, конечно, понимал, что жизнь науки не определяется лишь противоборством героев и злодеев. В условиях существующей власти мудрого творца и учителя И.В. Сталина не могло быть даже и намёка на явное сопротивление гению партии Маркса– Энгельса – Ленина – Сталина, если сам великий Сталин прилюдно обращал внимание на «отвратительное поведение» Крупской, делавшей свои замечания. Он открыто вещал об этом: «Если Крупская пользуется одним унитазом с Лениным, то это не дает ей права критиковать нашу партию». Когда любимец Сталина Чкалов, настолько любимец, что ему было позволено обращаться к самому Сталину по имени, когда этот любимец отказался от назначения министром МВД страны по предложению дорогого Иосифа Виссарионовича, то и погиб в «случайной» авиационной катастрофе. Нет, и не могло, быть таких героев в стране Советов, которые могли обойтись без благословения Гения Сталина.
Только конформист-приспособленец имел право на жизнь и утверждение своих научно – технических, литературных, новаторских идей при Сталине, а это означало продолжение мысли гения Ленина относительно скудо умости интеллигенции вообще, и науки в частности. Ленин не мог простить либералам «охмурения» своего родного брата Александра, который не пошёл на конформизм и соглашательство с властью Александра Третьего и был повешен решением Суда Империи. Мудрый Сталин от всех форм живой интеллектуальной собственности требовал, по крайней мере, конформизма, т.е. соглашательства без всяких «принципов и оговорок».
Выдающимися конформистами были президент Академии наук А. Н. Несмеянов, академики С. Е. Северин и В. А. Энгельгардт. Участь конформистов трудна. Им приходится сотрудничать со злодеями и терпеть неодобрение современников. Да и грань между героизмом, конформизмом и злодейством тонка. И едва ли утешеньем им может быть сознание выполненного долга – спасенье тех, кого такой ценой удается спасти, долга сохранения важного для всех нас «общего дела». Джордано Бруно не был конформистом.
«Николай Иванович Вавилов – биолог, автор выдающихся научных работ, академик Академии наук СССР, академик и президент Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук имени Ленина (ВАСХНИЛ), президент Всесоюзного Географического общества, создатель и директор знаменитого Всесоюзного Института Растениеводства (ВИР), директор Института Генетики АН СССР, знаменитый путешественник и исследователь, член академий и научных обществ Чехословакии, Германии, Англии, Испании, США, Мексики, Болгарии, Индии, почетный президент 7-го Международного генетического конгресса 1938 г. в Эдинбурге, неотразимо обаятельный человек – был арестован 6 августа 1940 г. и, после многомесячных пыток, 9 июля 1941 г. приговорен к расстрелу. 26 июля 1941 г. Президиум Верховного Совета СССР отказал в просьбе о помиловании. Однако его не расстреляли. Он пробыл в камере смертников до конца июня 1942 г., когда смертную казнь ему заменили 20-летним тюремным заключением. 26 января 1943 г. Н.И.Вавилов умер от голода в Саратовской тюрьме. Сергей Иванович Вавилов – физик, автор выдающихся научных работ, академик Академии наук СССР, научный руководитель Государственного Научного Института (ГОИ), организатор и директор знаменитого Физического Института АН СССР (ФИАН), редактор научных журналов и популярных изданий, член Государственного Комитета Обороны (ГКО), неотразимо обаятельный человек, президент Академии наук СССР, умер на этом посту своей смертью 25 января 1951 г.».
Сведём ученых – ителлигентиков всех мастей к простым исполнителям наших поручений, скромно оплачиваемых надсмотрщиков и будем оплачивать их труд не выше заработной платы рабочего или вообще не оплачивать, используя инструмент репрессии, как форму достижения покорности, а их соглашательская политика с политикой партии есть партийная наука, партийная литература, партийная жизнь в условиях, где «народ и партия едины». Вся буржуазная мораль и заключается в том, что последователи всей этой гнилой интеллигенции видят: »Расцвет российской науки, связанный с именами К. Ф. Кесслера, Г. Е. Щуровского, Великой княгини Елены Павловны, принца А. П. Ольденбургского, А. П. Богданова, генерала Шанявского, купца X. С. Леденцова, сотен (по их мнению) выдающихся ученых —, а остановка расцвета де не переобучение их сознания в пролетарское, а репрессии, административный и идеологический пресс, завершившимися в 1940 г. арестом Н. И. Вавилова и смертью Н. К. Кольцова. Надежды на ослабление этого пресса после Победы в Великой Отечественной Войне не оправдались. Репрессии продолжились. Окончательный разгром биологии произошел в августе 1948 г. на сессии ВАСХНИЛ». Ох, уж эти Овны! Беда с ними, шалунами. И если бы не маршал Берия да генерал Судоплатов всем этим курчатовым, зельдовичам ой как долго бы пришлось ковать оружие, чтобы зачурбанить класс капитала. Куда нам без Понтекорво, Ферми, Фукса да Оппенгеймера. Ребята славные и помогли нам. За что им и низкий поклон. Правда, их не сумели репрессировать как всех этих туполевых, королевых, поликарповых, камковых, кутателадзе и прочих «овых». Приходилось подъезжать к ним на салазках буржуазного менталитета, втираться в доверие, поминая их всегда добрым словом, перевертывая вверх дном белое на черное, доходя до их сознания и ушей милыми байками льстивого подвывания, взывая к долгу честных людей, тем самым, обращаясь в ту ипостась, которая и была на суде в личине Александра Ильича Ульянова. Интеллигент оставался самим собой.
