Павел Федоров - Синий шихан
– А я ни капельки не сомневаюсь в этом, – тяжело засопел Доменов. – Управляющего прииском я знаю тридцать лет. За дело, где золотце светит тускло, Тарас Суханов не возьмется… А ежели уж он взялся, то, будьте покойны, к нему вся Сибирь придет работать… Он заведет такие порядки, что заморозит нас, как тараканов. Почему он с Ленских приисков ушел? Потому, что там главным управляющим стал Кешка Белозеров. А это два медведя в одной берлоге. Кешка – бывший конторщик, а Тарас – настоящий старатель, пол-Сибири и весь Урал исколесил. Пить любил, в трактирах горстями золото половым и девкам, швырял, а Белозеров за один золотник человека удавит или сам удавится… Говорят, Суханов пить бросил. Уж если верно бросил, то держись… Трезвый, он сам дороже золота, так знает дело, что сквозь землю все видит… Я считаю так: коли прозевали, пенять нечего… Все идет на пользу отечеству и его императорскому величеству… Надо искать новое. Россия-матушка велика, Урал богат; и платинка есть и камешки… У кого фарт, тот и найдет… Вот так я думаю, так и в Петербург отпишу… А пока разрешите за новое дело казаков Степановых бокал поднять, счастья им пожелать!.. За приумножение богатства русского, – неожиданно для всех закончил Доменов, сверля удивленных гостей маленькими, полупьяными глазками…
«Вот поди и узнай, что у Авдея на уме!» – улыбаясь, подумал Шерстобитов. В душе он был рад, что Доменов угостил всех иноземцев такой горькой пилюлей…
Вскоре гости разошлись. Хевурд теперь отчетливо понимал, что в этом вопросе на русских золотопромышленников полагаться нельзя. Надо действовать самостоятельно. Позвав слугу, он приказал подать в кабинет турецкого кофе и сигар. Туда же для беседы пригласил инженера Шпака.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
В кабинете Мартина Хевурда густо плавал сигарный дым. На маленьком столике стыла чашка кофе.
Хевурд был в плохом настроении. Раздражали его и крупные неприятности в делах, и острый приступ ревматизма. Сегодня он получил сведения, что русские чиновники нащупали тайный канал, по которому золото утекало за границу. На афганской границе был задержан пограничным кордоном агент фирмы. Чтобы замять дело, пришлось порядочно раскошелиться… Не радовали Хевурда и вести из дому. Сын, офицер королевской армии, что-то натворил и просил выслать непомерно крупную сумму денег. Окончательно избаловался парень. Хорошо бы вызвать его в Россию и заняться им как следует. А тут еще два казака нашли золото и ощутительно пошатнули хорошо налаженные дела. Приходилось срочно принимать действенные меры.
Мартин Хевурд любил риск, по обладал чувством благоразумия. В игре самое главное – не зарываться. Добыча золота, да еще в чужой стране, дело сложное, требующее большого опыта.
Петр Эммануилович Шпак работал у Хевурда не больше полугода, но уже успел стать его особо доверенным лицом. В «Зарецк инглиш компани» он перешел из анонимной компании. Это был молодой, лет под тридцать, русоволосый, с добрейшими голубыми глазами человек, полунемец-полушвед, сын разорившегося дворянина, образованный и воспитанный, сводивший с ума провинциальных купчих и их дочерей. Шпак в совершенстве знал несколько языков и все марки заграничных вин. Как и почему он попал в Оренбургский край, знал только один Хевурд, пользовавшийся его услугами, еще когда Шпак служил в анонимной компании…
Шпак сел против мистера Хевурда и почтительно стал его слушать. Разговор шел в присутствии вызванного Хевурдом бухгалтера.
– Нам придется расстаться, господин Шпак, – сухо заявил Хевурд и, выразительно посмотрев на бухгалтера, добавил: – Срочно приготовьте господину Шпаку полный расчет… Через полчаса принесите мне на подпись.
Мартин Хевурд посмотрел на часы, давая бухгалтеру понять, что он может идти. Тот, поклонившись, удалился.
– Я думаю сэр, что вы должны все-таки объяснить, – удивленно и робко начал Шпак.
– Увольняю я вас потому, что весьма ценю ваши заслуги перед компанией, – ответил Хевурд, бережно, чтобы не стряхнуть пепел, поднося к губам сигару.
– Странное объяснение, мистер Хевурд, – пожав плечами, проговорил Шпак.
– Да, это именно так. В доказательство моей искренности я приготовил вам чек… Прошу принять… Я решил, что вы должны использовать ваше большое дарование на другом, более полезном поприще…
Прищурив под очками острые глаза, Хевурд с удовольствием любовался растерянностью инженера.
Выслушав похвалу и получив тут же чек на тысячу рублей, Петр Эммануилович совсем был сбит с толку. Хевурд жестом руки остановил его.
– К черту всякие церемонии! Надо учиться у русских. Вы слышали, как сказал Авдей Доменов, ваш бывший начальник? Будем говорить прямо и просто. Вы образованный человек, что представляет редкость в этом захолустье. Вы пойдете в жизни очень далеко. Это я вам говорю, старый английский консерватор. Я взял над вами шефство, хочу помочь до конца, как помог уйти от неприятности в том обществе, где вы отлично работали и немножко ошиблись… Это свойственно молодому человеку… Я вам советую попытать счастье на новом прииске. Доменов – старый плут, ему можно верить. Дело Степановых должно принять широкий размах. Туда потребуются опытные инженеры. Вы отлично знаете золотую промышленность Урала, ее теперешнее состояние. Там узнаете еще больше. Эти два братца Степановы – настоящие варвары. Вы будете учить их, как надо добывать золото, и сами получите немалую пользу. Я думаю, что вы поступили бы очень глупо, если бы не воспользовались моим дружеским советом. Вы меня понимаете, Петр Эммануилович?
– Отлично понимаю, сэр…
Внезапное чувство радости пригвоздило Шпака к креслу. Ясно было, что он не только не увольнялся, а становился особенно близким и нужным лицом для Хевурда. Вся история с освобождением его из английской компании будет фикцией. Он знал своего хозяина не хуже самого себя. Не такой уж мистер Хевурд добросердечный простак, чтобы выбросить на ветер чек на тысячу рублей. Он заставит их отработать… Но Шпак никакой работы не боялся, бывали у него дела потрудней и поопасней… Не он ли скупал вольноприносимое золото в других компаниях и по указанию Хевурда переправлял его через афганскую границу? Это была работа посерьезней, чем быть инженером у полуграмотных казаков, обалдевших от богатства. Тут, как понимал Шпак, была реальная возможность обеспечить себя на всю жизнь.
Петр Эммануилович сунул чек в карман и рассыпался в благодарностях.
– Разумеется, мои пожелания заслуживают вашей благодарности, но пошлем все это к черту, – продолжал Хевурд, – закончим деловой разговор. Послушайте мой совет. С чего вам следует начинать? Я думаю, на первое время вы возьмете в свои руки все исследовательские работы… Вам, как инженеру, любопытно будет знать, что представляют из себя россыпи Синего Шихана. Вокруг этого дела поднимают большой шум. Откровенно говоря, мне, как деловому человеку, очень важно иметь представление о конъюнктуре этого района.
«Откровенно говоря, тебе хочется прибрать его к рукам», – подумал Шпак, слушая наставления хозяина с большим вниманием.
– Это мне нужно знать как предпринимателю, чтобы быть в курсе всех событий, – твердо подчеркнул Хевурд. – Я уверен, что по старой дружбе вы не лишите меня такой информации, дорогой Петр Эммануилович.
– Я, сэр, высоко ценю ваше расположение и доверие и всегда готов быть покорным слугой… Можете располагать мной, как вам будет угодно.
Шпак низко склонил голову. Сделка была заключена.
На следующий день Шпак снял лучшую комнату в номерах Коробкова, где останавливались купцы и прасолы.
Теперь предстояло обдумать, каким путем получить место инженера на Синем Шихане. Но тут ему помог случай. В город неожиданно прикатил на вороных рысаках сам Митька Степанов.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Больше месяца Олимпиада Лучевникова наслаждалась горячей вдовьей любовью. Митька чувствовал себя полновластным хозяином в ее доме, блаженствовал, приносил подарки, устраивал пиры, но о дальнейших их отношениях пока не задумывался.
Скоро Олимпиада почувствовала, что такая легкомысленная связь к добру не приведет: в один прекрасный день все откроется, пойдут сплетни… и, очевидно, они уже и шли, только пока шепотком. Надо было что-то предпринять и решить…
Однажды вечерком Митька застал свою возлюбленную в полном расстройстве. Олимпиада, скрестив руки, сидела за столом, на его приветствие не только не ответила, но даже не кивнула головой. А когда он полез, как обычно, целоваться, резко оттолкнула его со словами:
– Калиткой ошиблись, Митрий Александрыч…
– Это как понимать? – озадаченно спросил Митька.
– Так и понимай, как сказано…
– Да скажи по-человечески! А то калитка какая-то! В твою калитку взошел… Что еще за ферты?
– А ты и в другую заходил… Вот туда бы и шел, – тихо проговорила Олимпиада и опустила голову.
