Маргарет Барнс - Елизавета Йоркская: Роза Тюдоров
— А вы не были одним из них?
— Нет, — признался Стенли.
И тут Елизавета нанесла ему неожиданный удар:
Значит, вы знаете, что он вам не доверяет?
— Не доверяет мне? — высокомерно усмехнулся он, гордо кивнув в сторону своего стола, на котором лежали стопки очень важных на вид бумаг, однако смех его звучал невесело.
— Мне сказала об этом перед смертью королева Анна.
— А!
Восклицание, слетевшее с его губ, говорило о том, что наконец, его давние подозрения подтвердились, и Елизавета, не долго думая, решила воспользоваться своим преимуществом. Она опустилась перед ним на колени и обхватила пальцами его пухлую руку.
— Послушайте, милорд. В ответ на клятву, которую вы дали моему отцу, обещая быть нашим защитником, я даю вам свою клятву, — сказала она. — Но предупреждаю, что я ее сдержу. Клянусь его бессмертной душой: если вы не поможете мне избежать этого отвратительного брака, — я покончу с собой.
Он заметил, что она вот-вот упадет в обморок, и хотя ему вовсе не хотелось продолжать этот разговор, он вынужден был из сострадания поднять ее и усадить в кресло.
— Но что я реально в состоянии для тебя сделать? — неохотно спросил он.
— Пошлите за Генрихом Ланкастером. Придумайте что-нибудь, чтобы он приехал и женился на мне, — ведь именно это пытался организовать Генрих Букингем.
— Букингем — дурак! — вспыхнул он, оскорбленный таким сравнением.
— Он был храбрым другом.
— Ну, а тебе что это дало? Надо было понимать: тогда еще не пришло время.
В ее глазах вспыхнула надежда.
— Вы имеете в виду, что, если бы сейчас это время пришло, вы помогли бы нам, как пыталась помочь ваша жена? — тихо спросила Елизавета.
— Тогда король был слишком популярен в народе, — добавил он, не решаясь напрямую ответить «а ее вопрос.
Елизавета умоляюще протянула ему руку.
— Вы думаете, что теперь, когда люди считают его виновным в гибели моих братьев, когда до них дойдет, что он хочет жениться на мне, именно теперь можно будет послать весточку Генриху Тюдору? — упрямо продолжала она.
Лорд Стенли уже взял себя в руки.
— Вовсе не обязательно посылать весточку Генриху Тюдору, — заметил осторожный лорд-камергер. — Но я предпочитаю не обсуждать такие вещи с женщинами. Прости меня за эти слова, но вы все слишком любите делиться с закадычными подругами. Вспомни о судьбе Букингема!
Он не назвал ничьего имени, но Елизавете нетрудно было догадаться, кого он считал виновным в этой трагедии. Она встала и посмотрела ему прямо в лицо. Он был одинакового с ней роста, и ее глаза оказались на уровне его глаз.
— Хотя я и была всегда послушной дочерью, я не стала похожа на свою мать. Вы знаете меня всю жизнь и должны были бы заметить это, — твердо заявила она. — Точно так же, как вы знаете, что Маргарита своим молчанием уберегла вас от неприятностей.
Он был поражен чувством собственного достоинства прозвучавшего в этом коротком монологе.
— Все остается в силе — нам только нужно дождаться благоприятного момента. Если моему пасынку, Генриху Тюдору, что-то однажды посулили, он так просто не отступится, — медленно начал он, как бы повторяя хорошо заученную фразу. — Его дядя Джаспер Тюдор, который вырастил его, представляет немалую силу. Французский король обещал корабли. Умная голова епископа Мортона тоже может сослужить нам хорошую службу, поскольку он остался на свободе и живет за границей. Твой брат Дорсет поддерживает с нами связь. Человек Маргарет — Льюис — продолжает информировать ее обо всем. Нет нужды уже сейчас вводить Генриха Тюдора в курс дела.
Сердце Елизаветы запрыгало в груди, переполненное надеждой и радостью. Ее щеки снова порозовели.
— Значит, на этот раз вы будете сражаться на нашей стороне! — воскликнула она.
Но Стенли знал, каким искусным царедворцем нужно быть, чтобы пережить троих таких разных правителей. Он был не из тех, кто полагает, что достаточно поднять знамя и прокричать «ура» — и победа у тебя в кармане.
— С четырьмя сотнями вооруженных вассалов и людьми твоего брата, которых будет примерно столько же, может быть, разумнее будет вообще не вступать в бой, — сухо ответил он.
— Значит, когда Генрих высадится, Ричард обратится к вам за помощью…
Стенли остановил ее решительным жестом.