Он не изменялся в поколениях и не был конформистом.Опять же Хейфец познакомился с молодым Бруно Понтекорво, тогда студентом, учившимся в Риме. Хейфец рекомендовал Понтекорво связаться с Фредериком Жолио-Кюри, выдающимся французским физиком, близким к руководству компартии Франции. В дальнейшем именно Понтекорво стал тем каналом, через который в СССР поступали американские атомные секреты от Энрико Ферми.«Хейфец некоторое время работал секретарем Крупской. ЕгоХейфец вращался в различных кругах Сан-Франциско, пользовался большим уважением коммунистов и левых (они называли его «мистер Браун»). Опекаемый им светский салон госпожи Брамсон часто посещали нелегально состоявшие в компартии США Роберт Оппенгеймер и его брат Фрэнк. Хейфец рассказывал, что дважды встречался с Оппенгеймером и его женой на коктейле. К тому времени до Хейфеца уже доходили слухи о начале работ над сверхбомбой, но Москва все еще сомневалась в важности и неотложности атомной проблемы.Тогда же Хейфец сообщил, что Оппенгеймер упомянул о секретном письме Альберта Эйнштейна президенту Рузвельту в 1939 году, в котором обращал его внимание на необходимость исследований для создания нового оружия в связи с угрозой фашизма».Опытный профессионал Хейфец прекрасно знал, как расположить к себе Оппенгеймера. Не могло быть и речи о том, чтобы предложить ему деньги, прибегнуть к угрозам или шантажу с использованием компрометирующих материалов. Благодаря личному обаянию он установил доверительные отношения с Оппенгеймером через его брата Франка, обсуждая сложную ситуацию в связи с нападением японцев на Перл-Харбор и нависшую над миром угрозу фашизма. Ленинский принцип: «Доверяй, но проверяй!» был использован вполне, когда для анализа данных Хейфица привлекли Семенова.«Семенов пришел в органы госбезопасности в 1937 году. Он один из немногих имел высшее техническое образование, и его послали учиться в США, в Массачусетский технологический институт, чтобы в дальнейшем использовать по линии научно-технической разведки. Он эффективно действовал как оперативный сотрудник под прямым руководством Овакимяна, который работал под прикрытием советской внешнеторговой фирмы «Амторг» в Нью-Йорке. Именно Семенову и его помощнику Курнакову удалось установить прочные контакты с близкими к Оппенгеймеру физиками из Лос-Аламоса, работавшими в 20-30-х годах в Советском Союзе и имевшими связи в русской и антифашистской эмиграции в США. Так стал регулярно действовать главный канал поступления информации по атомной бомбе. Это Семенов привлек к сотрудничеству супругов Коэнов, выполнявших роль курьеров. Лона Коэн передала в 1945 году важнейшие научные материалы по конструкции атомной бомбы.Семенов, используя свои связи в Массачусетском технологическом институте, определил, кто из видных ученых участвует в так называемом Манхэттенском проекте по созданию атомной бомбы, и независимо от Хейфеца сообщил весной 1942 года, что не только ученые, но и американское правительство проявляют серьезный интерес к этой проблеме. Семенов сообщал также, что в проекте участвует известный специалист по взрывчатым веществам Кистяковский, украинец по национальности.Было дано указание использовать агентуру среди русских эмигрантов для обеспечения подходов к Кистяковскому. Однако два наших важных агента в США – бывший генерал царской армии Яхонтов, женатый на сестре жены наркома госбезопасности СССР Меркулова, эмигрировавший в США после гражданской войны, и Сергей Курнаков, ветеран операций ГПУ по эмиграции в США, не смогли привлечь Кистяковского.На связи у Семенова некоторое время находились супруги Юлиус и Этель Розенберги. Научно-техническая информация Розенбергов не имела существенного значения, – они со своими родственниками были подстраховочным звеном, далеким от основных операций. Позднее арест и суд над ними привлек внимание всего мира.