Лабиринт - Яэко Ногами
На следующее утро я встретился с ним в умывалке. Окна в ней были выбиты, и осколки стекла валялись на бетонном полу. Это была работа наших молодцов, перепившихся вчера вечером, они заходили сюда пить воду. Мы с Фусэ не обмолвились ни словом ни об этом хулиганстве, ни о вчерашних безобразиях. Все остальные ученики еще спали без задних ног, и, кроме нас двоих, никого в умывалке не было. Фусэ повернул свое мокрое лицо в мою сторону. И вдруг он заговорил: «Мой старший брат не такой, как эти подлецы. Мой старший брат прав. Я в это верю». Слова эти были обращены не ко мне, он говорил их скорее самому себе, как будто желая себя в чем-то убедить, казалось, что он уже не в первый раз повторяет их после вчерашнего погрома. Большие уши Фусэ стали красными, и он, не вытерев как следует лицо, зашагал прочь.
Вскоре Фусэ ушел из Школы. Сейчас он на медицинском факультете университета Хоккайдо. Он не был близким моим другом, и больше я о нем ничего не знаю. Не знаю, конечно, и того, что стало с его братом, о котором он говорил всего лишь один раз, но с таким уважением и доверием. А у меня уже было мое собственное представление о красных, я не питал к ним ни ненависти, ни страха, как другие. Это... Нет, пожалуй, я хватил через край. Нужно сделать поправку: в моем представлении о красных не было ничего конкретного, оно было весьма смутным, неопределенным. И все же оно возникло благодаря старшему брату Фусэ — человеку, которого я никогда даже не видел. И все же какие они, эти красные? Мы и в глаза их никогда не видели, как не видели эскимосов.
Первым реальным образом красного для меня явился господин Канно. Все его боялись, презирали, ругали, а я относился к нему совсем иначе. Причин на то было много, но, по-видимому, на меня повлияло и то искреннее доверие к своему брату, которое проявил тогда Фусэ. И почему мне так хотелось сблизиться с господином Канно? Что влекло меня к нему? Не только притягательная сила запретного. В душе моей жила надежда, не услышу ли я от господина Канно того, что рассказал бы нам Фусэ, если бы сам стал таким, как его старший брат. И все же, когда я пришел в библиотеку, я только попросил у Канно английский перевод Паскаля. Я скрыл то, что в действительности интересовало меня. Если бы я задал вопрос, вертевшийся у меня на языке, он, несомненно, изумился бы еще больше, чем Фусэ, заговори я с ним о его старшем брате. И я навсегда лишился бы возможности приблизиться к нему.
Он остерегался бы меня — это так естественно при нынешней общественной системе и том окружении, в каком мы сейчас находимся. И я был бы отброшен за ту черту, которую я с таким трудом переступил. Как жаль!
Я ищу у господина Канно не отвлеченных теорий в области социологии. Пусть он даст мне, так сказать, наглядный, практический урок. Основной темой его должна быть моя жизнь и жизнь окружающих меня. Я хочу, чтобы все неясности, все сомнения, которые возникают у меня, были мне растолкованы с той же отчетливостью, с какой мы по данным барометра знаем о неизбежности ливня. Нет ли каких-нибудь книг по этим вопросам — вот о чем мне больше всего хотелось узнать. Но как раз об втом-то ни в коем случае и нельзя спрашивать.
Июль 1941 г.
Сейчас во всех семьях только И разговора, что о свадьбах. Все стремятся, чтобы их сыновья перед отправкой на фронт стали настоящими мужчинами. Это поветрие особенно сильно охватило состоятельные семьи, хотя, по правде говоря, с ним следовало бы бороться. Если холостяка убьют на фронте, это будет несчастьем только для него самого, а если человек женат — это двойная трагедия. Но, по-видимому, продолжение рода для богатых людей подчас дороже собственных сыновей. Для них женитьба — это своего рода прививка к генеалогическому древу из опасений, что оно может зачахнуть.
Мой двоюродный брат К, тоже женился в начале летних каникул. Подбила его на такое дело тетушка, испугавшись, что будущей весной, как только он окончит Высшее коммерческое училище в Сага, его отсрочка тоже кончится. Почему-то вдруг после женитьбы К,, начал на меня смотреть свысока. Он старше меня всего на два года, точнее, на год и восемь месяцев. В свое время он тоже держал экзамены в Пятый колледж, но провалился и вынужден был удовольствоваться коммерческим училищем в Сага. Из-за этого он, невзирая на старшинство, всегда держался со мною очень скромно. Тем более удивительна перемена, которая в нем произошла. Неужели такую уверенность в себе ему дало то, что он стал мужчиной, познал женщину?
Да, должно быть, это так и есть. Женившись, он стал более зрелым, приобрел жизненный опыт и вкусил радость жизни, сверкающую яркими красками, о которых не могли ему дать представления ни отвлеченные мысли, ни рассуждения, ни мечты, ни страстные томления,— он вступил в мир живой действительности. Очевидно, мой двоюродный брат так и полагает. На себя он смотрит как на взрослого человека, а на меня — как на мальчика. Завидую ли я ему? Нет. Его жена Исэко, оказывается, наша дальняя родственница. Она только что окончила среднюю школу. Мои невестки говорят, что она прехорошенькая, и особенно расхваливают ее нежный цвет лица: такая беленькая, розовенькая, настоящая фарфоровая куколка! А я кукол не люблю, и, по-моему, куда привлекательнее свежесть смуглянки Раку.
Утро. Я открываю глаза. Еще не подняв головы с подушки, уже думаю о Раку. Ей поручена уборка второго этажа. Обычно по утрам в нашей просторной гостиной слышится легкое постукивание половой щетки. Я знаю, что если встану через пять минут, то с той же точностью, с
