Код Розы - Кейт Куинн
– Сегодня никакой итальянской «Энигмы». Ребятам из Шестого корпуса требуется помощь вот с этими; их все больше, а дело срочное. Немецкая «Энигма», в основном «красные» депеши…
Бетт машинально закрутила косу в узел на затылке и опять закрепила карандашом, чтобы не мешала. Она ожидала, что ее снова захлестнет волнение, как это случалось каждый день, неделя за неделей. Чудовищный страх, что у нее не получится, что она глупая, непутевая и все только теряют с ней время.
И правда – пришли и страх, и беспокойство, и неуверенность, но куда меньше, чем прежде. Больше всего Бетт желала одного: «Господи, пожалуйста, пусть у меня снова получится».
Глава 13
Сентябрь 1940 года
Ваши туфли, мисс Чурт, слишком пострадали, чтобы их можно было починить. Надеюсь, Вы позволите мне заменить их и примете мои извинения за то, что я испортил их предшественников.
Ф. Грей
Прочитав записку на ходу, уже почти дойдя до поселка Блетчли, Маб хмыкнула от неожиданности и замедлила шаг. В ее сегодняшней почте обнаружилась бандероль – корреспонденция всех работников Парка направлялась в абонентский ящик в Лондоне, а уже оттуда шла в БП, где ее разбирали и распределяли по отдельным ячейкам для каждого корпуса. После смены можно было получить письма и посылки. Сначала Маб распечатала конверт от Люси (очередная лошадь, нарисованная восковыми мелками, на этот раз с лиловой гривой), затем занялась бандеролью и вложенной в нее запиской. При виде содержимого пакета у нее перехватило дыхание. Там оказалась не какая-то унылая замена ее покойным практичным лодочкам, а лакированные туфли с открытой пяткой, на французских каблучках – не чересчур нарядные для повседневного ношения и при этом совершенно великолепные.
– Извинения приняты, мистер Грей. – Маб ухмыльнулась туфлям: – Жаль, что вчера вечером у меня еще не было вас, мои красавицы.
Вчера она ужинала с Эндрю Кемптоном из Третьего корпуса – милый парень, немного зануда. Похоже, он уже начинал влюбляться в Маб.
По мнению Маб, из него получился бы очень даже приличный муж – из тех, что спят в накрахмаленной пижаме и рассказывают за воскресным обедом одни и те же анекдоты. После свидания она позволила ему поцелуй на прощанье. Если события будут развиваться удовлетворительно, то, возможно, однажды она разрешит ему расстегнуть верхнюю пуговку на ее блузке… Но не более того, пока не выяснится, что у него серьезные намерения. Девушка должна быть осмотрительна, нельзя заходить слишком далеко – подобное позволительно только мужчинам, ведь им нечего терять.
Входя в дом, Маб напевала «Лишь навсегда» Бинга Кросби. В гостиной работало радио, все собрались вокруг него, а мистер Финч крутил ручку настройки. Комнату заполнил голос Тома Чалмерса с Би-би-си: «…вокруг меня расстилается практически весь Лондон. И, если бы происходящее не было настолько ужасающим…»
Озла стояла, обхватив себя руками, глаза ее расширились от страха; Бетт прислонилась к матери, а та сжала ее пальцы, не оттолкнула, как делала в последнее время, наказывая дочь за то, что она поступила на работу. Маб сделала еще шаг, не отрывая взгляда от радиоприемника.
«С южной стороны горизонт освещен красноватым сиянием, это немного напоминает рассвет или закат…»
Лишенным всякого выражения голосом Озла пояснила для Маб:
– Немцы бомбят Лондон.
Радиоприемник доносил бульдожий голос премьер-министра: «Нельзя обманывать себя и не замечать подготовку врага к мощному, полноценному наступлению на наш остров. Немцы планируют вторжение со свойственной им тщательностью и педантичностью…»
Каким спокойным кажется Черчилль, подумала Маб, и как ему это только удается? Железный молот люфтваффе перестал наносить удары по военным аэродромам, теперь он должен бы превратить в порошок Лондон. Застыв от ужаса, Маб слушала радио – о том, как пылают пожары и рушатся здания, как накатывают волны немецких бомбардировщиков, гудят в небе, сбрасывая зажигательные бомбы на доки Ист-Энда, от Лондонского моста до Вулвича. Там не было никаких зданий военного значения, ничего похожего.
Одни лишь лондонцы.
«Чудовища, – думала Маб. – Какие же они чудовища».
Голос Черчилля продолжал греметь: «Поэтому именно сейчас каждый мужчина и каждая женщина должны быть готовы исполнить свой гражданский долг…»
«Долг?» – подумала Маб. После одной только утренней бомбардировки в тот первый день сообщили о более чем четырех сотнях погибших. Когда ей наконец удалось дозвониться домой и в трубке зазвенел веселый голосок Люси, у Маб подкосились колени.
– Такой стоял грохот! Мы с Ма побежали в подземелье…
– Правда? – Маб сползла на пол коридора, прислонилась к стене. «Ох, Люси, почему я не взяла тебя с собой? Почему не заставила Ма уехать?»
И вот прошло несколько дней, а Черчилль нудит: «Пришло время, когда мы должны встать плечом к плечу и твердо держаться…»
«К черту это все», – подумала Маб.
Не успела Маб на следующий день обратиться к начальнику Шестого корпуса, как тот отрезал:
– Нет, я не отпущу вас в увольнение, чтобы вы могли съездить в Лондон и проверить, уцелел ли ваш ухажер.
– Речь не об ухажере, а о моих матери и сестре, и мне не нужен целый день, достаточно половины…
– Думаете, все остальные не о том же просят? Возвращайтесь к работе, мисс.
Подходя к особняку, Маб увидела Гарри Зарба.
– Если надеешься, что старший офицер штаба отменит решение начальника корпуса и отпустит тебя в увольнение, то зря, – сказал он ей вместо приветствия.
– Ты уже и мысли читаешь? – огрызнулась Маб.
– Просто догадался. – Гарри стоял неподалеку от входа в особняк и задумчиво созерцал лужайку. В пальцах дымилась сигарета. – Я здесь торчу уже давно, выкурил почти всю пачку и заметил, что люди входят туда один за другим с написанной на лице надеждой, а выходят, грязно ругаясь.
Маб постаралась унять гнев. В конце концов, ей ведь нравился Гарри, саркастичный, веселый постоянный участник «Чаепитий у Безумного Шляпника».
– Можно мне одну? – кивнула она на сигареты.
Гарри протянул ей пачку. Маб вспомнила, как в шестнадцать лет ходила в кино, чтобы научиться курить на манер американских актрис, – надо невзначай задержать пальцы на руке мужчины, когда он зажигает для тебя спичку. Еще один пункт в ее списке самосовершенствования, рядом с чтением для образованной леди и работой над гласными. Сейчас это казалось смешным. Маб не коснулась руки Гарри, когда тот поднес ей зажженную спичку, просто стала жадно глотать дым, как это делают мужчины, выходя со смены, где вкалывали на нужды фронта.
– Тебе повезло, – неожиданно произнес Гарри.
Она ощутила новый прилив ярости.
– У меня сестренка и мать в Ист-Энде – том самом, который теперь утюжат «хейнкели». Ты ведь говорил, что
