Михаил Каратеев - Русь и Орда
А Арсений вскоре принял схиму и ушел в далекую лесную обитель, где его никто не знал.
* * *Когда родилась эта легенда — трудно сказать. Может быть, только в прошлом столетии, когда появился тот повод к ее созданию, который памятен еще и ныне живущим. А может быть, такие поводы бывали и раньше, и легенда насчитывает сотни лет. Никто этого не знает. Наши предки были «ленивы и нелюбопытны», и многие интереснейшие детали прошлого и тайны истории никогда не будут раскрыты только потому, что в свое время никто не проявил к ним должного интереса и знавшие поленились их записать.
Лет сто тому назад в Карачеевку, остатками которой еще владели потомки Карач-мурзы, явился странник, высокий и крепкий старик с белой бородой, которому на вид можно было дать лет восемьдесят. Сказал, что он монах-одиночка и просил дозволения поселиться в лесу, недалеко от усадьбы, где он нашел на берегу реки небольшую пещеру.
Разрешение ему было дано, и старец Амвросий, — так звали отшельника, — прочно обосновался в Карачеевке.
Он расширил свою пещеру, привел ее в жилой вид, соорудил себе стол, скамью и постель, в углу повесил потемневший образ архангела. Был молчалив и нелюдим, на вопросы о своем прошлом не отвечал. Но по всей округе о нем поползли самые фантастические слухи и толки. Старики из дворни и из окрестных крестьян божились, что его знают. Будто бы, когда были они детьми, уже приходил сюда этот старец, пожил тут какое-то время, а потом исчез. Только звался он тогда не Амвросием, а Арсением, выглядел же как и сейчас — лет на восемьдесят.
Конечно, за полвека можно было забыть черты лица, и это был, наверное, другой старик. Но вера в сверхъестественное в людях неистребима, ибо она расширяет тесные рамки жизни и приобщает к вечности, с нею краше жить и легче умирать. И народ верил, что это не простой старец и что живет он уже многие сотни лет. Может быть, отсюда и родилась легенда, но возможно и обратное: легенда существовала раньше и под нее теперь окрашивали события.
К старцу Амвросию все относились с огромным уважением и приписывали ему всевозможные чудеса, но его суеверно боялись, и без крайней нужды к пещере его никто не приближался. Сам он тоже не любил показываться на людях и в усадьбу, откуда ему посылали все необходимое для жизни, приходил редко, только в тех случаях, когда что-нибудь ему было нужно. При этом он не просил смиренно, а говорил голосом властным, как хозяин, словно и мысли не допускал, что ему могут в чем-либо отказать. И ему не отказывали, тем более что потребности его были очень скромны.
Трудно определить, в какой степени сами хозяева верили в то, что этот старец их отдаленный предок Арсений. Женщины верили. Мужчины стеснялись верить открыто, а в душе, — кто знает? — может быть, и допускали такую возможность. Ведь это происходило в прошлом столетии, когда мир чудесного не был окончательно разгромлен. Да многим из тех, кто еще чувствовал свою органическую связь с далеким прошлым, и не хотелось громить его.
Во всяком случае, к Амвросию относились с почтением, а легенду и все, что касалось его жизни в Карачеевке, записали, и это уже само по себе говорит о многом.
Был записан и такой случай: однажды утром хозяин имения, отставной майор и кавалер Василий Павлович, со всей семьей отправился к кому-то из соседей помещиков. Возвратиться он предполагал к вечеру вместе с этими соседями и потому, уезжая, велел повару Прошке приготовить хороший ужин и ждать гостей.
Все было исполнено. В положенный час ужин был готов, стол накрыт, на него поставлены бутылки с винами, настойки и ендовы с медом. Но уже стемнело, а хозяева не возвращались. Прошка вместе со своей женой, ключницей Саней, сидели на кухне, сюда же подошел и дворецкий, — все ждали появления господ. Но вместо них пришел старец Амвросий.
— Все, что у вас наготовлено, — сказал он, — несите в мою келью. Да стол там соберите на восемь человек.
— Я тебя, отец Амвросий, воистину как святого уважаю, — ответил озадаченный дворецкий, — и что хошь для тебя готов сделать, но этого не могу. Чай, сам понимаешь, что мне будет, коли вернется барин с гостями, а ужина нет.
