Лотар-Гюнтер Буххайм - Крепость
Чертовы свиньи! Лежат здесь в засаде и топят нас на мелководье! Они знают, насколько глу-бока здесь вода, и что мы не можем зарыться в песок.
Всплывать? В конце концов, все же всплывать?
И опять слышен шум. Определенно, это только один из многих, но это как предвосхищающий последний аккорд шум – и он особенно пронзительный!
Внезапно из кормы сдавленным голосом поступает доклад: «Возгорание кабеля... Двигате-ли!»
В долю секунды могу взглянуть между двумя тенями и через переборку насквозь до самой кормы – непосредственно в желтое пламя. Инжмех быстро обходит меня и стремится в корму.
«Возгорание кабеля» – для меня это всегда имело одно значение: То, что можно легко поту-шить подручными средствами – но здесь я вижу настоящий, полыхающий во всю огонь!
Должны ли мы надеть ИСП? Чадящий дым уже дополз до ЦП. Царапающий горло кашель бьет меня так сильно, что я едва могу подавить его. Затем снова возникает инжмех. Из его док-лада узнаю, что ему удалось сбить пламя своими кожаными перчатками. Инжмех должен полу-чить орден за присутствие духа!
Воздуха в обрез, но инжмех, судя по всему, не хочет расходовать запас кислорода. Не потому ли, что слишком много забот и трудов стоило ему раздобыть его?
Кислородные баллоны сейчас – это огромный дефицит для нас.
Шумы винтов снаружи никак не хотят удаляться. Теперь они звучат, правда, глуше, не с та-ким высоким, звенящим визгом издыхающей свиньи, но достаточно отчетливо.
Некоторое время мне удается настроить себя таким образом, будто шумы винтов больше не вонзаются в меня, словно штопор. Затем, однако, вновь начинается мучительное самокопание: Если шумы винтов остаются такими же постоянными как сейчас, то это значит, что они целе-направленно ищут именно нас!
Что эти падлы еще замыслили? Ведь, в конце концов, они не дилетанты в своем деле. Они точно хотят знать. Они хотят видеть доказательства нашей смерти, и с этим мы до сих пор не смогли ничего поделать. Самое плохое одно: У них есть время. Им не нужно по возможности быстро уходить на свои позиции, чтобы защитить какую-либо группу кораблей.
Командир делает вид, что не слышит шумы. Он пару раз шумно втягивает воздух носом, за-тем дважды подергивает правым плечом, будто бы желая освободиться от давящего груза. Но лицо при этом держит так сильно отвернутым, что не могу разглядеть его выражения.
И вновь спрашиваю себя: Когда же наступит наш конец? Почему эти падлы не сделают из нас, наконец, мясной фарш? Неужели им не хватает уверенности?
Присаживаюсь в кольце переборки и пытаюсь разобраться в своих мыслях. При этом думаю так же, как говаривал Старик: «Э, что за дела! Томми, они же стрелять не умеют! А если и стре-ляют, то не попадают в цель!»
Отчетливо вижу инжмеха. Лицо, от явного умственного напряжения, выглядит таким болез-ненно стянутым, словно он только что получил по носу.
Поскольку ничего не происходит, пытаюсь внести ясность в наше нынешнее положение: Все же, мы находимся не так уж далеко от пункта встречи нашего сопровождения. 10 морских миль – едва ли более. Но на сопровождение не следует рассчитывать.
Направляю слух на звуки снаружи, но винтов снаружи не могу расслышать. Они исчезли, как будто их выключили. Бросаю быстрый взгляд на командира: Он высоко задрал голову и тоже внимательно слушает: Он, судя по его виду, тоже не может понять причину исчезновения шумов.
Неужели эти сволочи просто заглушили двигатели?
Нет даже слабого шума винтов.
Я плотно закрываю глаза и сосредотачиваюсь на обоих слуховых проходах моих ушей. Я на-прягаю свои тонкие, белесые нервные стволы, представляя как они, словно круги локатора, покрывают все окружающее забортное пространство и долго, долго распространяются, продвигаясь вперед, ощупывая все уголки: Мой внутренний радар.
И ничего!
Открываю глаза и преодолеваю охватившее меня напряжение проверенным трюком: Раска-лываю свое «Я» на две половины. Одна половина стоит посреди лодки, сопротивляясь натискам страха, с другой же, Я – всего лишь зритель, который воспринимает все происходящее с деловым интересом – просто наблюдающий за каждым нюансом событий с напряженной концентрацией своего внимания.
Вот сейчас, например, вахтенный держит себя щепотью из трех пальцев правой руки за щеку и стягивает кожу сверху вниз, образуя при этом черную черту. Сначала эти три измазанные машинным маслом пальца являются эпицентром всей картины, а затем появляется черная чер-та. И к этому стоит еще добавить единственный звук этого чертова кап- каап- капанья, усилен-ный звенящей тишиной отсеков.
