Дмитрий Абрамов - Гражданская война. Миссия России
– Батарея! Поднять стволы орудий на 4 деления вверх. Прицел 30! – вновь командует Космин, понимая, что теперь надо перенести огонь и бить по тылам красной конницы.
Орудия изрыгают снаряды. Космин ослабляет ремешок фуражки и вытирает пот, проступивший на лбу. Снимает и вытирает несвежим платком пенсне. Звонит телефон. Из штаба приходит приказ срочно оставить позиции и расположить батареи в пяти верстах южнее, у железной дороги.
Кубанская конница, лишь частично отразив и ослабив удар красных, откатилась на юго-запад, перегруппировала свои силы и начала маневрировать. Но силы были явно неравны. Красные подтягивали все новые свежие части и вводили их в сражение. Конные полки Донского корпуса Мамонтова также маневрировали, и, пытаясь найти слабое место в плотном, смыкающемся полукольце частей Красной армии, наносили им короткие, но ощутимые удары. Но тщетно. Бой шел до глубокой ночи 19 октября. Буденный, заняв Монастырщину и Острожку, подошел к Воронежу.
Несколько дней сражение еще продолжалось у восточных окраин города. Гулко громыхали броней и били из орудий бронепоезда, заливались и рокотали пулеметы. 20 октября Конный корпус красных вновь перешел в наступление, но белые за ночь организовали умелое сопротивление, и красные были отбиты. Подошедшие на помощь Буденному части 12-й дивизии повели наступление на Масловку и далее на запад к реке Воронеж. Тогда белые, предвидя окружение, провели маневр и отвели часть войск за реку Дон перед фронтом 15-й и 16-й дивизий Красной армии. Наконец 23 октября Конный корпус Буденного во взаимодействии с 12-й и 15-й стрелковыми дивизиями 8-й армии начал наступление на Воронеж и после ожесточенных боев 24 октября ворвался в город. Однако корпуса Мамонтова и Шкуро умело вырвались из намечавшегося окружения под Воронежем и вывели с собой всю артиллерию и материальную часть.
Сам Ленин, получив телеграфное сообщение об этом, высоко оценил успех красного комкора. Инициатива перешла в руки командования Красной армии. Уже 26 октября 33-я стрелковая дивизия 8-й армии красных взяла станцию Лиски, отбросив последние части корпуса Мамонтова за Дон. Следом 42-я стрелковая дивизия 13-й армии 29 октября овладела станцией Долгоруково, способствуя наступлению корпуса Буденного на Касторное.
Отступление!.. Тяжело и муторно видеть тоскливые, посеревшие, осунувшиеся лица сослуживцев, соратников и подчиненных, несущих крест поражения и отхода. Николай Туроверов, отлежавший неделю в холодной повозке полевого дивизионного лазарета после контузии взрывной волной под Воронежем, застал людей своего полка именно такими.
Легкая снежная поземка, северный холодный ветер, голодные кони и люди. Значительная часть обозов и часть артиллерии взорваны, сожжены или просто брошены у дороги. Казачья конница, уходя от ударов, постоянно маневрирует, стараясь уязвить наступающего противника то в левый, то в правый фланг. Но и командование красных тоже не дураки, знают, с кем имеют дело. Обрадованный возвращением своего командира в строй вестовой готов услужить подъесаулу чем может. Он достал где-то вареной картошки в мундирах, немного хлеба. Николай привез из лазарета выданный ему паек – «спиртоцид» (как выразился вестовой), чистый, медицинский. Оный, граммов 250, выдал ему врач «на лечение» контузии, но и тому Туроверов рад. Сидя на телеге, он с вестовым выпил, закусил хлебом, присыпав его солью.
– Иваныч, благодарю тя сердешно за то, что поднял меня тоды в бою и всадил в седло. Избавил ты мя от смерти, а может быть, и от красного плена! Спаси тя Христос! – говорил он, пьянея.
Не знал подъесаул, что вестовой, вероятно, спас его дважды и еще ранее, когда выстрелил в красного, с которым Туроверов в сабельном бою рубился насмерть. Снежинки кружились и неслись на юг в холодном ветре. Захмелев от крепкого спирту, вестовой запел старую казачью:
– Сыпал снег буланому под ноги,Дул в лицо холодный ветерок.Ехал долгожданною дорогой,Да зашел согреться в хуторо-ок.Ехал долгожданною дорогойДа зашел согреться в хуторок.
Встретила хозяйка молодаяКак встречает рудного семья,И к столу с улыбкой приглашая,Ласково смотрела на меня-а.И к столу с улыбкой приглашая,Ласково смотрела на меня.
Так и не доехал я до дому,Затерялси, словно в камыше.Что мне делать, парню молодому,Коль нашел подругу по душе-е?Что мне делать, парню молодому,Коль нашел казачку по душе?
А потом, захмелев, запели вместе:
– Ой, не для меня придё-оть веснаНе для меня Дон разольё-оться.И сердце девичье забьё-оотьсяВосто-оргом чувств не для-а меня…
Не для меня придеть Пасхб.За стол родня вся собереться,«Христос Воскрес» из уст польеться.Такая жизнь не для-а меня.А для меня – кусок свинца!Он в тело белое вопьетьсяИ кровь казацкая прольеться!Такая жизнь, брат, ждеть меня.
А что же корпус Буденного? Заняв Воронеж и отбросив корпуса Шкуро и Мамонтова западнее Дона, несмотря на огромный моральный подъем, царивший в частях, Буденный все же не достиг главного: оба корпуса белых понесли тяжелые потери, получили ощутимый удар, но не были разбиты. Продвижение красной конницы приостановилось, она перешла с галопа на рысь, а потом «поползла», затопталась на месте. 29 октября 4-я и 6-я дивизии корпуса с трудом отбросили белых к Землянску, выйдя на фронт Павловск – станция Латная. Здесь и решался вопрос о дальнейшем направлении движения красной конницы. А 31 октября конный корпус был усилен 11-й кавалерийской дивизией из резерва фронта. Буденный должен был получить еще 600 штыков, 6300 сабель, 222 пулемета, 26 орудий. В конце октября 11-я кавалерийская дивизия подходила к Задонску, а 1 ноября комкор отдал приказ, которым эта дивизия 2 ноября должна была занять позиции за правым флангом корпуса у Переловки. И тогда же, 1 ноября, правофланговая (4-я) дивизия корпуса вновь перешла в наступление и овладела Землянском. Белые отошли на юго-запад, но на другой день 2 ноября шестью конными полками повели контрнаступление в районе Старой и Нижней Ведуги. Совершив маневр, Буденный отбил наступление и к вечеру вышел в указанный район. Командование телеграфировало ему, приказывая выйти на Касторную.
По данным разведывательных сводок красных, перед фронтом корпуса Буденного действовали 33 конных и 21 стрелковый полк белых. Те явно стремились удержать этот важный железнодорожный узел. Битва продолжалось, ибо казаки, сражаясь у берегов тихого Дона, вновь воспряли духом. В ночь на 5 ноября красный комкор отдал приказ № 261 об овладении Касторной.
* * *Пулеметный взвод поручика Петра Усачева был распределен по открытым колесным платформам двух бронепоездов. Сам Усачев с двумя «максимами» находился на одной из платформ бронепоезда, что стоял под Нижнедевицком. Утром 5 ноября их бронепоезд под малыми парами неспешно полз к Касторной. Где-то далеко на востоке слышался гул канонады. Мерно и негромко постукивали колеса на стыках рельсов. Солдаты и офицеры грелись у чугунных печей, в теплушках и в отсеках броневагонов, ели сухари, пили чай и водку, курили. Часовые, занесенные снегом, стояли и сидели на платформах у орудий и пулеметов. Вдруг паровоз стал резко тормозить, заскрежетали колеса состава.
– К орудиям! К пулеметам! – прогремел по составу приказ старших офицеров.
Несколько снарядов разорвалось близ бронепоезда, осыпая его смертоносными осколками и комьями мерзлой земли. По броне застучало, звякая, рикошетили осколки. Поручик метнулся из теплушки на прицепленную рядом платформу. Вновь разрывы взметнули землю близ вагонов. Один из снарядов с треском и гулом, кроша броню, угодил в броневагон с орудиями. Усачев, увидев, что часовой смертельно ранен, взял из его рук винтовку и залег к пулемету, установленному у левого борта платформы. Немного раздвинул мешки с песком, чтобы увеличить сектор обстрела, всмотрелся. Где-то в версте от их состава батарея красных с высотки расстреливала бронепоезд. Скинул мешковину, укрывавшую «максим». Лента из цинка была уже заправлена.
Разрывы снарядов и свист разящих осколков заставляли сердце колотиться в груди. Слегка дрожавшими руками, волнуясь, Петр установил прицел, передернул затвор, прицелился, нажал на спуск. Тяжелая боевая машина зарокотала, затряслась всеми стальными мышцами своего механизма. Усачев был хорошим пулеметчиком. С шестнадцатого года ему была знакома и привычна система пулемета «максим». Сколько пулеметов прошло через его руки!
Вот открыл огонь второй пулемет платформы, передвинутый солдатами Усачева от правого борта к левому. На батарее у красных явно почувствовали это. Их орудия стали бить с большим перерывом. Через минуту-другую пушки и пулеметы бронепоезда ударили по батарее противника.