— Не торопись, дорогая леди! Это все совсем не просто. Думаешь, Ланкастер такой дурак, что безоглядно полезет в петлю и не потребует письменных гарантий с нашей стороны, в которых было бы указано, на какое количество сторонников можно рассчитывать и где они будут стоять со своими силами? Более того: он потребует письменного обещания, что ты действительно выйдешь за него, когда он прибудет в нашу страну, и тем самым обеспечишь ему популярность в народе и укрепишь его политические позиции. Генрих — человек решительный, но осторожный, как и я. Узнав через Льюиса о судьбе твоих братьев, он потребовал уверений в том, что, если — не дай Бог! — с тобой что-нибудь случится, он получит руку Сесиль.
Елизавета, будучи женщиной, взглянула на это Дело с другой стороны. Несомненно, подобные предосторожности продиктованы холодным расчетом. И хотя она никогда не видела этого мужчину, она уже не раз погружалась в романтические мечты, думая о нем как о своем избавителе. Однако после всего услышанного ее придуманное счастье заволокло темной тучей.
— Тогда почему вы не отсылаете ему то, что он требует? — холодно спросила она.
— Потому что я не могу написать такой документ, — сказал могущественный Стенли, под комананием которого находилась огромная армия, почти как у самого короля, и половина всех крепостей, расположенных на территории Ланкашира.
Это признание повергло в изумление дочь Эдуарда Плантагенета и Елизаветы Вудвилль, правда, она знала, что некоторые бароны в состоянии написать только то, немногое, в основном цифры, — что необходимо для управления их землями.
— Но ведь в вашем распоряжении целая армия писцов, — возразила она, нежно улыбаясь ему.
— Думаешь, я смогу доверить такой документ кому-нибудь из них? — заметил он. — Каким бы он ни был преданным, в секунду наша жизнь окажется в его руках.
Он метнул взгляд в сторону двери, как бы желая убедиться, что там никого нет, перегнулся через стол и, наконец, решил быть с ней до конца откровенным.
— Послушай, Бесс. Надеяться на успех этого грандиозного плана можно только в том случае, если король до последнего момента ничего не будет знать о моих намерениях. У него острый ум, его шпионская сеть работает отлично. Ты права: он никогда по-настоящему не доверял мне. И пока Генрих не высадится, я должен оставаться в тени, должен быть тем довеском, который так необходим обоим противникам, — и сколько я потяну, не должен знать даже такой опытный вояка, как Ричард.
По мнению Елизаветы, он рассуждал очень разумно, в его словах звучала мудрость… предателя. Ей стало не по себе при мысли о предательстве, но она поняла, что было бы более справедливо вспомнить, как в свое время его поставили перед выбором: или заставить себя служить новому королю, или разделить судьбу Гастингса.
— Позвольте мне написать эти письма, — предложила она. — Надеюсь, вы доверитесь той, о ком в основном и пойдет речь в этих бумагах?
Его красивые карие глаза расширились от изумления. Он оторопело смотрел на нее. Она подсказала ему решение, которое никогда раньше не приходило ему в голову, ее предложение слишком заманчиво, чтобы отказаться он него.
— Но очень опасно заниматься такими делами в стенах дворца, — нерешительно сказал он. — Тут нас могут накрыть в любой момент. Ты же понимаешь, что, кроме нас с тобой, должны присутствовать и другие люди. Те, кто обещает поднять войска, обязаны поставить свою подпись на этих документах.
— А где бы вы предложили собраться? — спросила Елизавета.
Сейчас, когда дело приняло серьезный оборот, он заметил, что она может мыслить хладнокровно и практично.
— Не знаю. Если только в какой-нибудь лондонской таверне, которую содержит один из моих людей.
— Тогда давайте отправимся с вами в таверну, — согласилась она.
Стенли с восхищением смотрел на нее. Она молода, отважна, она дочь его друга, думал он, и опасное предприятие, к которому они так давно готовились, показалось ему уже не таким безнадежным. Впереди замаячила блистательная цель, ради которой действительно стоит рисковать жизнью, — своей и людей.
— Но каким образом? — спросил он, как будто не он, а она была организатором заговора.
— Оденусь, как ваш слуга, — не задумываясь, ответила она. — Я однажды уже так сделала, когда пыталась бежать из аббатства.
«Значит, не всегда она была покорной, исполнительной старшей дочерью!» Это было приятной новостью.
— Ну что же, это вполне возможно, — произнес он, разглядывая ее высокую стройную фигуру. — Я найду способ, чтобы передать тебе ливрею одного из моих парней.