Мигающий взгляд командира скользит по мне и приводит меня в сумятицу. Мой трюк боль-ше не работает: Дерьмо чертово!
Готовятся ли теперь эти парни там, наверху, к финальному нападению? И словно это я вызвал своим вопросом, акустик сообщает о приближении сильного шума. И затем доклады об определении местоположения целей следуют один за другим. Но в этом уже нет необходимости: Asdic можно слышать уже невооруженным ухом. Томми, должно быть, делают так специально, чтобы нас, незадолго до потопления, свести с ума этим дьявольским шумом.
И тут же снова следует серия взрывов – но довольно глухо и, очевидно, далеко за кормой.
Что это может означать теперь? Неужели у нас появился крошечный шанс уцелеть, уйдя из зоны гидролокатора – совершенно как говаривала моя бабушка: «Иногда и метла стреляет...»?
Медленно выдыхаю.
Опять наполняю легкие кислородом и еще раз и еще раз. При этом буквально чувствую, как кровь снова начинает двигаться в моем теле.
Спустя пару минут спрашиваю себя: Неужели эти сволочи действительно нас потеряли? Но это же невозможно! – всплывает в памяти испуганное выражение лица моей бабушки: Я уже хочу улыбнуться, но замечаю, как крепко сжаты мышцы моего лица: Попытка растянуть губы в усмешке доставляет мне боль.
Неужели выпутались? Ускользнули? Дьявол его разберет, выскользнули ли мы из смертель-ной петли в самом деле, или эти сволочи просто хотят позволить нам еще потрепыхаться. Ко-мандир и оберштурман тихо шушукаются в проходе. Стелющийся шепот скользит по проходу. Я мало что могу понять, как ни сильно навостряю уши.
Означает ли этот шепот, что командир считает, что преследование нас взрывами окончено? Правильно ли я все понял? Кажется, он сказал «... защищенный бункером шлюз»? Я никогда еще не видел защищенный бункером шлюз в La Pallice.
Но сколько времени уже прошло с тех пор, как я был в La Pallice? Три года точно. Может быть об этом написано в справочнике, да только я об этом не прочел?
Черт его знает! Не стоит ломать голову над тем, что должен значить этот их шепот. В любом случае мы упрямо движемся дальше к берегу. При таком курсе мы должны будем когда-нибудь вылезти на мелководье, а то и сесть на мель.
Едва командир отворачивается от оберштурмана, я медленно проскальзываю к пульту с кар-тами. Всматриваясь в разложенную карту, вижу: Нам предстоит пройти между Ile de Re и De d’Oleron. Ile de Re – это крепость Saint-Martin: Отсюда отправлялись транспортные суда с за-ключенными к острову Дьявола! Чертовски долгая поездка, а корабли определенно не были комфортабельными.
Проход, кажется, шириной добрых 6 морских миль.
6 морских миль – это звучит как чудо. Но для нас этот проход и в самом деле является уголь-ным ушком.
- Вам не нравится? – обращается ко мне оберштурман.
- Все же, без минного прорывателя это едва ли возможно?
- При обычных обстоятельствах, конечно – но что сегодня называется «обычными обстоятель-ствами»? Нам придется попробовать это...
- Просто всплыть и отправить радиодонесение?
- Слишком рискованно. Но, в конце концов, нам, вероятно, ничего не останется, кроме этого.
Сказав это, оберштурман хватает свой справочник и зачитывает вслух: «Время работы шлюза на вход охватывает в целом период от двух часов перед высокой водой, до одного часа после нее. Ночью разрешается только выходить из шлюза. Указанием подхода к шлюзу являются два красных огня на башне подлодки».
- Это ясно!
Оберштурман не реагирует на мою реплику, он пристально смотрит на морскую карту – смотрит таким образом, словно может вынудить этим своим взглядом некое внутреннее озаре-ние.
Присяду-ка я лучше всего сюда, на ящик с картами, между повернутых ко мне задов обоих рулевых.
Присев, внезапно задумываюсь: Неужели мы действительно прорвались сквозь строй враже-ских кораблей? Был ли это внешний заградительный кордон?
Если нам чертовски повезло, то только этот внешний заградительный кордон и имеется. Как бы я хотел спросить командира, что он думает о нашем положении. Где вообще находится сейчас командир? Меня мгновенно охватывает, так как нигде не могу увидеть его, новая волна страха, но тут замечаю какую-то часть командира: Его плечо и согнутый локоть в раме перед-ней переборки: Командир сидит рядом с акустиком.
