Гурам Батиашвили - Человек из Вавилона
Занкан сунул Эуде кошель в руки и вышел из комнаты.
Эуда какое-то время стоял, не шевелясь. В руках у него были огромные деньги. «Ну вот я богат, а теперь что?» — думал он.
Сердце юной девушки
Стояло лето. В Арагвиспири созревала ежевика. В субботу утром Бачева сидела в своей комнате и читала Книгу Руфь. Занкан со слугами молился в молельной комнате, Иохабед перед зеркалом наносила на лицо румяна. В комнату Бачевы через окно влетело письмо. Бачева изумленно уставилась на листок бумаги, похоже, она испугалась и какое-то время не подходила к нему. Наконец решилась, встала, подняла с пола листок, со страхом раскрыла и стала читать.
«Письмо ангелу моей жизни от меня!
Именно так, Бачева, ты — ангел моей жизни, кабы не ты, моя жизнь ничего не стоила. Я знаю, ты ни разу не взглянула в мою сторону, и тебе безразлично, что я считаю тебя ангелом своей жизни, для тебя я — пустое место. Ну и что, меня это совсем не волнует! Я — твой раб, пыль с твоих ног! Главное — это ты, главное то, что ты существуешь, дышишь, смеешься, говоришь.
Таких, как ты, подстерегает множество опасностей. Молю тебя, будь осторожна, береги себя, ибо от твоего благополучия зависит моя жизнь. Я живу для того, чтобы любоваться тобой. Хотя бы издали.
Тот, чьим ангелом жизни является Бачева, дочь Занкана и Иохабед».
Слезы выступили на глазах у Бачевы — ей вспомнилось время, когда Ушу засыпал ее письмами. С тех пор, казалось Бачеве, прошла целая вечность. Она утерла слезы и перечитала письмо. Потом прочла еще раз и задумалась. Кто же написал его?
Царь-супруг
Подобного ликования не помнила столица Грузии. Это ведь не шутка — супругом царицы Грузии должен стать иноземец! И этот иноземец не забирает к себе невесту, а сам прибывает в Грузию! Все праздновали приезд Юрия Боголюбского в Грузию — и стар, и млад, и богач, и бедняк. Бедняки особенно. Именно неимущие обычно связывают свои надежды с новыми правителями, каждый из них полагает, что новый царь будет из кожи лезть ради него. Народ ликовал: русский князь берет в супруги царицу Грузии, солнцеликую Тамар! Весь мир смотрит на нас, весь мир говорит о нас! Ликование чувствовалось повсюду — на площадях и базарах, в караван-сараях и богатых хоромах. Впрочем, радуясь, большинство интересовалось, а где находится эта Русь и какие они — росы: черные, как арабы, или светлые, как мы? Были и такие, кто утверждал, что росы те же скифы, но где живут скифы, севернее или южнее Персии, — сказать никто не мог.
Царский двор держал под надзором все, что творилось в городе. Соглядатаи рыскали по базарам, площадям, караван-сараям и доносили своему начальству все, что видели своими глазами и слышали своими ушами, начальство передавало сведения помощникам амирспасалара[21], иначе как он мог отойти ко сну, не зная всего до мельчайших подробностей. Городские новости и слухи услужливо докладывали и мамиде Русудан — ей хорошо было известно, что нравилось грузинам в Юрие Боголюбском. Утром за завтраком она сообщала племяннице все, что узнавала накануне, и как-то раз добавила:
— Ты была права, когда говорила, что следует сперва хорошо узнать его, вот видишь, народ раньше тебя узнал, каков он, и, мне кажется, даже полюбил его.
Тамар в ответ только покачала головой. «Узнал или с чужих слов повторяет?» — подумала она, но ничего не сказала. Да и что ей было возразить? Боголюбский оказался красивым, стройным, привлекательным молодым человеком. А народ придавал внешности большое значение.
День свадьбы назначила мамида Русудан. Сколько времени уже княжич гостит в Тбилиси, сказала она, откладывать венчание не имеет смысла, и назначила день, тем более что Абуласан уже дважды докладывал ей, для венчания все готово, и народ ждет не дождется, когда царица изволит выйти замуж. Но прежде чем состоялось венчание, опять же по инициативе мамиды Русудан, Юрию Боголюбскому сменили имя на Георгий. Крестными были Парнавазисдзе и Абуласан. Надо было видеть, с каким благоговением на лице стоял Парнавазисдзе рядом с будущим супругом царицы. А вот в душе у Палаванди царила стужа. Выходя из церкви, он хлопнул по плечу Тарханисдзе, вздохнул и прошептал:
— Не тужи, и у нас во дворе зацветет миндаль!
Абуласан решил, что венчание должны праздновать все — Грузия выходила замуж за свое будущее! Это вызывало у Палаванди искренний смех.
— Абуласан хочет, чтобы рос стал зятем каждой улицы, каждого проселка, может, он и сам пойдет за него! — язвил он.
Так или иначе, свадебные торжества начались. Каждый квартал Тбилиси старался внести свою лепту в общее веселье. За Курой в Исани ликовали арабы, на этом берегу — в Харпухи, Петхаине, Ортачала — веселились грузины, иудеи, армяне и представители иных народностей.
