Наталья Павлищева - Екатерина и Потемкин. Тайный брак Императрицы
Голштинские войска и голштинские родственники были спешно отправлены на родину. Сторонники и помощники сверженного императора ненадолго посажены под домашний арест, но как только присягали новой императрице, тут же освобождались: Екатерине ни к чему враги вокруг… Кто упорно не желал служить новой власти, отбыли в свои имения с наказом пересидеть тихо.
Екатерина постаралась вернуть все крупные долги мужа, даже если они сделаны ради покупки бриллиантов для фаворитки… Она награждала и награждала… Но все равно опасалась за прочность своей власти.
Однако бойся не бойся, а жизнь идет своим чередом, время терять нельзя, потому императрица и попросила Сенат собраться в Летнем дворце ради обсуждения положения дел в стране. Понимала, что скажут, готова была ко всему, но дела оказались хуже самых мрачных предчувствий.
Главное представление Сената — крайний недостаток денег. У бюджета 17 миллионов долга, армии, которая большей частью за границей, полгода не плачено содержание, чтобы ее вернуть, нужны немалые деньги…
— Господа Сенат, принадлежа сама государству, считаю свою собственность собственностью России, а потому употреблю все свои деньги на пользу общую…
Уловила усмешку сенаторов, усмехнулась сама:
— Этого не на многое хватит, но, как говорят, лиха беда начало?
Екатерина скромничала, личный бюджет императрицы составлял в те времена тринадцатую часть всего бюджета, хотя размеры самого бюджета никто толком не знал.
Потрясенным сенаторам понадобилось несколько секунд, чтобы осознать поступок императрицы; в это время сама Екатерина смотрела чуть насмешливо… Потом грянуло напряженно ожидаемое ею «Ура!».
Как после такого противиться отмене монополии на некоторые виды промышленности и торговли, даже если при этом страдают те же Шуваловы? Хитрая Екатерина поставила их в такое положение, когда отстаивать собственные интересы значило, по сравнению с государыней, показать свою скаредность и нежелание содействовать благополучию страны. А это опасно — стоит Екатерине слово сказать супротив таких жадных, разнесут в клочья.
Скрепя сердце соглашались.
А она настойчива, день за днем встречалась с сенаторами, что-то решала прямо на ходу после заданного вопроса, что-то откладывала для изучения и обсуждения.
Сенаторы жаловались на дороговизну хлеба в столице и в Москве.
— Как бы бунта не было…
— Временно запретить вывоз хлеба за границу.
— А соль?
— Так же.
К ее величайшему изумлению, в Сенате не знали твердого числа российских городов!
— Не знаете? Нужно посчитать по карте. Долго будет, да что делать…
Но карты не нашлось.
— Да вы атлас-то имеете?!
Смущенно признались, что нет. У Екатерины внутри колыхнулось законное чувство гордости, усмехнулась, повелев принести свой, купленный в Академии за пять рублей «Атлас Российской империи» Кириллова:
— Ну вот, и моя покупка к пользе пришлась.
Она быстро поняла, что в Сенате вообще не слишком хорошо знают не только реальное положение дел в империи, но и число ее жителей, а уж реальных доходов и расходов не представляют вовсе. Доход с огромной страны назвали такой, что ахнула: шестнадцать либо семнадцать миллионов рублей в год.
Некоторое время Екатерина смотрела на сенаторов молча, потом поманила курьера, что за ним ходил:
— Открой «Атлас». И листай медленно, чтобы все господа сенаторы размеры России видели, коли не удосужились до сих пор разглядеть.
Сенаторы старательно тянули шеи, глядели, не понимая, чего она хочет.
— Велика Россия?
— Велика, матушка…
Хор голосов недружный; кто уже понял, что сейчас последует, и вовсе притихли, остальные тянули еле слышно.
— Велика, я спрашиваю?
Уже громче:
— Велика… зело велика…
— И с такой страны доход, как с большого имения?! С чего цифру взяли?!
Решился возразить только Шувалов:
— Так ведь и расходы немалые: флот содержим, армию, двор…
— Флоту давно не плачено, на двор не сваливай, без тебя знаю. Но в шестнадцать миллионов не верю. Отвечайте, откуда цифру взяли?!
— Камер-коллегия назвала…
— А они с чего взяли?
Глебов хмыкнул:
— Полагаю, по прошлым годам прикинули.
— По прошлым?! А отчего не двадцать или напротив двенадцать? А статс-коллегия?
— Расходы считает…
— Сколько людишек в России?
