Трейси Борман - Частная жизнь Тюдоров. Секреты венценосной семьи
Йорк-Плейс был резиденцией архиепископа Йорка и располагался рядом с центром королевской администрации в Вестминстере. В десятилетие перед захватом трона Генрихом Тюдором его значительно расширили, и теперь это был грандиозный дворец с массивными воротами, большим залом, часовней и личными апартаментами. В 30-е годы XVI века его расширили еще больше, превратив в огромную массу строений, внутренних дворов и садов. Дворец получил новое название – Уайтхолл.
К западу от Лондона находился особняк Шин, ставший королевской резиденцией еще в начале XIV века. В 1414 году Генрих V значительно его перестроил, и особняк стал дворцом Шин. Еще западнее располагался Виндзорский замок, построенный Вильгельмом Завоевателем в XI веке. Тремя веками позже Эдуард III превратил его из крепости в готический дворец с роскошными королевскими апартаментами и потрясающе красивой новой часовней Святого Георгия. Виндзор был не только королевской резиденцией, но еще и домом ордена Подвязки. Здесь проходили посвящение новые рыцари ордена.
Дороги, соединяющие основные королевские резиденции, были лучшими в королевстве, но большинство дворцов располагалось на реках, и до них можно было легко добраться на баржах. Транспортная доступность играла важную роль, поскольку королевский двор вел кочевое существование. В течение года придворные перебирались из одной резиденции в другую в среднем раз тридцать.
Новый король из династии Тюдоров быстро завладел этими и другими королевскими резиденциями, которые теперь принадлежали ему по праву. Интроверт от природы, он предпочитал общество нескольких доверенных слуг и советников, но понимал необходимость окружать себя придворными. Его двор должен был быть столь же великолепным, как и дворы его предшественников-йоркистов. Чтобы создать впечатление преемственности и постоянства и закрепить свое право наследования, Генрих сохранил структуру унаследованного двора, персонал и традиции.
Поскольку большую часть взрослой жизни Генрих провел в изгнании в Бретани, масштабы собственного двора его пугали. Королевский двор был огромным. Он насчитывал около тысячи работников и слуг. Количество обитателей еще больше увеличивалось за счет того, что каждый придворный мог иметь собственных слуг. Герцогу, к примеру, можно было привозить с собой двенадцать слуг. Всех нужно было накормить, расселить и обеспечить необходимыми удобствами.
Театральные представления и церемонии были отличительной чертой королевской придворной жизни. Все это требовало тщательной подготовки и работы, которая велась за закрытыми дверями. Даже в самый обычный день – когда не было никаких особых мероприятий – сотни работников, помощников и слуг проделывали массу работы, чтобы двор выглядел хорошо – и не вонял.
Королевские апартаменты делились на две части. Апартаменты в верхнем этаже (Domus Magnificence) включали в себя палату (включая помещения стражи), приемную и королевские покои. Этими помещениями заведовал лорд-гофмейстер – обычно этот пост занимал доверенный и близкий друг монарха. Покои королевы были организованы примерно так же, и ими заведовала королевская гофмейстерина. Но покои королевы были меньше апартаментов короля, и обслуживали их почти исключительно женщины. Помещения на первом и подвальном этажах (Domus Providencie) были царством камергера, а конюшни – конюшего. Многочисленные другие службы – королевская сокровищница, служба церемоний, служба работ, королевская военная служба и королевская часовня – находились вне юрисдикции лорда-гофмейстера и камергера. Весь двор находился под номинальным управлением лорда обер-гофмейстера.
В Domus Magnificence работало гораздо больше слуг, чем в Domus Providencie. Здесь были лакеи (обычно семь или восемь), пажи (от четырех до четырнадцати) и дворцовые стражи (от сорока до двухсот). Роль лакеев заключалась в сопровождении короля вне дворца – например, во время охоты или верховой езды, – поэтому их одежда была одновременно и роскошной, и теплой[12]. Пажи являлись частью церемониальной свиты, когда король появлялся на публике. Они принадлежали к дворянству или аристократии. Пажи одевались лучше всех остальных и постоянно щеголяли в шелках, атласе, бархате и мехах. Дворцовую стражу должно было быть сразу видно, поскольку на их плечах лежал огромный груз ответственности – они «следили за королем»[13]. В 1514 году для них придумали алые ливреи, которые остаются их униформой и в наши дни. В Domus Magnificence были и другие слуги – королевский цирюльник, музыканты и камердинеры.
Domus Providencie, то есть нижние помещения, делились на разные службы: посудомоечная, кладовая, кухня, буфетная, винный подвал, помещение для столовой посуды и белья (работники отвечали и за стирку) и птичник (к этой службе относились также возчики и привратники). Подавляющее большинство работников здесь были мужчинами. Единственными женщинами внизу были прачки, уборщицы и посудомойки.
Лощеный вид персонала Domus Magnificence говорил о том, что монарх способен хорошо обеспечить своих слуг. Лакеи и пажи символизировали авторитет короля и его способность управлять своим двором – а следовательно, и королевством. А вот о тех, кто работал внизу, практически не заботились. Работники кухни доставляли еду в специальные помещения, где блюда забирали ливрейные лакеи Domus Magnificence[14]. Из этого правила было несколько примечательных исключений. Так, например, при дворе имелись четыре «качалки», обязанностью которых было качать колыбель королевских младенцев. Эти женщины, королевская прачка и трубочист имели право на ливреи.
На заре правления Тюдоров частная жизнь монархов строго регламентировалась этикетом, традициями и церемониалом. Эти правила отражались на структуре двора и архитектуре королевских дворцов. Личные апартаменты короля и королевы появились еще в XII веке. Но только 300 лет спустя, в царствование Эдуарда IV, этот процесс ускорился. Король приказал перестроить все королевские резиденции, чтобы обеспечить себе и своей семье личные, совершенно отдельные апартаменты, полностью отделенные от остальных помещений. Так Эдуард сознательно контролировал доступ к царственной особе и полностью сосредоточивал власть в собственных руках. Отделение короля от его подданных усиливало мистическую силу монархии и возвышало тех, кому было дозволено преодолеть архитектурный раздел и получить доступ к королевской особе.
В конце правления Эдуарда королевские апартаменты включали в себя караульное помещение – первый церемониальный зал на пути к королю. Здесь размещались личные телохранители короля. В тронном зале король обедал, принимал важных гостей и встречался со своим советом. Личные апартаменты включали в себя спальню и личные комнаты короля. Этими помещениями занимались специально назначенные слуги. Личные апартаменты были не столь личными, как можно подумать. Они включали в себя и более публичные помещения, поскольку многие аспекты личной жизни монарха были связаны с формальным церемониалом.
Примерно в 1470 году влиятельный юрист, сэр Джон Фортескью, подготовил политический трактат «Управление Англией», в котором изложил основные принципы царствования. Один из наиболее важных заключался в том, что монарх не должен ограничивать себя в красивой одежде и изысканной обстановке: «Королю необходимо иметь такие сокровища и строить новые здания, когда он этого желает, ради своего удовольствия и величия; и он может покупать себе богатую одежду, богатые меха… соответствующие его царственному положению. И часто он будет покупать богатые гобелены и другие украшения для своих дворцов… ибо, если король не делал этого или не мог делать, он жил не так, как подобает его положению, но в несчастье и в большем порабощении, чем любой обычный человек»[15].
Эдуард IV полностью принимал концепцию великолепия, считая ее синонимом власти. Гость, посетивший его двор в 1466 году, писал, что у английского короля «самый роскошный двор, какой только можно найти в христианском мире»[16]. А вот ланкастерский соперник Эдуарда, Генрих VI, отказывался от королевской роскоши – и заплатил за это высокую цену. Едкий комментатор так описывал его въезд в Лондон после временного возвращения на трон в 1471 году: «Это было больше похоже на игру, чем на въезд принца, способного завоевать сердца людей». На Генрихе была простая длинная синяя бархатная мантия, «словно у него не было во что переодеться», он отказался содержать большой двор и жил так, словно находился «в великой бедности»[17].
Сколь бы закрытым и небогатым он ни был, но Генрих Тюдор оказался более хитроумным и не повторил этой ошибки. Одежда мужчины – в еще большей степени, чем одежда женщины, – имеет огромную символическую значимость. Статут, принятый в 1483 году, четко определял цвета и ткани, которые может носить мужчина определенного положения. «Золотая ткань» и пурпурный шелк дозволялись только членам королевской семьи, бархат могли носить те, кто был рыцарем или занимал более высокое положение. Таким образом, статус человека можно было определить с первого взгляда – достаточно было оценить его одежду.
