Любимец богини Иштар - Александр Васильевич Чернобровкин
— Мне сказали, что ты сын шакканакку и зять шакканакку Нидиттума. Я видел, как ты повел отряд добровольцев в атаку на прорвавшихся эламитов и помог нам. Значит, ты, действительно, не простой воин, а командир. Доложу о тебе шакканакку Римсине. Может быть, он возьмет тебя на службу в свой гарнизон, — пообещал Циллишамаш.
— Я бы предпочел служить ему в Гуабе на командирской должности. В столице слишком много интриг, в которых не силен, — мягко отказался я.
Командующий, судя по хитрой морде, ловкий интриган, улыбнувшись, снисходительно хмыкнул и произнес важно:
— Я передам твои слова, и Римсина примет решение.
До вечера шел сбор трофеев, оказание первой помощи раненым, похороны своих убитых. Чужие, к тому времени сильно подсохшие на жаре, достанутся волкам, лисицам, гиенам, шакалам и птицам-падальщикам. Вороны, присматривавшие за нами в предыдущие дни, приступали к трапезе сразу после того, как люди отходили от трупа метров на десять. Первым делом выклевывали глаза, губы, мясо на щеках…
На ночь мы расположились в паре километрах от места сражения и до утра слушали вой волков, тявканье шакалов и хохот гиен. На рассвете перешли в большую долину по соседству и опять приготовились к бою. Оказалось, что наша разведка то ли проморгала, то ли повелась на грамотную дезинформацию, но пропустила выход армии Эшнунны на соединение с эламитами. Утром выяснилось, что находится она в одном дневном переходе от нас. Решил подождать ее на месте, чтобы атаковать уставшую.
Так и не дождались. Видимо, местные жители предупредили своих, что эламиты разбиты, причем у нас потери маленькие, всего пара сотен убитых. Армия Эшнунны меньше по количеству и, видать, по качеству, потому что их шакканакку не решился дать бой, повернул в обратную сторону.
Гнаться за ними не стали, пошли к эшнуннскому городу Малгиум, расположенному на левом берегу Тигра, возле границы с Эламом. Купцы из Гуабы иногда наведывались в него, обменивали вяленую рыбу и соль на древесину, поступающую от горцев, и другие товары. Двигались мы вдоль реки и только часа три-четыре утром, после чего останавливались на ночлег. Как предполагаю, опасались нападения эшнуннской армии. Сообщениям разведки, которая подвела, веры больше нет.
С едой проблем не было, потому что захватили обоз эламитской армии. Там было так много продовольствия, что выдавали порции муки или зерна, в том числе, и добровольцам. По вечерам я подстреливал какую-нибудь дичь, так что мы с Ададом питались довольно плотно, пусть и не шибко изыскано. После ужина он уходил к корешам из гуабского гарнизона. Они собирались у костра и слушали байки бывалых вояк из первых шеренг. Амореи ставят молодежь в задние, чтобы потихоньку привыкали к войне, если, конечно, враг не прорвется и не дойдет очередь и до них. Последнее сражение длилось от силы полчаса, но восхитительных рассказов хватит на несколько лет.
3
30
В Месопотамии стараются строить города неподалеку от реки, чтобы не рыть длинные каналы, и на высоком холме, чтобы не заливало во время половодья. Наверное, Тигр поменял русло, сместился западнее, потому от него до Малгиума было километров десять. По обе стороны от канала, ведущего к городу, находились финиковые сады и поля, на которых уже успели созреть некоторые овощи. Их собрали разведывательные отряды. Все остальное пошло на корм волам, ослам и онаграм из нашего обоза. Пальмы принялись рубить для изготовления лестниц и на дрова, начав с ближних к нашим лагерям, которые разместились у подножия холма, сразу за рвом шириной метров пять и глубиной около трех, в котором воды было от силы на метр.
Жители города наблюдали за этим с крепостных стен высотой метров пять, сложенных из камней и обожженных кирпичей. Обычных в таких случаях оскорблений не слышно. Значит, не уверены, что выстоят. Большинству из малгиумцев плевать на голод в Эламе и на стремление их правителя расширить свои владения или утереть нос Вавилону, но заплатить за это придется именно им. Даже если отсидятся за крепостными стенами, урожай яровых уже не соберут. Что мы не съедим, то вытопчем. О финиках забудут на много лет. Беднота уж точно. Если мы задержимся здесь до осени, то и озимые не успеют посеять, а значит, как минимум, до середины следующего лета, когда созреют овощи, их ждет голод. Да и осенью надо будет найти зерно на посев. Наверное, в городе есть запасы на такой случай, но на всех не хватит. Так что многие из тех, кто стоит сейчас на городских стенах, имеют шанс стать рабом при обоих результатах осады Мальгиума.
На штурм пошли утром третьего дня до восхода солнца. За предыдущие засыпали ров в нескольких местах, собрали два тарана, привезенные из Вавилона, и изготовили лестницы, не совсем обычные. Даже по стволу растущей пальмы можно забраться без вспомогательных приспособлений, благодаря чешуйкам — остаткам обломившихся листьев, а уж по наклоненному — и подавно. Поэтому спиленные стволы длиной около десяти метров раскалывали напополам и в таком виде использовали для того, чтобы подняться на городские стены. Несколько воинов, прикрываясь щитами, приносили половинку, устанавливали чешуйками кверху и поднимались по ней. Тараны были из дуба и с бронзовыми насадками в виде головы барана. Один вавилоняне покатили к главным городским воротам, которые вели к реке Тигр, второй — к северным, Эшнуннским.
Я не геройствовал, на стены не лез, обеспечивал, так сказать, огневую поддержку штурмовиков. Взяв два колчана дешевых легких стрел, расположился перед рвом, откуда поражал тех, кто слишком увлекался отбиванием атаки. Таких хватало. Если не каждая вторая, то третья стрела находила своего защитника города. При этом чуть сам не стал жертвой малгиумского лучника. Хорошо, что на мне был доспех, который стрела из лука даже не поцарапала. Я сразу поменял позицию, отойдя дальше ото рва. Впрочем, к тому времени штурм уже захлебнулся, и наши воины начали откатываться. Только под той куртиной, напротив которой стоял я, валялось не меньше двух десятков убитых и тяжелораненых. Примерно втрое больше получило легкие или средние повреждения, сами выбрались.
Где-то через час повторили попытку. На этот раз я встал дальше ото рва. Вдруг сдуру попадут мне в голову, а я в соломенной шляпе, потому что в