— Сегодня не вернется никто, остались ночевать у соседей. Делай, что я тебе велю!
Амвросия так боялись, что перечить ему больше не посмели. В келье накрыли стол, отнесли туда все бутылки и блюда.
— Теперь уходите, — сказал он. — И когда взойдет солнце, не прежде, придете забрать посуду.
Слуги ушли и долго толковали на кухне об этом удивительном случае и о том, кого бы мог ждать в гости старец? Потом, уже поздно ночью, снедаемые любопытством, которое пересилило страх, они подобрались к пещере Амвросия и, спрятавшись в кустах, стали смотреть и слушать.
Таинственные гости уже были в келье и вели себя шумно: всю ночь оттуда слышались громкие голоса, звон посуды и песни. Говорили и пели, будто, по-русски, но хотя и четко долетали до слуг многие слова, только два оказались им понятными: «архангел» и «воевода». И напевов таких они никогда прежде не слышали.
Перед рассветом огонь в келье погас, но было слышно, как отворилась дверь и вышли несколько человек. С того места, где затаилась ключница, в просвете неба между деревьями были видны промелькнувшие тени, она насчитала их семь. Затем все стихло. Утром, когда дворовые пришли за посудой, Амвросий, стоя на коленях перед ликом архангела, молился и не обратил на них никакого внимания.
Хозяева, действительно, возвратились только на следующий день после обеда и о заказанном накануне ужине даже не вспомнили. Много позже слуги им поведали о случившемся, причем все трое клялись, что говорят правду.
Говорят, что Амвросий дожил в Карачеевки до революции. В 1918 году имение, в котором хозяева уже давно не жили, было разграблено, усадьба сожжена, управляющий убит. На следующее утро после этого погрома из своей пещеры вышел с узелком и с посохом в руках Амвросий.
— Ухожу, — сказал он встретившим его крестьянам. — Но я еще вернусь сюда, когда снова наступит на Руси тишина.
Конечно, все это только «народный эпос». И многие скажут, что тут люди приврали, что слуги, съевши господский ужин, выдумали небылицу, чтобы оправдаться, или что дошлый старик, зная о существовании легенды, ловко ею пользовался.
Что же, так, вероятно, и было. Но все же спасибо этим вольным или невольным выдумщикам, ибо в том, что они сочинили, заключается неповторимый аромат прошлого. Того прошлого, которое примиряет с настоящим и позволяет с надеждой смотреть в будущее.
И, вопреки разуму, хочется верить в эту легенду и особенно в то, что Арсений еще возвратится…
Примечания
1
Крестовая палата — домовая церковь.
2
Поприще — верста. В старину она была несколько длиннее нынешней.
3
Вой — воин, ратник.
4
1239 г. христианской эры.
5
Бату-хана русские летописи неправильно называют Батыем.
6
Этой битве посвящено одно из замечательных литературных произведений Древней Руси — «Слово о погибели Русской земли», написанное в период между 1239 и 1245 гг.
7
К Рязани татары подступили 15 декабря 1237 г., а битва на реке Сити произошла 4 марта 1238 г.
8
Город Чернигов был взят только в конце октября 1239 г.
9
«Повесть о Меркурии Смоленском», написанная в XV в.
10
В русских летописях очень часто встречаются такие совершенно неправдоподобные преувеличения. И немало людей, в представлении которых летописец свят и непогрешим, принимают эти гиперболы за истину. Между тем это не истина, но и не ложь, а всего лишь литературный прием, весьма обычный в древности: путем предельного сгущения красок выразить высшую степень какого-либо явления — в данном случае ожесточенности битвы. Подобные гиперболы и сейчас в ходу, но никто не примет в буквальном смысле таких выражений, как «напугал до смерти», «она утопала в слезах», «кровь из раны била фонтаном» и т. п.
11
Историк С.Соловьев по этому поводу замечает: «Таким образом, сразу же обозначился обычай татар уважать религию любого народа и ее служителей».
12
Многие города, напр. Сновск, Орогощ, Хоробр, Вщиж, Брягин идр., вообще не были восстановлены и навсегда исчезли после татарского нашествия.
13
Целый ряд исторически несомненных фактов свидетельствует о том, что эти качества были у Калиты весьма невысоки.
14
От него идет дворянский род Зюзиных.
