Илья Маслов - Легенда о князе Черном
Первые дни и даже недели наполнили его непоколебимой верой в близкое, и что самое главное – легкое, восстановление порядка на Северных границах. Князь Черный не смог встретить Манассию сразу – он был занят борьбой с непокорными удельными правителями, совсем недавно присягнувшими ему на верность, а теперь вновь отложившимися. Иные уже прислали гонцов к беку с изъявлением подданства, а заодно – и со сведениями о таинственном и грозном враге Хазарии. Манассии даже стало смешно – за что теперь сражаться князю Черному, если его собственные братья по крови, вере, положению среди язычников отреклись от него? И с чем он собирается сражаться? С одной своей дружиной? С толпой необученого мужтчья, которое по слухам сбегалось к Черному из других княжеств, не признавая хазар господами? Безумец… Манассия уже решил, как он поступит с врагом, которого следовало захватить живым. Сначала Черного подвергнут мучительным пыткам и казни в присутствии других росских князей, а затем тело разрубят на части и каждую отправят в землю какого-нибудь племени – пусть видят, что ждет непокорных! Нечто подобное было описано в Танахе, а Манассия чтил Священное Писание… Дочь же князя Черного сначала проведет ночь вместе с беком, а затем он отдаст ее воинам – в присутствии отца. Пусть гои запомнят, в чьей власти пребывают!
Поскольку Черный сейчас воевал с другими князьями в глубине земли Россов, сопротивления хазары практически не встречали. Нет, в городах были оставлены гарнизоны, а в лесах бродили шайки не покоряющихся смердов, но их просто давили числом, особенно наемники, которые стремились поскорее добраться до трофеев – золота, дорогих шкур, женщин. Захваченые поселения Манассия приказывал разорять до тла – россы выносливы, и после войны быстро отстроятся. А вот страх в их сердцах останется навсегда… Пленных не было – зачем сохранять им жизнь? Да россы и не сдавались.
Наконец Манассию известили, что князь Черный повернул оставшихся с ним воинов ему на встречу. Вскоре неподалеку затрубили рога, и бек приказал своим гудочникам откликнуться – на пути лежала широкая равнина, редкая среди здешних лесов, и Манассия хотел начать бой именно на ней, чтобы с максимальной выгодой использовать массу своей кавалерии. Чернигов был близок, так что россы примут вызов в любом случае.
Где-то совсем близко грохотали проклятые барабаны…
В туманной утренней дымке, медленно уползающей в чащи, Манассия хорошо видел, как россы строятся и застывают в боевых порядках. Бек поймал себя на мысли, что эти ровные линии напоминают ему о прочитаных в детстве преданиях об Искандере Зуль – Карнайне и Цезаре Ромейском. В очертаниях росского воинства ему почему-то мерещились фалангиты и легионеры былых великих Империй. Странно… Для Манассии слово "язычники" всегда было синонимом чего-то грязного, дикого, безумного и темного. Хотя те, знаменитые полководцы Эллады и Рима, тоже были язычниками.
Манассия мотнул головой, прогоняя тяжелые мысли. Но это не удалось. Ему уже донесли, что сказал князь Черный немногим вождям, оставшимся с ним: "Завтра мы умрем. Но благодаря нашему мужеству мы узнали, что такое Свобода, и за это я с радостью отдам свою жизнь!" И в этих словах беку вновь мерещилось что-то эллинское.
К сожалению, сам он не мог позволить себе классическое построение хазарского войска, когда друг за другом вступали в бой три части войска. И потому бек просто расположил в центре конницу, а по флангам – большие массы пехоты. Пешие россы – дружинники в доспехах застыли одной большой линией, за которой неплотной толпой стояли ополченцы в простых белых рубахах. Самого князя Черного было не видно. "Неужели боится? Нет, на него не похоже…". Воистину, никогда не видев своего врага, Манассия уже знал его лучше, чем многих соседних беков.
Наконец войска выстроились в соответствии с планом. Как учили все трактаты о воинском искусстве, Манассия дал воинам некоторое время собраться с духом. Итак, конница должна пробить центр вражеского построения и разрезать россов на две части. Потом их добьют по отдельности.
– Ашина! – громко крикнул Манассия, привставая в седле и поднимая меч – Ашина! Сыны Завета – вперед!
Воздух огласился криками, грохотом копыт, звоном и лязгом. Постепенно набирая скорость, панцирная кавалерия двинулась вперед, и за нею бежали, размахивая кривыми саблями и короткими мечами, пехотинцы. Иные из диких горцев держали в руках по два клинка сразу, зажав в зубах еще и кинжал – зрелище было ужасающее. И высоко в небе реял стяг рода Ашины со звездою Давида, символизирующей могущество Невыразимого.
Россы стояли безмолвно, и только барабаны продолжали рокотать за их спинами. Но вот до них осталось всего шагов тридцать – и Манассия хорошо увидел всадника с обнаженным мечом, появившегося перед вражескими рядами. И голос этого всадника почему-то перекрыл даже шум мчащейся во весь опор хазарской конницы:
– ЗА РУСЬ!