Семенову принадлежит, пожалуй, основная роль в создании канала поступления разведывательной информации по атомной бомбе, через который в 1941-1945 годах был получен, как пишет Терлецкий в своих воспоминаниях, секретные американские отчеты, а также английские материалы с описанием основных экспериментов по определению параметров ядерных реакций, реакторов, различных типов урановых котлов, диффузионных разделительных установок, дневниковые записи по испытаниям атомной бомбы и тому подобное. В марте 1942 года Маклин предоставил СССР документальные данные об интенсивной работе по атомной проблеме в Англии. В том же году советская военная разведка привлекла к сотрудничеству Фукса. Детальный доклад Фукса («Чарльз») был доставлен диппочтой после того, как он встретился 19 сентября со своим курьером Гарри Голдом. Доклад содержал тридцать три страницы текста с описанием конструкции атомной бомбы. Позднее мы получили дополнительное сообщение по устройству атомной бомбы через каналы связи от Холла («Млад»), которое передала Лона Коэн. В материалах содержалось подробное изложение главы доклада правительству и Конгрессу США по устройству атомной бомбы, которая по соображениям секретности была опущена в официальной публикации, – докладе комиссии Смита, опубликованном 12 августа 1945 года. Оппенгеймер и генерал Гровс редактировали этот доклад. Фукс сообщил, что Оппенгеймер отказался подписать доклад, опубликованный комиссией, поскольку, как он считал, в нем была дезинформация, направленная на то, чтобы задержать атомные исследования в других странах.Среди материалов, которые были получены в сентябре-октябре 1945 года, были некоторые разделы доклада, не попавшие в отчет комиссии Смита и фотографии помещений заводов в Ок-Ридже. Они были особенно ценными, поскольку в СССР также приступили к строительству предприятий и форсировали работы по созданию первого атомного реактора. Двенадцатистраничная справка-доклад, составленная Семеновым, по устройству атомной бомбы была направлена Берии и Сталину. Этот документ фактически лег в основу программы всех работ на следующие 3–4 года». Так бесславно закончились философские установки о бредовости буржуазной науки и с её эйнштейновскими завихрениями, в которых товарищ Невский, по убеждению Ильича, основательно разобрался и сделал долгосрочные прогнозы о гибели науки эксплуататорского класса отпускников империализма, в котором всегда было, есть и остается подозрение обмана масс, поскольку человек родился от обезьяны, но тут же её убил. Ведь если есть пролетариат, то буржуазия не нужна. Товарищ Сталин как верный ленинец это твердо знал и продолжал заветы Ильича. Отсюда полстраны за колючую проволоку.А те, кто вещает, что наш дорогой товарищ Иосиф Виссарионович Сталин слишком круто обращался со своими предателями и предателями нашей Родины, пусть подумают о том, а зачем же они, хихикая на судебных процессах, где на них громы и молнии метал самый мудрый из мудрых юристов, образованнейший человек, академик, многие годы бывший ректором МГУ, товарищ Вышинский, который в своих пролетарских трудах по юриспруденции выдвинул тезис: «признание обвиняемого и есть доказательство его вины», разве обвиняемые не понимали, что они признали свою вину перед народом, разве после этого они не являются самыми лютыми врагами народа и пособниками зарубежных разведок и разве после таких гнусных деяний они не должны быть расстреляны. Против кого ополчились – против товарища Сталина, против народа, строющего новый Мир рабочих и крестьян, мир, завещанный нам Лениным, проводником и продолжателем дела которого является вождь и учитель товарищ Сталин! Всех расстрелять, всех их пособников сгноить в лагерях, пусть перевоспитываются в лагах и гулагах, отрабатываю свои иудины деньги, полученные от мракобесов капитализма. Туда, их туда. И вот уже в наше время копаются буквоеды в делах репрессированных и всё доказывают, что все эти бухарины, рыковы, гамарники, косиоры оболгали себя во время следствия. Разве такое возможно. Разве в нашей стране были пыточные, психушки и прочие методы, ослабляющие тело, магию человеческой мысли и письменных признаний, когда всенародная очевидность окончательного развития коммунизма открыта навсегда над общей могилой буржуазии, а нашему человеку строителю социализма в отдельно взятой стороне становилось душно на душе от частых раздражений, исходящих от этих врагов народа. Народ надеется на срок ближайшего будущего, когда товарищ Сталин и все его сталинцы, наконец, уведут всех наших внутренних врагов народа, а заодно и буржуазию, в ту загробную жизнь, где сверху донизу все они допьют свою чашу предательства до дна, туда им скатертью дорога. Не становись поперек пути поезда, у которого в коммуне остановка, не становись поперек железной дороги имени верного сталинца Лазаря Моисеевича Когановича.