Княгиня Ольга - Елизавета Алексеевна Дворецкая
Сухопутные дороги на запад неспокойны из-за угров. Оставался другой край света – Северные Страны. По переданной через Мистину просьбе королева Сванхейд сама уже отправила послов подтвердить договора с конунгами свеев и данов, которые ее знают. Но туда теперь можно попасть не раньше следующего лета. Да и цены на куниц на Готланде совсем не те, что бывают в Самкрае и Царьграде.
– А от греков люди еще не приехали, да? – Ранди еще раз окинул взглядом лица. – Не вижу ни Вефаста, ни Вермунда, ни молодого Асмунда.
– У греков дела быстро не делаются, – напомнил Стемид. – Если до зимы успеют хоть с кем там поговорить и вернуться с толком – и то слава богам.
– А они говорили что-нибудь об условиях договора, который предложат послам? – спросил Ингвар.
– Тудун дал понять, что наилучшим будет условие, по которому мы станем продавать свой товар его людям в Киеве. То есть здесь нам дадут наилучшую цену – учитывая дорогу, пошлины и дары.
– Они хотят, чтобы наши люди вовсе не ездили к ним? – уточнил Мистина.
– Именно. Я так понял, что нам не запретят возить свои товары в Самкрай, но будет ли того стоить беспокойство?
Все помолчали. Воеводы вопросительно поглядывали на Ингвара, ожидая его слова.
– Я бы сказал, решение лезет в глаза не меньше, чем топор во лбу! – видя, что князь мешкает, подал голос воевода Ивор. – Если хазарам не нравятся наши куницы, можем предложить им наши мечи!
Гриди негромко загудели.
– Время то самое – договора нет! – крикнул Хрольв. – Ингвар, мы этого и ждали, а они сами головы подставили!
Ингвар молчал, меняясь в лице. Ему предлагали первый военный поход, который он возглавил бы как вождь руси. Он не боялся, нет. Имея в виду эту цель, он и боролся за власть в Киеве. Но за эти немногие месяцы он кое-что понял.
– Погоди, Ивор! – Свенельд поднял руку. – Рано пока колотить о щит.
– Почему это рано? – задорно возразил тот. – Мы для того избрали себе другого князя, чтобы он вел нас за добычей, и ты нам это обещал, старик!
Гриди загудели громче: все так и было.
– Мы еще не дождались Асмунда и прочих, кто поехал к грекам! – повысив голос, напомнил Свенельд.
При слове «греки» все разом затихли.
– Дождемся их и послушаем, что нам передали от кесарей. А потом уж будем думать, куда поворачивать штевни: на Миклагард или на Самкрай. Прав я, Ивор?
– Прав, старик! – тот покаянно кивнул.
– Вот то-то же!
«И не хотела бы я увидеть, как вам придется воевать с греками и хазарами одновременно, не имея никакой возможности сбыть дань и получить деньги на поход», – подумала Эльга. Но промолчала: говорить в собрании дружины она могла бы, лишь сидя на единственном престоле в этом помещении. Как сидит теперь, после смерти мужа, королева Сванхейд.
Подумав о Сванхейд, Эльга невольно глянула на Мистину. Оказалось, что он в это время тоже смотрел на нее – впервые за сегодняшний день, – но тут же отвел глаза.
– А с хазарами как быть? – спросил Острогляд.
Его род был тесно связан с родом Вещего уже давно, и среди вернувшихся куниц были и его собственные. По брачному ряду с внучкой Вещего он имел право сам торговать за морем, и Ингвар оставил ему это право. Поэтому, хоть Острогляд и принадлежал к числу сторонников смещения «слишком робкого» Олега Предславича, торговые дела для него тоже были важны.
– Есть один замысел, – ответил Свенельд; Ингвар резко взмахнул рукой, и по этому двойному знаку люди притихли. – Мы возьмем твои грамотки к жидинам, Ранди, но у нас будет и еще кое-что для них…
– Что? – заговорили на скамьях.
– Старик что-то придумал! – многозначительно заметил Ивор.
– Помните то дело с жидином Якобом? Который пять лет назад поручился на сто шелягов за своего брата, что погиб в дороге с товаром?
– Какого ты в порубе держал? – припомнил Острогляд.
– Тот самый. Потом все наши жидины дали мне шестьдесят шелягов и поручились за остальное, и я выпустил его, и он пошел по всем жидинам белого света собирать недостающие сорок. И ведь не вернулся, подлец! Он все еще должен мне сорок шелягов, за которые поручились Козаре.
– И что?
Ингвар внимательно слушал, не сводя глаз с лица воспитателя.
– Хрен в решето! – почти ласково ответил Свенельд. – Под той грамоткой, что они ручаются, их подписалось десяток жидинов. Сам Гостята, Егуда, Рувен, Шимшон, Куфин и прочая их троллева братия[133]. Поручительство есть. Денег нет. Придется мне князю бить челом, – по-славянски сказал Свенельд, – чтобы рассудил меня, беднягу, с этими жадными жуками.
– Бей прямо сейчас! – приказал Ингвар, которому не терпелось постичь поскорее этот замысел целиком.
– Ты рассудишь, что я так ждал слишком долго и на те шеляги наросла большая лихва. Я потребую, чтобы они вернули деньги завтра. И если денег у них нет, я у каждого поручителя заберу из дома жену или девку, смотря кто попригляднее собой. И буду их нажаривать, пока мужья не взвоют.
Гриди загоготали, посыпались уточнения. Эльга из скромности поднесла ладонь ко лбу, не желая видеть этой радости парней, а заодно чтобы никто не видел ее улыбки. Замысел был хорош: вопреки своей грубой внешности, Свенельд умел работать и головой.
– И тогда рахдонитам придется быть посговорчивее, если они хотят спасти от позора своих единоверцев! – закончил Свенельд. – Мы сбудем по хорошей цене нынешнюю дань и выиграем время до будущего года. А за зиму разберемся, куда и как нам идти.
Это решение все одобрили. К радости Эльги, Ингвар явно остался доволен, что его воспитатель предложил обождать и не собираться в поход на Самкрай прямо сейчас, не разобравшись с прочими делами. Он учился на глазах.
* * *
Вечером, когда гриди и воеводы еще пили, Ингвар мигнул Мистине на выход. Они выбрались во двор и отступили за угол.
– В избу не пойдем, там она, – сказал Ингвар, имея в виду жену. – Не хочу, чтобы слышала. Приходила же она к тебе? Вы помирились?
– А вы? – насмешливо осведомился Мистина, радуясь, что в полутьме побратим ничего лишнего не разглядит на его лице.
– Она-то теперь довольна. А я