И сразу ряды россов на несколько считанных мгновений разомкнулись, и оттуда навтречу кавалерии Манассии устремились всадники князя Черного. А пешие россы вновь сомкнули строй единым монолитом и двинулись вперед. По прежнему ревели они какое-то непонятное для бека слово, и знамена с Солнечным Колесом трепетали над их остроконечными шлемами…
Две конные массы столкнулись, изламывая копья, затаптывая своих и чужих, выбитых из седел. И прославленные панцирники Каганата остановились, задержанные заметно уступающими им в числе всадниками россов! Копья стали бесполезны, и теперь уже сверкали мечи, сокрушая щиты, кольчуги, латы, шлемы, рассекая плоть и кости. Иные из воинов князя Черного даже верхом рубились не клинками, а страшными тяжелыми секирами, которые с легкостью раскручивали над головою и обрушивали на хазар, сбивая их на землю.
Завывающая и визжащая толпа пехотинцев Манассии, подобно бушующим волнам в фиордах Скандинавии, налетела на линию ярко – алых щитов… И как волны раз за разом разбиваются о древние скалы Норэгр, они отхлынули с криками боли и ужаса, теснимые россами. Блеск оружия слепил глаза. Некий росс огромного роста, обнаженный по пояс, но держащий в каждой руке по мечу, одним прыжком перелетел через головы своих товарищей и упал на пехоту Каганата. Он ревел, как медведь, не обращая внимания на нацеленные на него клинки и копья, и наносил удары направо и налево, пока сразу несколько дротиков не сбили его с ног, убив раньше, чем он коснулся земли.
Да, россы также несли потери, и им все труднее становилось выдерживать строй. Они спотыкались о трупы, их ноги скользили в крови… Вот их ряды смешались… Но россы не бежали. Они, казалось, совсем не испытывают страха, хотя их войско уже со всех сторон было окружено хазарами.
Бек Манассия тоже понял, что победа близко, и придержал коня. Он был готов пожертвовать собою ради перелома в сече, но теперь – стоит ли гибнуть теперь, лишив себя радости вкусить плодов победы? Бек вновь подумал о девах россов, которые достанутся победителям, и даже призакрыл глаза, словно забыв о звоне оружия вокруг. А богатство, а слава, которые будут его достоянием! О Невыразимый, сколь милостив ты к Манассии!
Бек очнулся, посмотрел перед собою – и обмер… Прямо на него несся страшный, покрытый кровью всадник – росс. Шлема на его голове уже не было, и черные, как грозовая туча, волосы, черная борода, ясные, пронзительные голубые глаза сразу дали понять беку, кто перед ним. Неожиданно бек почувствовал себя ничтожным карликов, на которого несется горная лавина. Выше леса, выше горизонта, закрывая Солнце и Небо, вырос всадник, и меч его сверкнул, как молния, взмывая ввысь. Князь Черный громко кричал что-то, видимо пытаясь собрать вокруг себя рассеяных по полю боя, но еще живых россов. За секунду до того, как столкнуться со своим врагом, Манассия понял, что за слово вновь и вновь срывается с уст князя:
– Свобода! Свобода!!
…И невыносимо громко, громче, чем шум битвы, громче, чем стук сердца в груди бека, проклятые язычники били в свои барабаны! Манассия и сам закричал, и кричал долго, бесконечно долго, стараясь хотя бы этим заглушить невыносимый, незатихающий ритм из леса, уже ничего не видя вокруг…
Стрела вонзилась в грудь князя Черного, заставив его отклониться назад. Меч выскользнул из его руки, горлом пошла кровь, и испуганный конь, не чувствуя больше твердой воли всадника, помчал поникшего в седле витязя по полю.
Впрочем, гибель полководца ничего не изменила в ходе битвы. Россы умирали, но не сдавались.
Восстание князя Черного было потоплено в крови. Построенный им город, Чернигов, был сожжен, и большая часть жителей, после гибели росского воинства вынужденных самостоятельно защищать свои дома, приняла смерть в бою или от огня. Дочь князя, княгиня Черная, как звали ее по отцу, прекрасно зная, что ее ждет, поднялась на смотровую вышку кремля, и когда внизу уже бушевало инфернальное пламя, а враги карапкались по переходам внутри башен, стремясь вынести из огня хоть какую-то добычу, бросилась вниз. Порядок на Северных границах был восстановлен, и сладостный мир воцарился в сердцах кагана, каган – бека, а также – всех беков, левитов, рахдонитов и мудрых равви, наслаждавшихся торжеством Богоизбранного Народа и Истинного Бога над нечестивыми гоями. Вновь потянулись через белые пограничные крепости караваны с богатствами земли Россов – пенькой, медом, шкурами и белыми рабынями, высоко ценившимися на рынках Востока…
