Юрий Борев - СТАЛИНИАДА
Незадолго до гибели Орджоникидзе на него было совершено какое-то странное покушение, в результате которого он был ранен. Есть даже снимок Орджоникидзе в чалме. После этого покушения жена Орджоникидзе сразу же позвонила Сталину. Он прибыл и сказал, что дело нужно будет расследовать. Однако расследования не было, не было и сообщений в прессе.
Гнев соратника
Однажды Сталин пригласил на обед Орджоникидзе и старого большевика Ш. Сталин, умевший это делать виртуозно, грубо оскорбил Орджоникидзе. Тот вспылил, подскочил к Сталину и стал его душить. Они вместе упали на ковер. Сталин задыхался и хрипел.
Орджоникидзе отпустил его и, в гневе хлопнув дверью, ушел. Ш. подскочил к лежащему Сталину, стал брызгать ему в лицо холодную воду и приводить его в чувство. Позже старые большевики кляли Ш. за то, что он на погибель народам спас вождя народов.
Сопротивление
Орджоникидзе сопротивлялся узурпации власти Сталиным. Сталин не раз остро спорил с ним.
Однажды разгорелся спор на грузинском языке. В комнате случайно оказался Тевосян. Не желая быть невольным свидетелем этой ссоры, Тевосян попытался уйти. Сталин остановил его и спросил:
— Товарищ Тевосян, кто прав?
— Я не знаю грузинского языка.
— Кто прав?!
— Вы, товарищ Сталин.
Во время другой ссоры Сталин сказал Орджоникидзе:
— Я не хочу пачкать твое имя, поэтому постарайся умереть сам.
Гибель
Сразу же после самоубийства Орджоникидзе, среди ночи его жена позвонила Сталину:
— С Серго то же, что с Надей.
— Хорошо, мы сейчас будем.
Помощник Орджоникидзе быстро ушел, чтобы не оказаться свидетелем событий.
Вскоре Сталин вместе с Молотовым, Кагановичем и другими соратниками прибыл на квартиру Орджоникидзе. Приехали сюда и врачи. Они констатировали смерть и вопросительно смотрели на Сталина. Помолчав, он сказал:
— Очевидно, сердечный приступ. Жена Орджоникидзе запротестовала:
— Серго боролся за правду, и о нем нужно сказать народу правду.
— Молчи, дура.
Орджоникидзе погиб за два дня до февральско-мартовского Пленума, на котором должно было слушаться дело Бухарина. Пленум перенесли на четыре дня.
"Не я". А кто же?
Орджоникидзе находился дома. Его жена разговаривала по телефону. Мимо нее прошел в кабинет наркома его помощник Б-ов и сообщил, что происходит что-то неладное: или на него — Орджоникидзе — готовится покушение, или его собираются арестовать. Помощник быстро ушел, а вскоре явился новый шофер.
Жена Орджоникидзе открыла ему и, на минуту прервав телефонный разговор, поинтересовалась, где же старый. Получив какой-то маловразумительный ответ, она вернулась к прерванному разговору.
Шофер прошел в кабинет. В это время там раздался выстрел и шофер попятился из комнаты, держа обе руки впереди себя и как бы отталкиваясь ими от воздуха. При этом он с отчаянием твердил: "Это не я, это не я, это не я…" Он вырвался из двери и побежал вниз. Что означали эти слова? Он сам застрелился? — или — Мне приказали это сделать?
Версии гибели
Существуют три версии гибели Орджоникидзе.
Когда к Орджоникидзе пришли с обыском, он позвонил Сталину.
Сталин ответил, что такая серьезная организация, как НКВД, может обыскать кого хочет, даже его, Сталина. Тогда Серго застрелился.
Его убили пришедшие с обыском, или заходивший помощник, или шофер.
После телефонного разговора со Сталиным у Орджоникидзе не осталось сомнений в том, что Сталин узурпатор. Схватив револьвер, Орджоникидзе пошел расправляться с ним и был убит.
Версия смерти от сердечного приступа не заслуживает серьезного внимания.
Ловись, рыбка, большая и маленькая
Однажды Сталин сказал о старом партийце Алиханове: эта рыба, как щука — зубастая. Узнав об этой характеристике, Алиханов подтвердил: да, я рыбка не из аквариума. Все это стоило Алиханову жизни.
Какой должна быть окончательная версия?
После того как Хрущев официально сообщил, что Орджоникидзе покончил с собой, к нему стали стекаться сведения (от Гинзбурга, от семьи Орджоникидзе) о том, что Орджоникидзе был убит Сталиным. Хрущев отказался внести поправку в информацию: неудобно, недавно сказали, что Орджоникидзе застрелился, а теперь станем утверждать, что его убили — нас не поймут.