Лазарь Моисеевич Коганович, второе лицо в государстве после дорогого товарища Сталина. Председатель Президиума Верховного Совета. Человек, объединивший органы государственной безопасности в то, что позднее стало знаменитым КГБ. Человек, лично руководивший чистками, охватившими страну в тридцатые-сороковые годы. Человек, репрессировавший людей так, как никто до него. Человек, который лично повинен в смерти не менее 20 миллионов человек. Человек, под чьим руководством строилась это фантастическое московское метро, более двадцати лет носившее его имя. Предатели на земле ещё дышат, а вы коммунизм в словах ищете. За дело, товарищи…Лазарь жадно, двумя руками, ухватил управление страной. События последующих лет превзошли даже самые смелые его мечты. Каганович установил в стране тотальный террор. Русские люди, ещё не оправившись, снова испытали на себе ужас «красного террора» Троцкого, но теперь в исполнении его наследника – Кагановича. Метод работы Лазаря был весьма простым. Он сидел за столом в своём кабинете и отдавал приказы, словно заказывал блюда в ресторане. Завтрак: Крестьянская проблема? – «Усилить голод. Сослать в Сибирь!» Обед: Политическая проблема? – «Расстрелять несогласных. Подозреваемых отправить в исправительные лагеря, которые исправляли только на тот свет». Ужин: Проблемы за границей? – «Усилить нашу деятельность!». Лубянка снова стала тюрьмой, из которой не возвращались. Эта борьба не на жизнь, а на смерть продолжалась до 1939 года, до того времени, как на горизонте забрезжила война с Гитлером. После этого всё моментально оборвалось и стихло, как в своё время и началось. Он уже добился положения, как никто другой. Он, как и в своё время, Троцкий, управлял транспортным отделом ЦК, был председателем Центральной комиссии по проверке партийных рядов, возглавлял комиссию по подготовке Семнадцатого съезда партии. Когда Сталин поехал отдыхать на Чёрное море, именно Лазарь заместил его в Москве. Никто в стране не имел стольких доступов к партийному управлению как Лазарь Каганович. И он напористо продолжал расширять сферу своего влияния. Ничего не оставалось без его внимания. Он даже фальсифицировал результаты секретного голосования по выборам в Центральный Комитет, уничтожив около 300 бюллетеней, где Сталин был вычеркнут, потому что альтернативой Сталину на посту Генсека был не кто иной, как тогда ещё живой Киров, который уничтожал троцкистов с гораздо большей решимостью, чем сам Сталин.Газеты были заполнены Лазарем Моисеевичем Кагановичем. Он был польщён, когда в очередной раз в «Нью-Йорк Таймс» о нём появилась длинная хвалебная статья:«Репутация Лазаря Кагановича по завершению грандиозных проектов в России затмевает самого Сталина. Мистер Каганович – отец идеи машинно-тракторных станций, МТС, в которых верховодят коммунистические комиссары. Эти комиссары руководят коллективизированными крестьянами, стимулируя сельскохозяйственную продукцию, и консолидируют «сельскохозяйственную революцию». Кагановичу так же приписывают либерализацию литературы и искусства, которые произошли в Советской России за последние несколько лет. Он – председатель Моссовета, что является трудным постом, а также и членом Политбюро. Сейчас же он занимается возрождением железных дорог. Это задача многим оказалась не по зубам, однако, не таков мистер Каганович».Ну и что, что при Сталине, миллионы людей были репрессированы, отправлены в лагеря, многие из них погибли. Ну и что? Зато мы впереди планеты всей. Если Сталин наслаждался интимными связями со своими любовницами в роскошных условиях, а заключенным он устроил совсем иную "частную жизнь, в ужасных условиях». Зато люди жили и другим не мешали жить. Рожали детей, и противозачаточные средства им были не нужны.
- Лариса? Где ты. Ее отправили в дальний ОЛП, тоже женский. Начальником там был один армейский капитан, из штрафников. Он не пропускал ни одной бабы. Сидит себе в конторке и наблюдает из оконца. Увидит, какую помоложе, поманит пальцем:
