Ли Ги Ен - Земля

В один из предосенних дней До Чи вернулся домой сильно уставшим: он с утра работал в поле. Поужинав, он прошел в свою каморку, повалился на постель и тут же заснул.

До Чи не помнил, долго ли он проспал; но только он почувствовал сквозь сон, как что-то сдавливает ему горло. Он в испуге открыл глаза. В комнате было темным-темно. До Чи смог лишь разглядеть, что какой-то человек сидит на нем верхом и тянет к себе веревку, обвивающую его шею. Петля так захлестнула ему горло, что трудно было дышать.

Он не мог сначала понять, что это за чертовщина с ним приключилась, но потом — по одежде, по тяжелому дыханию — узнал в сидящем на нем человеке вдову Цой. А рядом с постелью стояла его невеста и изо всех сил тянула к себе другой конец веревки.

Так вот что они надумали — удушить своего будущего родственника!.. Яростью, исступленной злобой переполнилось сердце До Чи.

— Ты что, старуха, с ума спятила?

Он рывком приподнялся на постели, сильным ударом свалил на пол вдову Цой и вскочил на ноги. Вдова упала на спину и истошно заголосила:

— Ой, люди добрые, спасите! Спасите!.. Убивают!..

Было далеко за полночь, поблизости никого не было. Тогда и дочь присоединила к голосу матери свой визгливый голос; она верещала, что есть силы, чтобы могли услышать соседи. В комнату ворвался Пяк Сур; лицо его выражало притворную тревогу:

— В чем дело? Что случилось?

Понемногу начали собираться соседи. Вдова и ее сын поведали им страшную историю о том, как До Чи ночью с петлей в руке пробрался в комнату, где спала вдова, и попытался ее удушить. Каждое их слово дышало возмущением. Слыханное ли дело — покуситься на жизнь своей благодетельницы!.. Да можно ли после этого держать у себя в доме такого разбойника! Нечего сказать — пригрели змею за пазухой!..

До Чи стоял, понурив голову… Он не знал, что ему и сказать — слишком уж наглой, бессовестной была ложь, которую на него возвели… Человек он был смирный, тихий, кроткого и спокойного нрава; по застенчивости даже мало разговаривал с людьми.

Все это было хорошо известно соседям, и, слушая вдову Цой, они просто не верили своим ушам… Да может ли это быть, чтобы тихоня До Чи пошел на такое дело?.. Тут что-то неладно… Но никто не решался выступить в защиту До Чи; хорошо зная До Чи, соседи в то же время слишком хорошо знали и вдову Цой. Попробуй-ка, скажи против нее хоть одно слово — она накинется на тебя как коршун, обругает на чем свет стоит, разнесет в пух и прах. А тебе и заикнуться не даст в ответ!.. Нет, с ней опасно было связываться.

До Чи начал было робко оправдываться, попытался защититься от нападок вдовы, но открытого сочувствия так ни в ком и не встретил.

Это еще больше окрылило вдову, и она, войдя в раж, вытолкнула До Чи из комнаты и прокричала ему вслед:

— Убирайся с глаз долой! И чтоб ноги твоей больше у меня в доме не было!

До Чи был возмущен до глубины души; он сам сознавал, что больше оставаться в этом доме ему нельзя. Переступив порог, он обернулся и твердо сказал:

— Хорошо, я уйду. Но только с таким уговором: я у вас обрабатывал поле и осенью половину урожая возьму себе. А не согласитесь — худо вам будет…

До Чи ясен стал теперь их замысел. Приближалось время сбора урожая, и вдове с Пяк Суром захотелось избавиться от До Чи. Не сумев найти удачного предлога, они решили разыграть сцену покушения на убийство. Заводилой в этом деле была вдова Цой; но и у Пяк Сура было рыльце в пушку. Он, как говорится, подливал масла в огонь, во всем поддерживая свою мать, и из кожи вон лез, силясь показать ей, что в хитрости ей не уступит.

Пяк Сур считал себя хозяином земли, обманом отобранной у Ко Сен До, и не видел ничего предосудительного в том, чтобы получать с Ко Сен До даже арендную плату.

После освобождения Кореи арендная плата на землю была установлена в пределах трех седьмых урожая. Общественные организации строго следили за соблюдением этих условий. Так было, во всяком случае, в районах, расположенных к востоку от перевала Тэквалрен. Но края, где находилась деревня Бэлмаыр, представляли собой глухое захолустье; жизнь здесь текла во многом по старинке.

Сообщение с центром было настолько плохое, что даже об освобождении Кореи узнали в этих краях лишь через несколько дней.