Свадебные торжества длились две недели. Люди праздновали, угощались, радовались друг другу. Угар безудержного веселья был настолько велик, что Екатерина Ивановна — отныне уже мать царя-супруга, почти царица — воскликнула: «Как прекрасна была бы Грузия, не живи в ней сразу столько грузин!» Эти слова дошли до ушей, но не до сознания грузин. Те, кто понял, что имела в виду мать царя-супруга, лишь усмехнулись в бороду. Вот и все!
Да что там простодушное восклицание Екатерины Ивановны, полной жизни миловидной русской женщины! Грузинские вельможи в угаре веселья и свадебных торжеств не обратили внимания и на то, что творилось у них под носом, в Шавш-Кларджети. А дело в том, что у границ Грузии собрались вражеские полчища. Противнику хорошо было известно о торжествах в царском дворе. Знал он и то, с каким самозабвением предаются обычно веселью грузинские вельможи. Вот он и подсчитал, сколько времени будет праздновать Грузия свадьбу царицы, и на третий день после венчания, когда ликование грузин достигло зенита и всем казалось, что жизнь прекрасна и удивительна, враг напал на Шавш-Кларджети. Сперва сровняли с землей весь край, а потом начали грабить и вывозить то, что стоило грабить и вывозить. Гузан Таоскарели узнал об этом через неделю на свадебных торжествах.
Тут уж ему стало не до торжеств. Не дождавшись предложений о помощи, он велел снарядить коня и отправился в путь. А вельможи продолжали пировать.
Гузан Таоскарели собрал месхов и начал готовиться к борьбе с турками. Он спешил, думал покончить с ними дня за два, освободить занятые земли и вернуться к окончанию свадебных торжеств. Но турки оказались проворнее его, пока он составлял планы их уничтожения, они напали на Гузана, разбили его войско, а самого взяли в плен. Говорили, полководец Боцо чудом избежал пленения.
Это известие вызвало переполох при дворе. Царица была мрачнее тучи. Амирспасалар приступил к серьезным приготовлениям, но царь-супруг заявил, что нарушителей границ Грузии должна карать царская рука, а правая рука царицы Грузии — он, супруг ее. Оставив и молодую жену, и вельмож, еще не очухавшихся от угара веселья, в полной растерянности, он двинулся к Шавш-Кларджети, не взяв с собой ни амирспасалара, ни большого войска. Всего с тремя сотнями молодых воинов намеревался он выдворить из пределов Грузии врага.
Георгий Боголюбский разбил лагерь в лесу и объявил своим воинам, что здесь они будут дожидаться врага. Воины рыли во множестве ямы и рвы и проводили учения. Из предков Тамар Боголюбскому более других был по душе ее великий дед Давид IV, который во главе небольших отрядов налетал на врага и разбивал его наголову. Грузия небольшая страна, говорил он, и войско у нее должно быть небольшим, но всесторонне обученным. Врага он ждал обычно именно в лесу. Судя по тому, как турки одолели войско Таоскарели, они не стали бы ждать продвижения грузин и пожелали бы скрестить мечи здесь же, в лесу. Потому Боголюбский и заставлял своих воинов рыть огромные ямы и муштровал их до упаду. Воины изучили лес до мельчайших подробностей, не говоря уже о ямах, крытых ветками и сучьями. Они особо отмечали их, дабы самим не угодить в них. Боголюбский разделил свой отряд на две части, первая не скрывала своего пребывания в лесу — днями напролет военные учения, шум, гам, ночами гульба у костра, пение, споры. Вторая часть находилась в отдалении и, укрывшись в чаше леса, вела себя тише воды ниже травы. Их пребывание там должно было оставаться тайной не только для турок, но и для зверей, обитающих поблизости. Сам Боголюбский находился среди затаившихся воинов, но и от тех, кто приманивал турок, ни на минуту не отходил — он создал еще одного Боголюбского в лесу. Он нашел себе двойника, подгримировал и принарядил его и нарек царем-супругом Георгием Боголюбским. Двойник оказался талантливым актером и вел себя, как подобало истинному Боголюбскому, и соратники порой ошибались, кто из них настоящий царь-супруг.
Турки, естественно, решили расправиться с грузинами в самом лесу, но не спешили, полагая, что этот сброд им не опасен, однако, прослышав, что отрядом грузин руководит новоиспеченный супруг царицы, с боевым кличем понеслись к лесу. Вряд ли они так торопились бы, знай, что победы им не видать и возврата из леса не будет. Короче говоря, люди видели, как турки ворвались в лес, но как они выходили из лесу, не видел никто. Для многих так и осталось загадкой, каким образом Боголюбский одолел полчище турок. Гибель соплеменников привела в еще большее остервенение бритоголовое, голое по пояс, почти дикое воинство турок. Они решили раз и навсегда покончить с войском грузин, а Боголюбского заточить вместе с Гузаном и таким образом поздравить грузинскую царицу с замужеством. Несметные полчища турок ворвались в лес, но не нашли там ни царя-супруга, ни грузинских воинов. В лесу не оказалось ни души. Тогда турки подожгли лес, он был им как кость в горле — там то прятались беглецы, то готовились к ответным действиям воины. А в это время, пока турки рыскали по лесу, Боголюбский со своим отрядом осаждал турецкую крепость. Царю-супругу не пришлось проливать кровь и пот — крепость защищала горстка воинов. Через пару часов в руках у него были ключи от крепости, оставшиеся в живых валялись на земле, а убитые — в овраге.