Тут сенаторы и вовсе плечами жали:
— Кто ж их знает…
— А счесть нельзя?
— Нет, матушка, как начнут считать, так волнения начинаются, потому как боятся быть посчитанными.
— А подати тогда с чего учитываются?
— По прошлым годам…
— Да ведь это прямой путь к злоупотреблениям сверху донизу! Коли подсчета и пригляда нет, воруй, кто как сможет!
Сенаторы только переглянулись, она что, не догадывается, что казнокрадство — один из доходных источников существования чиновников всех уровней?
Знала, все знала… Потому и торопилась не просто объявить себя императрицей, но и венчаться на царство.
Екатерина объявила, что короноваться будет в сентябре, дав на подготовку пышнейшего действия минимальный срок — пока не опомнились ни за границей, ни дома. Поручила, а сама занялась делами…
Орлов откровенно маялся:
— Катя, ну кто так царствует? Все сама да сама, на что те сенаторы нужны?
Она подняла глаза от бумаг:
— Кто? Я. Только я не царствую, а пытаюсь править. Сенаторам поручить все можно будет, когда дело наладится, а до того самой разбираться следует.
Григорий тоскливо поморщился:
— Так ведь пока наладится, и жизнь пройдет. В России отродясь порядка не было и бог весть будет ли.
Григорий и впрямь не понимал, зачем Екатерине нужно разбираться во всем, секретари бы разобрались и доложили, так, мол, и так… Дело императрицы только благоволить или отказывать. Конечно, любопытства ради можно и атлас разглядывать, чтобы понимать, насколько широко простирается твоя власть. Орлов сам был поражен, когда попытался осознать просторы империи, но уж свои деньги отдавать на государственные нужды — это и вовсе лишнее.
Когда пытался жаловаться Алексею Орлову, который большее влияние на Екатерину имел, чем он сам, тот хмыкнул:
— Верно Катя делает. Она сейчас свою власть укрепляет, вот когда коронуется да станет настоящей императрицей, тогда можно будет и передохнуть. А сенаторы к тому времени поверят, что за ними императрицын глаз есть, бояться будут. И что деньги свои в казну отдала — тоже молодец, ей вернутся сторицей, а славы много будет.
Алехан был прав и не прав одновременно: власть она действительно укрепляла, только и после коронации отдыхать не собиралась и славы за свою жертвенность не снискала, потому что почти никто об этом не узнал.
Григорий вздохнул:
— Ладно, потерплю.
Вздыхал потому, что Екатерина с пяти утра уж на ногах и за работой, столько бумаг за день прочитывает, пишет или диктует, что диву даешься.
Алексей Орлов удивлялся другому: Екатерина действовала так, словно все предвидела заранее, словно была готова к правлению. Пусть не ведала об истинном положении дел, но знала, что должен делать правитель. Постепенно он понял, что так и было: Екатерина была готова стать императрицей, и для нее властвовать не значило блистать на балу или гарцевать перед гвардией — она готовилась именно править.
Орловых пятеро, Гришка самый смазливый, Алехан не хуже, но у него шрам через все лицо, кабы не это, ни за что не упустил бы место рядом с Екатериной. Но самый главный среди братьев — старший Иван, как он скажет, так и будет. Недаром даже во время переворота он в стороне стоял, чтобы, если все провалится, суметь вытащить младших.
Однажды Алексей высказал свои сомнения Ивану; тот некоторое время думал, потом вздохнул:
— Она все правильно делает. Катерине, если сейчас свою власть не упрочить, долго не продержать. Но мыслю, что не только на первое время она делами заниматься будет. Катя баба умная, ей не просто корону, ей настоящую власть подавай, а власть, она не в балах да развлечениях, а в том, чтобы по ее было во всем. И придется с этим мириться. Гришке передай, что начнет выкобениваться, Екатерина его живо от себя погонит.
Алехан хмыкнул:
— Она Гришке, точно деревенская баба своему мужику, послушна.
— Только в постели. А в делах он никто, и скажи, чтоб не лез. Пусть не корит — она умней него в сотню раз. Скинут Катю, и нам не удержаться.
— Кто скинет? Гвардия не допустит!
— Гвардия? Гвардия первая же и скинет. Знаешь ли, что разговоры ведут, мол, раз Петра больше нет, так надобно Екатерине за Ивана Антоновича замуж идти, хватит уже баб на царствии.
— Чего?! Он же слабоумный да хилый!
— Зато законный правитель. А кому править и без того найдется — Бестужев, вон, копытом землю роет, Панин да еще толпа рвется в советчиках быть.