Но, как мы уже рассказывали, и жители здешней волости поняли, что пришло новое время, и, высоко подняв тхэкгыкки[42] и громко скандируя: «Да здравствует независимость Кореи!», — напали на волостную управу и полицейские участки. Японцы, врасплох застигнутые шквалом народного гнева, не знали, в какую нору спрятаться. Глава уездной управы убежал вместе с японцами. А председатель волостной управы и его заместитель не смели показаться на глаза людям.

В уезде, в волости и в деревнях начали создаваться новые органы самоуправления.

Советские войска, высадившиеся в Вонсане, прошли через волость в начале августа. Всех японцев, не успевших удрать, собрали в волостном центре и под конвоем советских войск отправили в Чхорвон.

Уездные и волостные органы управления несколько поочистились, обновились, но в них все же оставалось еще много чиновников, работавших там и при японцах. Бывшие сотрудники финансовых отделов, волостные писари, учителя и многие другие служащие, заискивавшие прежде перед японцами и старавшиеся подладиться к установленному ими режиму, теперь кричали на всех перекрестках о своих заслугах перед народом и силились выдать себя за истинных демократов и патриотов.

Вот потому-то Пяк Сур сумел с помощью сельского старосты отнять у Ко Сен До рисовое поле, да еще и взыскал с него за аренду половину урожая. Получилось так, что До Чи, начиная с весны, даром работал у вдовы Цой. А семья его, в поте лица своего трудившаяся на своем рисовом поле и лелеявшая надежду, что в этом году у них в доме будет вдоволь рисовой каши, вынуждена была отдать половику урожая Пяк Суру, который палец о палец не ударил для того, чтобы вырастить этот урожай. Пяк Сур настоял на том, чтобы поделить поровну даже солому.

Земельная реформа вернула рисовое поле До Чи. Поумерил бы Пяк Сур свой аппетит да не погнался за арендной платой, превышающей три седьмых урожая, и ему, может быть, удалось бы оставить землю за собой.

Но земельная комиссия, разобравшись в тяжбе Пяк Сура и До Чи и выяснив, что Пяк Сур в нарушение установленной нормы получает завышенную арендную плату, решила отобрать у него рисовое поле и передать его тому, кто это поле обрабатывал.

Так До Чи вновь обрел утерянное. Он был несказанно рад. В это же время произошло в его жизни и еще одно радостное событие: в январе этого года До Чи женился.

Сестра покойной матери, проживавшая в местечке Янгу, сосватала ему восемнадцатилетнюю девушку из бедной семьи. Свадьбу им пришлось отпраздновать очень скромно, но это не могло помешать их счастью: они крепко полюбили друг друга.

Куак Ба Ви продолжал носить на рынок дрова. Без устали трудился он на своем участке, полученном по земельной реформе. Он приступил уже к весенней пахоте; вспахав половину поля, посадил на нем ранний картофель. Куак Ба Ви никого не просил о помощи, стараясь обойтись своими силами. Он вынужден был, правда, занять у соседа вола, но за это целый день отработал на поле соседа. Удобрений у него хватало: он купил несколько кулей навоза да в запасе был мешок птичьего помета.

Однажды, продав дрова, Куак Ба Ви возвращался с рынка домой. Проходя около дома Сун Ок, он вдруг вспомнил, что в прошлый раз, когда был у Сун Ок, обещал ей помочь посадить картофель. Все это время он ждал, не подаст ли она сама весточки, но Сун Ок ничем не давала знать о себе. Куак Ба Ви захотелось проведать, как обстоят у Сун Ок дела, и решил завернуть к ней.

Сун Ок в этот день как раз сажала картофель. Вместе с матерью она доставала из мешка картофельные глазки;´ и, посыпав золой лунку, сажала их. Сун Ок была так поглощена работой, что не заметила прихода Куак Ба Ви.

— Здравствуйте, Сун Ок! — сказал Куак Ба Ви. В голосе его слышалась укоризна. — Нехорошо вы поступаете: обещали сказать мне, когда начнете сажать картофель; я жду-жду, а от вас никаких вестей…

Услышав голос Куак Ба Ви, Сун Ок подняла голову и улыбнулась растерянно и смущенно. Она сама не знала почему, но приход Куак Ба Ви обрадовал ее.

— Здравствуйте… Присаживайтесь, отдохните с дороги.

— Да я еще и устать не успел. А вы ответьте лучше — почему молчали?.. Я-то думал помочь вам, а у вас, оказывается, работа уж в полном разгаре!.. Думаете сегодня все посадить?..

— Да, хотелось бы сегодня посадку закончить. Я работников наняла…

— Сколько?

— Да вот, — она кивнула на огород, — одного с волом — он пашет у меня, а другой будет таскать на поле удобрения.

— Ну что ж, лишние руки, я думаю, не помешают?

— Что вы!.. Мы уж сами как-нибудь обойдемся.