Маргарита Разенкова - Девочка по имени Зверёк
– Господин!
Жрец остановился, и Тэху показалось, что остановился весь мир вокруг. Стало до ужаса тихо, и он слышал лишь отзвук собственного голоса и стук сердца. Сдерживая дрожь, продолжил:
– Да простит мне господин мою дерзость и да позволит обратиться к нему с просьбой!
Жрец молчал, его длинные белоснежные одежды трепетали на ветру, а он не делал ни единого движения и, не поворачивая бритой головы, вроде бы слушал молодого офицера. Тэху воодушевился:
– Я слышал, господин, что вы жрец-учитель. Вы изучаете священные тексты, а благосклонность богов и ваша мудрость позволяют вам толковать их простым смертным.
В ответ – молчание и хмурый (Тэху заметно снизил его настроение своим появлением), но внимательный взгляд.
– Не согласился бы господин… – Тэху запнулся, – не был бы господин столь добр, да простит он мне мою назойливость, уделить мне немного своего драгоценного внимания: я хотел бы послушать его мудрые речи.
Взгляд жреца, оставаясь бесстрастным, перенесся с Тэху куда-то вдаль, замер. Тяжелые веки опустились, прикрыв усталые глаза, – Ра-Хотеп, не удостоив офицера ответа, не слушая его дополнительных попыток объяснить свое появление в храме, ни одним жестом не дав понять, уловил ли он суть просьбы Тэху, молча удалился.
Тэху остался стоять посреди двора в полном одиночестве и тишине. Лишь ветер вяло шевелил полотнища знамен, да две сойки равнодушно пересвистывались меж колонн…
* * *Ох, и набрались они с Джети этой ночью! Сначала Джети обрадовался приглашению на пирушку и непривычной веселости друга. Да только быстро сообразил, что с тем что-то неладно: воодушевление Тэху было какого-то нервного и недоброго свойства. Хозяин заведения все подносил им, а Тэху, обычно умеренный в выпивке, на этот раз не пропустил ни одной кружки, потом громко пел и стучал кружкой по столу, издавая боевые крики. Джети попытался было унять друга, увести, мотивируя завтрашним дежурством, строгостью Нэхеба и возможными неприятностями. Но Тэху лишь бросил на него темный взгляд исподлобья и не двинулся с места. Молоденькая танцовщица – уличная девка – пыталась усесться к нему на колени, забрасывая тонкую в браслетах руку ему на шею, но он все отпихивал ее, распевая военные гимны. А когда она стала особенно назойливой и уже пыталась поцеловать его, со злостью отбросил ее, так что она отлетела в угол, зацепив рукой полку с посудой. Грохот мисок и ругань хозяина немного привели его в чувство, Тэху оглянулся на девицу:
– Чего тебе надо?!
Она быстро смахнула появившуюся было слезу и, профессионально улыбаясь, приблизилась. Он оглядел ее.
– Сколько ты хочешь за ночь?
Она назвала сумму, раза в три превышающую разумную. Но Тэху было наплевать. И он пошел с ней.
* * *Наутро, к своему удивлению, он обнаружил, что не забыл ничего из того, что касалось вчерашнего события, как бы он ни старался выбросить все из головы. И, заступая в караул, пытался осмыслить происшедшее. Джети тактично помалкивал, но нет-нет да и бросал на друга вопросительный взгляд. Тэху решил никому ничего не рассказывать.
Поначалу, еще во дворе храма Амона, он впал в ярость. Не имея возможности иначе излить все свои чувства, напился. Нет, он готов был к отказу. К отказу, но не к презрению! Пусть даже последовало бы наказание за дерзость самой просьбы, но не презрение! Через него перешагнули, как через плешивую бродячую собаку, не достойную ни взгляда, ни слова! Обида бушевала в его душе, и время от времени Тэху ударял пикой в пол, сжимая зубы и закрывая глаза.
Время помогло взять себя в руки и укротить гнев. «Так, – размышлял Тэху через несколько дней, – попробуем взглянуть на дело с другой стороны: жрец не отказал мне впрямую. Он не захотел говорить со мной? Может быть, я выбрал неподходящее время или сделал что-то не так?»
Еще несколько дней раздумий, и офицер был уже уверен, что все дело в нем самом. «Надо взяться за дело иначе. Я попробую прийти в храм с пожертвованием. Может быть, это поможет?»
В первую же свою свободную череду дней он опять отправился в храм Амона-Ра. Он принял решение попробовать поговорить с Ра-Хотепом еще раз – и будь, что будет!
Тэху даже оделся в лучшую одежду, надел праздничный воротник-оплечье из керамических бус и по дороге выкупался в реке – то ли для свежести, то ли отсрочивая испытание. Кстати подвернулся здоровенный гусь, важно прогуливающийся возле одного из домов. Тэху ловко схватил его за горло и поперек туловища и, не давая опомниться и загоготать, прижал к себе. Хозяйка гуся заметила кражу и хотела поднять шум, но, увидев военного, плюнула и отступила.
