Наследство опального генерала - Лев Альтмарк
Но это всё как бы крайние ситуации, на которые способны лишь юноши в период полового созревания. Проходит десять-пятнадцать лет – куда всё исчезает? Наш юнец превращается в рационального и холодного сухаря-практика, который уже не вспоминает о своих юношеских страданиях и приключениях. Всё у него апробировано и проверено, рассчитано, оплачено и скреплено печатью.
А бывает и такое, уже более близкое нам. Встретишь случайно на улице, в толпе или в общественном транспорте незнакомую женщину, на которую только взглянешь, и сразу у тебя на сердце становится тепло, радостно и… одновременно тревожно. Какаято странная и ранее неизведанная нежность вдруг начинает переполнять тебя, и тебе уже совершенно безразлично, кто она, какая у неё судьба, есть ли у неё семья или дети – всё это несущественно. Да и о себе ты забываешь напрочь, потому что возникает какая-то нереальная, неземная аура вокруг тебя. И нет этому состоянию ни начала, ни продолжения, ни окончания. Просто полыхнула на твоём небосводе неожиданная ослепительная вспышка, и ты сгораешь в ней дотла…
Вероятно, Светлана и стала именно той женщиной, которая заставила меня вспыхнуть, и совсем уже скоро, может, через мгновенье – я это заранее предчувствую! – исчезнет, растворится в бесконечном людском круговороте. Я не хочу этого допустить, пытаюсь придумать, как бы задержать это счастливое мгновение, но… мгновения никогда не длятся вечность. Вечность – не для нас, простых смертных…
Утром я проснулся раньше её. Точнее, я, наверное, даже не спал, потому что был взбудоражен и всё никак не мог поверить, что мы снова вместе. Я глядел, как она спит, и отсвет слабого фонарного луча сквозь шторы покачивался на её спокойном лице. Ресницы еле заметно подрагивали, а губы слегка шевелились, словно она во сне с кем-то разговаривала… Со мною? Вряд ли…
И вдруг я подумал, что старинные мастера, когда писали своих мадонн, не просто смотрели на них, а разглядывали их именно таким взглядом – немного восторженным и нежным, отчаянно безнадёжным и счастливым. Скорее всего, они идеализировали своих натурщиц, потому в итоге и превращали в богинь. Вот и я осмелился сравнить себя с великими мастерами…
– Игорь, – донеслось до меня, – ты уже не спишь? Это хорошо. Нам надо спешить, пока меня не начали искать…
Я и сам не заметил, как она проснулась и теперь потягивалась на простынях. Но едва я захотел прикоснуться к ней губами, твёрдая ладошка сразу же упёрлась мне в грудь:
– Всё, хватит! Нужно торопиться…
В Израиле домов престарелых много. От скромных на несколько квартирок с минимумом удобств, косорукими таиландскими сиделками и скудной манной кашкой трижды в день до шикарных дворцов с фонтанами, бассейнами, соляриями и вооружённой охраной на входе.
Пенсионер Юрий Станиславович Гальперин – такое имя теперь носил бывший генерал Зенкевич – жил на последнем восьмом этаже элитного бейт-авота8 в небольшом поселении на побережье неподалеку от Хайфы. В отличие от других жильцов заведения, ему было отведено целое крыло, и перед дверью, закрывавшей вход в его апартаменты, на площадке у лифтов всегда сидел охранник. Единственный документ, которым пользовался охранник, это короткий список тех, кому было дозволено проникать к высокопоставленному жильцу. С остальными же, если им каким-то чудом удавалось проникнуть сквозь охрану на входе в здание и подняться на лифте на восьмой этаж, он даже не разговаривал.
Всё это поведала мне Светлана по дороге. Пару дней назад по каким-то своим каналам это разузнал её приятель. Мы ехали по прибрежному шоссе на север, и я слушал её вполуха. А раздумывал я опять про то, что сейчас еду с приятной и милой женщиной, с которой мне легко и свободно, и в то же время безмерно грустно из-за того, что эта поездка рано или поздно закончится, а затем снова наступят серые нерадостные будни. Мадонна на моих не нарисованных полотнах так и останется только в мечтах, которым, по всей видимости, уже никогда не суждено сбыться. Случится ли когда-то ещё нам вдвоём вот так нестись по шоссе на машине? Трудно что-то загадывать.
– Как же мы всё-таки сумеем встретиться с этим Зенкевичем-Гальпериным, если к нему никого не пропускают? – поинтересовался я, надеясь, что наша поездка затянется, и мы проведём вместе больше времени.
– Сделать нужно следующее. Я тебе сейчас отдам распечатки архивных документов, подтверждающих ваше родство по отцу…
– Основательно же вы, ребята, подготовились ко всему! – усмехнулся я. – Эту нашу сегодняшнюю поездку вы с шефом, небось, спланировали заранее?
– Конечно, спланировали. Но ехать мы должны были втроём, притом о цели поездки ты знать не должен был почти до самого конца. А поехали, как видишь, вдвоём.
– Хорошо, рассказывай дальше.
В тонкой целлофановой папке, которую вытащила Светлана из своего рюкзачка, было всего несколько листков, притом, как я заметил, верхний из них переведён на иврит. Да уж, всё эти бодрые ребятишки предусмотрели! Даже то, что придётся общаться с людьми, не знающими русского языка.
– По приезду ты пойдёшь к директору бейт-авота, потому что непосредственно к генералу тебя, как ты понимаешь, пока не пропустят. Объяснишь директору, кто ты, выложишь перед ним эти документы и примешься размахивать ручками, изображая безумно счастливого родственника. Естественно, директор на слово тебе не поверит и начнёт созваниваться с собственным начальством и со спецслужбами, с которыми непременно находится в тесном контакте. Это наверняка займёт немало времени, но рано или поздно выяснится, что информация не фальшивая, а самая что ни на есть настоящая. Это именно то, в чём им необходимо будет убедиться. И только тогда тебе разрешат навестить родственничка…
– И на эту бюрократию, ты думаешь, хватит одного дня?
– Постарайся уложиться в один день. На колени встань, скажи, что ехал через всю страну, и в другой день тебя больше с работы не отпустят… короче, уламывай, как можешь.
– Предположим, такое удастся… А после этого я должен буду убедить старика встретиться с вами? – невесело усмехнулся я. – Тебе не кажется, что если он скрывается ото всех, то сейчас даже слушать об этом не захочет, кто бы ему об этом ни говорил? Просто пошлёт меня подальше, несмотря на родственные связи, а то и своим местным полканам доложит о шпионах.
– Постарайся быть убедительным. Изображай счастливого родственника, который стремится теперь
