Спасители града Петрова - Владимир Васильевич Каржавин
ОН садится на раскладной стул, который ему приносят, и молчит; в руке держит аккуратно свёрнутый лист бумаги. Никто из присутствующих не смеет нарушить молчание.
ОН привык к тому, что все ИМ восхищаются, даже те, кто втайне ЕГО ненавидит. ЕГО жизненный путь отмечен стремительным взлётом военной карьеры. Поступив на службу в 16 лет, ОН уже в 24 года был бригадным генералом. А императором Франции стал в 34 года. Среди ЕГО умений и способностей были склонность к математике, умение читать с большой скоростью – до 2 тысяч слов в минуту, спать не более 4 часов в сутки и, конечно, знаменитые высказывания: «Лев во главе баранов лучше, чем баран во главе львов» (это, возможно, о себе), «Если народ не захочет кормить свою армию, ему придётся кормить чужую», «Каждый солдат хранит в своём ранце жезл маршала» и многие другие, оставшиеся для истории фразы. ОН считает, что всегда прав. «Я не желал и не желаю войны. Меня к ней вынудили», – говорит ОН.
Титул монарха ОН получил не по наследству. Одно время у НЕГО была идея фикс – жениться на представительнице какого-нибудь монархического дома, что позволило бы ЕМУ легитимировать своё коронование. В 1808 году ОН сватался к великой княжне Екатерине, сестре Александра I, но получил отказ. В 1810-м ОН попытку повторил. На этот раз его избранницей могла стать великая княжна Анна, которой в то время было 14 лет. Но ЕМУ снова отказали. Конечно, причинами войны эти события не стали – войны возникают из-за противоречий между государствами, – но русско-французскую «дружбу» существенным образом ослабили.
А ведь ОН мог оказаться на русской службе. В 1788 году в чине поручика ОН подал такое прошение. Но всего за месяц до этого в России издали указ о том, что иностранцы, поступая на русскую службу, теряют один чин. ОН этого допустить не мог и отказался. А согласись… Всё могло быть иначе, и «лев во главе баранов» мог оказаться в русской армии, а не во французской. Хотя… его маршалы никакие не «бараны», они прекрасные полководцы, но исполняющие волю ЕГО – Наполеона Бонапарта. А если действовать самостоятельно? У маршала, храбрейшего воина Удино, не получилось. Проиграл какому-то Витгенштейну… не смог соединиться с Макдональдом и двукратным превосходством раздавить 1-й пехотный корпус русских. А может, русские заранее знали намерения Удино и атаковали неожиданно? Разведка? Возможно и такое.
Конечно, часть вины ОН мог взять на себя, поскольку на протяжении всех войн в большей степени воспитывал у маршалов точность выполнения своих приказов и задумок, нежели самостоятельности в действиях. ЕГО подчинённым предоставлялась минимальная доля инициативы. Самостоятельность свою они могли проявить только в способах исполнения; творческая часть целиком оставалась в руках ЕГО.
Размышляя, ОН смотрел вдаль, где виднелось большое, в зелени, поле. Оно предвещало новые битвы. Что касается Удино, то он себя ещё покажет! Можно проигрывать все сражения, кроме последнего!
…6 часов утра. Первое, с чего начинал новый день Наполеон Бонапарт, было заслушивание докладов о передвижении войск, о решении проблем с продовольствием, фуражированием и лечением раненых. Но сегодняшнее утро было исключением. Ночью прибыл посланник из корпуса Удино полковник Жильбер с печальной вестью о сражении под Клястицами и об отходе корпуса назад в Полоцк. Бонапарт потерял покой: первая же серьёзная битва – и поражение, да ещё при численном превосходстве. А надо думать о другом: русская армия уклоняется от генерального сражения, а французская заметно редеет. Многие солдаты под влиянием голода отделялись от своих подразделений в поисках пищи и были убиты. Другие заперлись в покинутых господских домах, где нашли достаточно припасов, чтобы жить в довольстве, выбрали себе начальника и охраняют себя по-военному, не помышляя об армии, которой принадлежат. И это французская армия, которая славилась своей дисциплиной! В Европе представить такого было невозможно. А больные? Раненые? Здоровых-то нечем кормить… ОН так надеялся на скорый захват Петербурга – российской столицы, после чего император Александр или отречётся от престола, или пойдёт на переговоры. А тут ещё новая головная боль – Смоленск, где, по данным разведки, армии Барклая-де-Толли и Багратиона намерены объединиться. Этого нельзя допустить. Вот там будет сражение…
Ближе всех к сидящему на раскладном стуле императору стоял начальник главного штаба Луи Бертье. Чуть поодаль слегка покачивался от длительной езды не спавший ночь полковник Жильбер. Молчание, казалось, будет долгим.
– Жильбер! – наконец подал голос Наполеон.
– Да, Ваше Величество.
– Что ещё, кроме послания, просил передать Удино?
– Маршал Удино ждёт пополнения артиллерийского парка за счёт орудий крепости Динабург.
– Хорошо. Что ещё?
– В бою под Клястицами у русских убит генерал Кульнев.
– Кульнев? Убит? Сочувствую русским… Это же лучший кавалерист их армии.
Опять наступило молчание.
– Бертье!
– Да, ваше величество.
– Где сейчас 6-й Баварский корпус Сен-Сира?
– Движется на марше в сторону Смоленска.
– Остановить!
…Совсем скоро, когда июльское солнце стало уже припекать, небольшая кавалькада во главе с полковником Жильбером мчалась, поднимая дорожную пыль, чтобы передать маршалу Удино послание командующего Великой армии. В послании Наполеона говорилось: в Полоцк для усиления группировки войск направляется 6-й Баварский корпус во главе с маршалом Сен-Сиром.
* * *Петербургские газеты регулярно освещали ход военных действий 1812 года.
Из донесения генерала Витгенштейна, отправленного с курьером к ЕГО ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ в Москву[2].
«По высочайшему повелению вверенный мне корпус определён действовать отделённо. Вследствие чего оставался я на берегу Двины… для наблюдения неприятеля, против меня по ту сторону находившегося, и посылал кавалерию мою, наводя в ночное время мосты, делать много раз экспедиции… 17 числа сего июля, получил от отрядов моих известие: от Дисны, что Маршал Одино Герцог Регжио с корпусом перейдя там Двину, пошёл к Себежу; а из Динабурга уведомили, что Магдональд, переправясь через реку в Якобштате, взял направление своё к Люцину… оные два корпуса назначены для отрезания мне Псковского тракта.
…В сем положении я решился идти на ближайшего неприятеля к Себежской дороге в село Клястицы