Перед храмом Тэху опять уселся на свой излюбленный холм, чтобы подождать нужного часа и собраться с мыслями. Он снова начал волноваться. Тишина, свист сухого ветра и хлопанье храмовых знамен – Тэху размышлял. Гусь настороженно затих в его железных руках.
На этот раз, увидев жреца, Тэху не бросился ему навстречу, а медленно приблизился. Затем, по-военному соразмерив свои и его шаги вдоль колоннады храмового комплекса, с глубочайшим уважением и сдержанностью на ходу обратился:
– Господин.
Жрец остановился, оглядывая его с ног до головы. Хмурые глаза смотрели неприветливо. Возможно более кратко и с полной учтивостью Тэху изложил еще раз свою просьбу, присовокупив, показывая гуся:
– Я принес пожертвование.
Безо всякого интереса, едва разлепив тонкие сухие губы, жрец процедил:
– Ты же солдат.
– Да, господин.
Сердце Тэху забилось сильнее уже оттого, что его удостоили разговора.
– Тебя никто никогда не учил.
Ра-Хотеп не спрашивал, он просто констатировал факт.
– В общем, конечно… – Тэху немного смутился, но все же счел необходимым уточнить: – Я не сам выбирал себе удел! Но теперь хоть что-то, что в моих силах, я хотел бы изменить в своей судьбе!
Глаза жреца сузились, острые как клинок зрачки остановились на Тэху. Искра интереса блеснула на мгновение из-под полуприкрытых век и канула в бездонной глубине глаз Ра-Хотепа. Жрец, не торопясь, подвел итог:
– Ты невежественен в самых элементарных вещах: ты не знаешь даже, что гусей такой породы не приносят в жертву великому Амону. К тому же, – он пожевал сухими губами, – вероятнее всего, ты украл его.
Он надменно удалился. А Тэху опять остался один. Первым его желанием было свернуть гусю шею! Но какая-то мысль, какое-то новое движение души, озадачившее его самого, остановило и повело на ту улицу, где жила хозяйка гуся. Тэху сам толком не знал, что он сделает в ближайшую минуту. Когда он стал совать ей хрипло орущую птицу, она так испугалась, что зачем-то спрятала руки за спину. А Тэху вдруг почувствовал себя так устало и опустошенно, что просто разжал руки и ушел не оглядываясь.
* * *Вечером Джети опять составил ему компанию, но Тэху, хотя и оставался угрюм и немногословен, на этот раз напиваться не стал. Он лишь оттолкнул блюдо с жареным гусем, которого в честь окончания праздника и в знак особого расположения подал им хозяин:
– Не хочу! Дай рыбы, любой рыбы. А этого… – Тэху выругался про себя, – убери!
* * *Тоска и уныние – вещи для солдата неподходящие и недостойные. Он не имел права поддаваться им. И Тэху загнал эти чувства глубоко-глубоко и приказал себе не думать больше ни о жреце, ни о знаниях. Время потекло привычным порядком: дежурства, тренировки новобранцев, сопровождения высоких особ, вечерние пирушки, рискованные ночные вылазки и проделки в самых злачных местах города.
Но даже себе самому Тэху боялся признаться, что неосуществленная мечта все еще живет где-то в глубине его сердца. «Зачем тебе, солдату, это нужно? – насмехался он над собой. – Ну, будешь ты знать, что лежит за краем Вселенной, зачем нужны звезды, почему великий Ра пересекает небо на своей священной ладье всегда по одному и тому же пути, не меняя его год от года? Что изменится в твоей жизни? Живи спокойно, больше не береди себе душу!»
К тому же нежная Аменэджем все глаза проглядела, не придет ли Тэху сегодня, не вызовет ли Нэхеб, ее отец, молодого офицера, чтобы дать ему какое-нибудь поручение!.. Все-таки дочь старого командира, заслуженного военачальника фараона. Может, стоило к ней приглядеться? Вездесущий, любопытный, знакомый со всеми и каждым в гарнизоне Джети уверял его, что все говорят, будто она хорошая и добрая девушка.
Однажды дождливым зимним утром Тэху зашел к Нэхебу по вызову. Командир отлучился, а глупая служанка, не найдя ничего лучшего, отвела его (будто он член семьи или гость!) на кухню обсушиться у жаровни. У низкой аккуратной печки спиной ко входу сидела на корточках Аменэджем. Она увлеченно возилась с тестом и что-то напевала себе под нос. Слуха у нее явно не было, но голосок был очень мил, и пение казалось уютным журчанием ручейка. Тэху невольно улыбнулся. В этот момент девушка обернулась и встретилась с ним взглядом. Ее глаза, большие, как у испуганной газели, наполнились смущением и растерянностью. Тэху рад был бы прийти ей на помощь, но не знал как: он не был обучен вести беседы с добропорядочными девушками. Поэтому он лишь вежливо поздоровался, стараясь придать голосу больше мягкости. Аменэджем сама, к огромному облегчению Тэху, завязала разговор:
