Конн Иггульден - Врата Рима
Гай печально кивнул.
— Хватит драться, ясно?
Тубрук поднял его и отряхнул от земли.
— Больше не буду. Спасибо, что пришел за мной, — ответил Гай.
Мальчик сделал пару неуклюжих шагов и чуть не упал. Старый гладиатор вздохнул, быстро поднял его на плечи и понес домой, крича: «Пригнись!», если попадались низкие ветки.
Если не считать повязки на руке, за неделю Марк почти поправился.
Марк был ниже Гая почти на два дюйма;[5] у него тоже были каштановые волосы и сильные руки и ноги. По сравнению с телом руки Марка были непропорционально длинны, и он утверждал, что, когда вырастет, станет великим воином, потому что легче дотянется до противника. Он умел жонглировать четырьмя яблоками и хотел было попробовать ножами, если бы рабы с кухни не рассказали об этом Аврелии, матери Гая. Та кричала на него до тех пор, пока мальчик не пообещал больше никогда так не делать. С тех пор Марк каждый раз брал в руки нож для еды с некоторым колебанием.
Когда Тубрук принес почти бесчувственного Гая на виллу, Марк как раз вылез из постели и спустился на огромную кухню, состоявшую из нескольких помещений. Он увлеченно подбирал пальцами жир со сковород, как вдруг услышал голоса. Марк рысью побежал вдоль ряда массивных печей из кирпича к комнате Луция.
Луций был рабом-лекарем. Он лечил не только семью, но и их рабов: перевязывал опухоли, накладывал компрессы из личинок на гнойные раны, выдергивал клещами зубы и зашивал порезы. Это был тихий, терпеливый человек; сосредоточиваясь, он всегда шумно дышал носом. Тихое сопение пожилого лекаря стало означать для мальчиков покой и безопасность. Гай знал, что после смерти отца Луций получит свободу — в награду за безропотную заботу об Аврелии.
Пока Луций заново правил кости сломанного носа, Марк сидел рядом и жевал хлеб с подгоревшим жиром.
— Так Светоний тебя опять побил? — спросил он.
Гай молча кивнул; его глаза слезились и ничего не видели.
— Зря ты меня не подождал, вместе мы бы его одолели.
Гай не мог даже кивнуть. Луций закончил ощупывать носовой хрящ и резко дернул, чтобы поставить на место оторванную часть. Свежая кровь хлынула на запекшуюся, что натекла раньше.
— Клянусь кровавыми храмами, Луций, осторожней! Ты едва не оторвал мне нос!
Луций улыбнулся и начал нарезать полотно на полоски, чтобы обвязать ими голову.
Пока его оставили в покое, Гай повернулся к приятелю:
— У тебя сломана рука и ребра ушиблены или треснули. Ты не можешь драться.
Марк задумчиво на него посмотрел.
— Будешь пробовать снова? Он ведь тебя убьет.
Гай спокойно посмотрел на него поверх бинтов; Луций упаковал свои лекарские принадлежности и встал.
— Спасибо, Луций. Он не убьет меня, потому что я его побью. Мне просто нужно поменять стратегию, вот и все.
— Он убьет тебя, — повторил Марк, вгрызаясь в сморщенное яблоко, выкраденное из зимних запасов.
Ровно через неделю Марк встал на рассвете и принялся делать упражнения на быстроту удара, необходимые будущему великому воину. Он жил в крошечной клетушке из белого камня, где стояли только кровать и сундук с вещами. Гай спал в соседней комнате, и по пути в уборную Марк стукнул ногой в дверь, чтобы его разбудить. Марк вошел в маленькую уборную и стал перед одним из обложенных камнем отверстий в канализацию. В этом чуде инженерной техники постоянно текла вода, а значит, нечистоты смывались в местную реку и почти не оставалось запаха. Марк снял каменную крышку и облегчился.
На обратном пути Гай все еще не вышел, и Марк открыл дверь, чтобы поругать его за лень. Увы, в комнате было пусто.
— Мог бы и взять меня, приятель! Зачем так явно показывать, что я тебе не нужен…
Он быстро оделся и отправился за Гаем.
Долину, дома и поля, где рабы уже начинали первую смену, заливал солнечный свет. Даже в прохладном лесу легкий туман таял на глазах.
Марк нашел Гая на границе поместий. У него не было оружия.
Гай обернулся на звук шагов с искаженным от ужаса лицом. Увидев, что это Марк, он вздохнул и улыбнулся.
— Хорошо, что ты пришел, Марк! Я не знал, когда он придет, и уже здесь давно. Я подумал, что ты — это он.
— Между прочим, я бы тоже с тобой ждал. Не забывай, что я твой друг! И я тоже должен ему взбучку.
— У тебя сломана рука, Марк. И вообще, я должен ему две взбучки, а ты — одну.
— Да, но я бы спрыгнул на него с дерева или дал подножку.
— Одними уловками не победишь. Я одолею его силой.
Марк даже не знал, что сказать. Обычно жизнерадостное лицо Гая, стоявшего перед ним, было холодным и неумолимым.
Солнце медленно вставало все выше, тени становились короче. Сначала Марк сидел на корточках, потом вытянул ноги: в отличие от Гая, Марк не собирался стоять часами. Гай отнесся ко всему очень серьезно, он не хотел начинать разговор первым. Тени все двигались. Марк, который отмечал их положение палочками, насчитал, что они прождали три часа. Вдруг на тропу тихо вышел Светоний. Увидев мальчиков, он с улыбкой остановился.
— Ты начинаешь мне нравиться, волчонок! Наверное, сегодня я тебя убью или, может, сломаю тебе ногу. Как, по-твоему, справедливее?
Гай улыбнулся в ответ и расправил плечи.
— На твоем месте я бы меня убил. А то я всегда буду с тобой драться, пока не стану большим и сильным и не убью тебя. Тогда я заберу твою женщину, только сначала дам попользоваться другу.
Марк с ужасом слушал Гая. Может, лучше им убежать?
Светоний прищурился и достал из-за пояса нож.
— Волчонок и угорь — на дурачков я не злюсь. Но вы разгавкались, как щенки, и я заткну вам пасть!
Светоний кинулся к ним. Вдруг перед самым носом мальчиков земля с треском провалилась, и он исчез в облаке пыли и листьев.
— Я вырыл на тебя волчью ловушку, Светоний! — радостно выкрикнул Гай.
Четырнадцатилетний парень прыгал на стенки ямы. Гай и Марк провели несколько приятных минут, наступая ему на пальцы, когда тот пытался уцепиться за сухую землю по краям. Светоний страшно ругался, а они хлопали друг друга по спине и издевались над ним.
— Я думал бросить в тебя большой камень, как поступают с волками на севере, — тихо произнес Гай, когда Светоний устал прыгать и угрюмо замолчал. — Но ты не убил меня, и я не убью тебя. Быть может, я даже никому не скажу, как мы поймали Светония в волчью яму. Удачи тебе, выбирайся!
Он побежал прочь с воинственным кличем, Марк — за ним по пятам. По мере того как они углублялись в лес, ликующие вопли становились все тише.
Марк крикнул Гаю через плечо:
— Ты же сказал, что победишь его силой!
— Я так и сделал! Я копал эту яму всю ночь!
Солнце просвечивало сквозь кроны деревьев. Мальчикам казалось, что им принадлежит весь мир, и они могли бы бежать так вечно.
Оставшись один, Светоний кое-как по стенкам вскарабкался наверх. Какое-то время он сидел, задумчиво глядя на грязную тунику и штаны. По дороге домой долго хмурил брови, а потом, выйдя из леса на солнце, рассмеялся.
ГЛАВА 2
Гай и Марк ходили за Тубруком, который мерил новое поле под пахоту. Тубрук нес веревку, смотанную в большой моток на куске дерева. Каждые пять шагов он протягивал руку, и Гай подавал ему колышек из тяжелой корзины. С бесконечным терпением Тубрук обвязывал веревку вокруг каждого колышка, передавал клубок Марку и вбивал колышек в жесткую землю. Время от времени Тубрук оглядывался на длинную череду вешек и удовлетворенно хмыкал.
Работа была скучная, и мальчики думали только о том, как бы улизнуть на Марсово поле[6] и принять участие в состязаниях.
— Держи ровно! — прикрикнул Тубрук на Марка, видя, что тот отвлекается.
— Долго еще, Тубрук? — спросил Гай.
— Столько, сколько нужно для дела! Прежде чем пахать, мы должны разметить поля, а потом вбить шесты, чтобы обозначить границы. Твой отец хочет увеличить доход от поместья, а здесь хорошая почва для фиг, которые можно будет продавать на городских рынках.
Гай окинул взглядом зеленые и золотые холмы, которые принадлежали его отцу.
— Так у отца богатое поместье?
Тубрук хохотнул:
— Вам поесть и одеться хватит! Но на ячмень и пшеницу полей мало. Раз мы не можем выращивать много, надо производить то, на что есть спрос в городе. В цветниках мы собираем семена, из которых давят масло, чтобы богатые горожанки мазали им лица. Твой отец купил дюжину ульев для новых роев. Несколько месяцев у вас будет мед к каждому обеду, и его можно выгодно продать.
— А нам дадут помочь с ульями, когда прилетят пчелы? — неожиданно загорелся Марк.
— Возможно, хотя с пчелами нужна осторожность. Старый Тадий держал пчел до того, как попал в рабство. Надеюсь, он поможет нам собирать мед. Пчелам не нравится, когда у них забирают зимние запасы, и тут без опыта не обойтись. Держи колышек ровно — это стадий,[7] шестьсот двадцать пять римских футов.[8] Здесь мы сделаем поворот.
