Ефим Курганов - Бриллиантовый скандал. Случай графини де ла Мотт

Андрей Зорькин,

Никита Левинтох,

Александр Долинкин.

20-го декабря 2014-го года.

ГРАФ ФЕНИКС — АВТОРУ[21]

Все эти персонажи (Калиостро Сен-Жермен и им подобные) — гностического типа, но в эпоху, когда никто ни во что не верит. Интересно, не правда ли? Влечение к тайне, но без Бога. Эта тема имеет также прямое отношение к распространению всяких (и притом самых нелепых) эзотеризмов в наше время. С этими «эзотерическими» персонажами мне пришлось лицом к лицу встретиться в Пьемонте. Есть современные итальянские исследования об «эзотерической» стороне Калиостро. Так что вы затронули тему, которая идет много дальше просто уголовного дела и даже «скандала». В этом пункте совершенно необходимо идти к источникам, какие бы мифические они не были.

В моих путешествиях мне приходилось немало встречаться со странными персонажами, заглядывать, так сказать, в хтоническое подполье человеческого существования. Все ваши персонажи выходят из этого демонологического слоя.

Демоническую основу персонажа не так легко ухватить и еще труднее дать ей соответствующее выражение.

«Демоны» Достоевского — лубок с надписью. Демоническое как-то связано с патологическим, но не совпадает с ним. Пушкин чувствовал очарование демонического. У Достоевского — одна только патология, разукрашенная, как лубок, самодельной идеологией.

гр. Ф.

(он же маркиз Пелегрини)

10-го августа 2007-го года.

г. Мадрид.

ИЗ ЗАПИСКИ КАЛИОСТРО, ОТПРАВЛЕННОЙ ИМ ИЗ БАСТИЛИИ НА ВЫСОЧАЙШЕЕ ИМЯ ЕЕ КОРОЛЕВСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА

Публикация Романа Оспоменчика при участии Никиты Левинтоха.

С французского перевел Сергей Загляделкин.

Свидетельствую пред Вашим Королевским Величеством, что граф Николя де ла Мотт отнюдь не принадлежал к роду славных графов де ла Мотт, а был, как мне доподлинно известно, самым обыкновенным бродягой из местечка Люневиль. Там он поступил в жандармы и служил в роте бургундцев, когда судьба свела его с юною Жанною де Люз де Сен Реми де Валуа.

Женившись на ней, сей Николя самовольно принял титул графа де ла Мотта де Валуа.

Впоследствии, небезызвестный Вашему Королевскому Величеству кардинал де Роган, любовницей которого сделалась Жанна, приобрел для ла Мотта патент на чин капитана.

Граф Феникс.

12-го февраля 1786-го года.

Замок Бастильский.

ИЗ МЕМУАРА КОРОЛЕВСКОГО СОВЕТНИКА ЖАНА БАТИСТА МАКСИМИЛЛИАНА ПЬЕРА БАТИСТА ТИТОНА ДЕ ВАЛЛОТРЕНА

(ИЗВЛЕЧЕНИЯ)

К печати подготовил профессор Александр Долинкин (Мэдисон).

С французского перевелаВера Милкина (г. Москва)

Как только герцог Луи Рене Эдуар де Роган-Гемене, епископ Страсбургский, член всех академий и любимец всех знатных дам Парижа, доставил Жанне де ла Мотт заветное ожерелье для передачи собственно в руки Ее Величества королевы Марии Антуанетты, Жанна тут же кликнула своего супруга графа Николя де ла Мота.

И как только за сияющим от счастья герцогом де Роганом закрылась дверь, начался дележ добычи. И уже на следующее утро граф Николя де ла Мотт, служивший во французской жандармерии, спешно отправился в Лондон, на Бонд-стрит — в поисках покупателей.

Сколько камешков он увез с собою, никто не знает. Но вскоре графиня, оставшаяся в Париже, приобрела и отделала свой дом в Бар-сюр-Обе. Накупила мебели тысяч на полтораста, всякого добра, лошадей, истратила большие деньги на туалеты.

Когда пропажа ожерелья открылась, тут же начались аресты. Основная часть шайки оказалась в Бастилии. Но граф де ла Мотт, пребывавший в туманном Альбионе, был недосягаем для французской полиции.

ПРИМЕЧАНИЕ ПРОФЕССОРА АЛЕКСАНДРА ДОЛИНКИНА: ДОГОВОР О ВЫДАЧЕ УГОЛОВНЫХ ПРЕСТУПНИКОВ ФРАНЦИЯ ЗАКЛЮЧИЛА С АНГЛИЕЙ ЛИШЬ В 1843-М ГОДУ.

Между тем королева, желавшая доказать полную свою непричастность к сей краже, требовала непременно захватить всех участников, без малейшего исключения.