Переименования
Город Владикавказ был основан в 1784 году как крепость, охраняющая Военно-Грузинскую дорогу. В 1931 году город был переименован в Орджоникидзе. В 1944 году Сталин перепереименовал его в Дзауджикау. После смерти Сталина, в 1954 году городу было возвращено имя Орджоникидзе. История этих переименований бросает отсветы и на характер отношения Сталина к Орджоникидзе, и на обстоятельства его гибели.
Все сокрыто
Сталинская империя была полна тайн. Даже знаменитый полярник академик Отто Юльевич Шмидт неоднократно общавшийся со Сталиным и его соратниками в 30-40-х годах, по словам его сына Сигурда Оттовича, лишь после XX съезда узнал, что Орджоникидзе умер не от болезни.
Последние часы на свободе
Наталья Рыкова — дочь известного партийного деятеля, погибшего в конце 30-х годов, просидела 17 лет и в свои 43 года выглядела старше. Она рассказывала, что её отец в последние годы жизни приходил домой мрачный. После одного из заседаний, на котором уже отстраненный от большой власти Рыков (он был теперь "наркомпочтелем") подвергся усиленной проработке, к нему приехал Серго Орджоникидзе и жизнерадостно прокричал:
— Не расстраивайся! Мы тебя в обиду не дадим! Я поговорю с Климом, с Анастасом, мы все за тебя заступимся, и все будет в порядке.
На следующем заседании Политбюро Сталин резко выступил против Рыкова, обвиняя его в том, что он неразоружившийся правый. Орджоникидзе горячо заступился за Рыкова и обратился за поддержкой к Ворошилову, Микояну и другим членам Политбюро, но они, потупя взор, молчали.
Увидев разногласия в оценке Рыкова, Сталин объявил этот вопрос неподготовленным и несозревшим. Обсуждение было перенесено.
Орджоникидзе вновь успокаивал Рыкова: "Мы не дадим тебя в обиду!" Однако Орджоникидзе умер якобы по причине сердечной недостаточности. Рыков сказал: "Серго нет. Я погиб".
Вскоре на заседании Политбюро Сталин опять поставил вопрос о правотроцкистском уклоне Рыкова, и за него уже никто не заступался.
Рыков вернулся домой почти невменяемым. Он молча ходил по комнате, хватался за голову, произносил что-то невнятное.
Жена Рыкова позвонила Сталину. Подошел Поскребышев. Она сказала, что ее муж в отчаянии, он хочет честно работать, и она просит товарища Сталина принять его, чтобы он мог объясниться и рассеять недоразумение. Поскребышев попросил подождать и отошел узнать мнение Сталина. Через несколько минут вернулся к телефону и сказал:
— Товарищ Сталин примет товарища Рыкова. Машина послана. Через полчаса пришла машина. Рыков уехал к Сталину. Семья больше никогда его не видела. Вскоре и жену, и дочь Рыкова арестовали.
Новый Моисей
Карл Радек сказал: "Моисей вывел евреев из Египта, а Сталин — из Политбюро".
Впрочем, одного оставил: Лазаря Моисеевича Кагановича — абсолютно своего человека. В связи с этим вспоминается мысль Гейне: хороший еврей лучше самого хорошего христианина, плохой еврей хуже самого плохого христианина. Не знаю, насколько верна эта общая характеристика, но по отношению к плохому еврею Кагановичу она более чем справедлива.
О том, как Радек доказывал, что он не верблюд
В 1936 году в связи с делом Каменева и Зиновьева на партсобрании в редакции «Известий» прорабатывали Радека.
Зачитали написанное им письмо, клеймившее "убийц и предателей" Каменева и Зиновьева, осуждавшее троцкизм. Руководство «Известий» получило от Сталина предписание не принимать раскаяния Радека и осудить его как двурушника, поэтому сразу же после чтения письма выступил секретарь парторганизации и сказал, что Радек не разоружился перед партией, его письмо неискренне и собрание не может принять его. Радек стал спорить:
— Почему неискренне? Я искренне осуждаю врагов народа, осуждаю троцкизм и критикую себя за прежние ошибки.
Секретарь партбюро возразил:
— Ваши заявления неискренни, мы не можем им поверить. Правильно, товарищи?
Большинство сидело опустив глаза. Некоторые выкрикивали:
"Правильно! Неискренен! Не разоружился перед партией!" Радек вновь взял слово:
— Товарищи. Я же не рядовой член оппозиции. Я был вторым человеком после Троцкого. Я не мальчик, и если я отмежевываюсь от чего-то и осуждаю что-то, то я делаю это ответственно. Какие у вас основания не верить мне?