Поэтому не жалели не усилий, ни денег для поимки графа де ла Мотт. Только он мог указать, куда исчезла большая часть бриллиантов.

2.

О графе Николя де ла Мотт в Париж вдруг пришла весть, что он из Лондона уехал в Константинополь, принял там магометанство и подвергся даже операции обрезания.

Однако вскорости мы узнали, что граф в Турцию не уезжал, а магометанство принимать и не думал. А вот Лондон он оставил после того, как там на него было совершено несколько покушений, по разным причинам не удавшихся.

Де ла Мотт стал переезжать из одного английского города в другой под вымышленной фамилией шевалье д’Арсонваля.

Наконец, в Эдинбурге граф познакомился с учителем итальянского языка неким Франсуа Беневентом (ему было уже тогда 82 года), именовавшим себя да Коста.

Николя открылся во всем сему да Коста и перешел под его покровительство. Не исключено, что сие покровительство он купил ценою нескольких бриллиантов из той части ожерелья, что была на тот момент в его распоряжении.

Когда министр иностранных дел, престарелый граф Верженн донес обо всем этом королеве, то Ее Величество распорядилось, дабы мы за любую цену приобрели расположение сего Франсуа Беневента и это, конечно, с тою целию, чтобы в итоге заполучить графа де ла Мотта со всеми остававшимися у него бриллиантами.

Нам ничего не оставалось, как начинать действовать.

ЭДИНБУРГСКАЯ ХРОНИКА. ИЗ ЗАПИСОК СУСАННЫ БЕНЕВЕНТ (ДА КОСТА)

(ОТРЫВОК)

С итальянского перевел Сергей Загляделкин.

К печати подготовил профессор Андрей Зорькин

Когда мой престарелый дядюшка Франсуа Беневент (да Коста) приютил у нас шевалье д’Арсонваля, то мы и ведать не ведали, что оказали благодеяние самому графу Николя де ла Мотту, знаменитому французскому аристократу, преследуемому жестокосердыми Бурбонами.

Подружившись с дядюшкой и проникнувшись к нему самой искренней симпатиею, граф все открыл старику и даже показал нам свою роскошнейшую коллекцию бриллиантов.

Я полюбила ла Мотта всею нежностию девической своей души, тем более что после каждого нашего совместно проведенного вечера Николя вручал мне чудесный маленький бриллиантик.

Дядюшка потом забрал их у меня и спрятал в заветном своем ларце. Но я и сейчас еще живо представляю себе каждый из этих бриллиантиков, крохотных, но таких искристых.

Николя де ла Мотт был совершенно восхитительный кавалер, но, видимо, он при этом был еще и чрезвычайно образован.

Во всяком случае, дядюшка мой, славившийся в нашем городе как знаток ученых бесед, проводил с графом в своем кабинете долгие часы. Когда я спрашивала у дядюшки, о чем же они говорят столь долго, он только отшучивался.

А однажды я увидела, как дядюшка ласково перебирал, стоя у окна, несколько огромных бриллиантов, — они были из коллекции графа.

Чем дядюшка мой заслужил столь щедрый дар, не представляю до сих пор, но, конечно, какая-то причина была — не иначе.

Может быть, впрочем, все объясняется достаточно просто: дядюшка ведь выдал графа за своего племянника, вот Николя и выразил свою благодарность посредством бриллиантов.

Или же дядюшка оказал де ла Мотту еще какую-нибудь услугу.

ГРАФ АДАМАР

МОЯ ЖИЗНЬ В ЛОНДОНЕ

(три отрывка)

Публикация профессора Романа Оспоменчика (Иерусалим) и профессора Михаила Умпольского (Нью-Йорк)

Перевел с французского Никита Левинтох (Петербург)

1.

За несколько лет до Первой французской революции я оказался в должности посланника Его Королевского Величества в Лондоне, по тем временам довольно хлопотливой.

Однако особенно много тревог доставил мне граф Николя де ла Мотт — собственно, графом никаким он не был, а был скорее разбойником с большой дороги.

Королева велела любым способом выкрасть его, но в Англии за такие проделки грозила виселица, самая что ни есть всамделишная.

Да и как было выкрасть этого молодца, коли он в каждом прохожем видел французского полицейского?!

Но вот доставляют мне из Эдинбурга письмо, помеченное 20-м марта 1786-го года, от некоего Франсуа Беневента (да Косты), учителя.

В этом письме сей Беневент предложил мне обеспечить увоз из Англии не только графа де ла Мотта, но и всех находившихся у него бриллиантов. За свои услуги сей педагог запросил десять тысяч гиней.

Несмотря на непомерность запрошенной суммы (десять тысяч гиней ведь равняется 260-ти тысячам ливров), я немедля переправил письмо да Косты Ее Величеству.